Но самыми странными были причуды набоба Джунагадха из небольшого государства к северу от Бомбея, который превзошел всех остальных. Принц обожал собак и держал пятьсот особей. Он разместил своих любимцев в комнатах с электрическим освещением, где их обслуживали нанятые слуги. Один английский ветеринар, специалист по собакам, руководил больницей, предназначенной для животных. Те собаки, которым не посчастливилось выйти из больницы живыми, удостаивались почетных похорон под звуки траурного марша Шопена. Набоб приобрел всеобщую славу, когда отпраздновал свадьбу своих питомцев — суки Рошанары и любимого лабрадора по кличке Бобби. На эту грандиозную церемонию он пригласил принцев и чиновников, включая и вице короля, отклонившего приглашение «с большим сожалением». Пятьдесят тысяч человек толпились, чтобы взглянуть на свадебную процессию. На кобеле, наряженном в шелковый костюм, блестели золотые браслеты, а на невесте, надушенной как настоящая женщина, сверкали украшения с драгоценными камнями. Во время банкета счастливую пару усадили справа от набоба, а потом отвели в одну из комнат, чтобы молодожены смогли насладиться своим союзом.

В основном, чем богаче и могущественнее были принцы, тем эксцентричнее они себя вели. Непререкаемым авторитетом по вопросам плотских удовольствий и экстравагантности был один хороший друг раджи и к тому же его сосед. Махараджа Раджендар Сингх, ровесник Джагатджита, правил в Патиале, государстве, граничащем с Капурталой. Территория его владений, составляющая четырнадцать тысяч квадратных километров, была более густонаселенной, чем Капуртала, и махараджа, разумеется, был более богат, чем Джагатджит. Раджендар имел право на официальное приветствие из семнадцати залпов. Воспитатели научили его говорить на урду и английском, и с самых юных лет он стал подавать надежды в игре в поло и крикет, пока его увлечения спиртным и женщинами, которым он предавался с чрезмерной регулярностью, не изменили ход его жизни. Он жил во дворце, длина которого достигала пятисот метров, а задний фасад выходил на огромное искусственное озеро. Собаки-афганцы, павлины и закованные в цепи тигры у прудов, покрытых лотосами, заполняли сады.

Если англичане считали, что Джагатджит постепенно превращался в ловеласа, что тогда говорить о Раджендаре, который уже с одиннадцати лет демонстрировал большие способности в сексе и кутежах. Махараджа и его двоюродный брат, раджа из Долпура, имели репутацию «дико экстравагантных» распутников, как о них отозвался один английский офицер. Но тот факт, что молодые люди подвергались критике в секретных донесениях, не означал, что британское колониальное общество отвергало их. Наоборот, с ними общались многие из англичан, ведь, в конце концов, они были голубых кровей. Точно так же, как махараджа из Джайпура называл английскую королеву «Лизи», трое друзей — принцы Капурталы, Патиалы и Долпура — летом общались со сливками общества и вскоре превратились в любимую компанию нового вице-короля лорда Керзона и его жены, пока один инцидент не прервал эту идиллию.

Трое принцев настолько сблизились с леди Керзон, что одним вечером пригласили ее поужинать в Оакоувер, роскошную резиденцию Раджендара неподалеку от Симлы, с балкона которой были видны горные цепи Гималаев, на фоне которых яркими пятнами выделялись цветущие рододендроны. Дама пожелала увидеть знаменитые сокровища Патиалы, известные всей Индии. Прежде чем поужинать, она примерила колье из жемчуга, застрахованное в Ллойдсе на миллион долларов, и тиару, состоящую из тысячи одного голубых и белых алмазов; оба украшения считались сокровищами Патиалы. «Эти украшения смотрятся лучше на сари, — заметил Раджендар. — Почему бы тебе не примерить то сари, которое принадлежало моей бабушке?»

Немногие дамы из высшего общества устояли бы перед искушением надеть на себя такой наряд, независимо от того, было ли это кокетство, обыкновенное женское любопытство или желание выглядеть как восточная царица. В конце концов леди Керзон, одетая в красное сари, расшитое золотом, предстала перед принцами в украшениях Патиалы, в том числе и со знаменитым алмазом «Евгений» в тиаре, а также в колье из жемчуга. Она выглядела фантастически. На память о веселой вечеринке молодые друзья леди Керзон предложили сделать несколько фотографий, поскольку в качестве гостя у них был знаменитый пионер индийской фотографии, сикх по имени Дин Даял.

К несчастью для принцев, фотографию опубликовали в британских иллюстрированных газетах, что вызвало необычайный переполох: вице-королева Британской империи в наряде индийской царицы! Какой скандал! Лорд Керзон пришел в ярость и отдал приказ навсегда запретить трем принцам приезжать в Симлу, а заодно и остальным махараджам, если они предварительно не заручатся его согласием. Оскорбленный столь неадекватной реакцией вице-короля, Раджендар построил себе собственную летнюю столицу недалеко от деревни Чаил, в шестидесяти километрах от Симлы, на высоте трех тысяч метров. Там он приказал разбить поле для крикета, самое высокогорное в мире, на котором британские, австралийские и индийские команды устраивали большие турниры, наслаждаясь при этом великолепными видами на ледники Кайлаша и вершины Гималаев.

Джагатджит предпочел построить себе особняк в ста километрах от Симлы, в Муссори. Так появились высокогорные станции, как англичане называли эти летние городки, где атмосфера отличалась невероятной свободой и беззаботностью. Раджа построил особняк, вдохновленный видом одного из замков Луары, который произвел на него очень сильное впечатление. С коническими башенками, покрытый черепицей, обставленный мебелью эпохи французских королей, с картинами, севрской посудой и гобеленами, он получил экзотическое название Chateau Kapurthala. Это место приобрело известность благодаря танцевальным вечеринкам, которые проходили в масках, под аккомпанемент больших оркестров. Маски обеспечивали необходимую анонимность, чтобы европейские женщины могли поддерживать отношения с индийскими аристократами, не опасаясь своих мужей, отсутствовавших по причине непозволительной роскоши проводить четыре летних месяца в семье. По окончании вечеринки пары тайно отправлялись на рикшах, которые вереницей тянулись по Camels back, окружному шоссе, за горы, откуда любовники могли наслаждаться идиллическим пейзажем заснеженных вершин, зеленых склонов и цветущих лугов. Там пары проводили долгие часы, а потом рикши развозили гостей по домам. Некоторые наиболее отчаянные дамы отправлялись домой со своими возлюбленными.

Но Джагатджит не был закоренелым гулякой или пьяницей. Он был джентльменом, извлекающим пользу из общения с высшим светом, в отличие от Раджендара и его двоюродного брата, раджи из Долпура, которые предпочитали окружать себя сводниками, игроками, алкоголиками и подозрительными личностями, приехавшими из Европы. Англичане обвиняли раджу из Долпура в том, что он оказывает пагубное влияние на своего двоюродного брата, толкая его все дальше к неправедной жизни, и в том, что тот получал деньги в обмен на свою компанию. В одном официальном докладе Раджендара назвали «алкоголиком, беспечным отцом, неверным мужем и ужасным правителем». Когда вице-король направил высокопоставленного чиновника для серьезного разговора с махараджей по поводу его безразличия к делам управления и беспорядка в финансах, Раджендар, обидевшись, ответил ему: «Но я и так посвящаю полтора часа в день государственным делам!»

Больше всего Раджендару нравилась компания из лошадей. В его конюшнях насчитывалось семьсот чистокровных скакунов, тридцать из которых были сементальской породы; именно они обеспечивали Патиале и всей Индии победы на скачках. Ему также нравился крикет и поло. Он был меценатом Ранджи, своего адъютанта, который привел к высотам команду Патиалы по крикету. Махарадже удалось превратить «Тигров» — свою команду поло в оранжево-черной форме — в коллектив, наводивший ужас на все другие команды Индии.

Свою известность Раджендар приобрел после того, как стал владельцем автомобиля. Это событие сделало его первооткрывателем и вызвало настоящее потрясение. Автомобиль «Де Дион-Бутон» с номерным знаком «Патиала-0» изумил его подданных. Машина, которая могла перемещаться со скоростью пятнадцать-двадцать километров в час без помощи верблюда, лошади и слона, была воспринята как чудо. Но еще большим потрясением стало объявление Раджендара о своей свадьбе с англичанкой. Это был первый случай, когда индийский принц женился на европейке. Женщину звали Флорри Брайэн, она была старшей сестрой начальника конюшен Его Высочества. Вице-король, узнав о намерении махараджи вступить в брак, передал через своего представителя в Пенджабе самое твердое возражение: «Такой союз, заключенный с европейкой ниже вас по рангу, обречен на самый плачевный конец. Это приведет вас к постыдному положению не только в глазах европейцев, но и в глазах индийцев. В Пенджабе, как вы можете догадаться, свадьба не будет одобрена».