в Константинополь пришли, а сюда привозятся в разное время

по нескольку только одних сухарей, да и тот провиант, который

к Сорокину отправлен был на дв[ух] фрегатах, почти весь

испорченный сюда доставлен. Теперь у нас только сухари и булгур,

малое число худого, совсем испортившегося коровьего масла и

несколько горячего вина, а протчего ничего нет; при этом

провианте, кроме бедствия, ничего ожидать нельзя. Ескадра под

командою господина контр-адмирала и кавалера Пустошкина от

Анконы сюда возвратилась, на кораблях его все служители

заразились сильной цынготной болезнию, с одного корабля «Симеона

и Анны» свезено на берег больных 130 человек, с другого до

70-ти, а прочие служители на оных двух кораблях почти все

имеют вид в себе заметной цынготной болезни, и что с ними

будет и как они пойдут со мною, не знаю. Сверх всех прочих

недостатков провизии великая худоба здоровью [то, что] пьют одну

простую воду, случается и нехорошую. Красного вина к нам

совсем не привозят, а которое весьма в малом количестве давно

уже было привезено, то совершенно негодное, как я уже к вам

и относился; денег ко мне и по сие время еще из Патраса не

привезено; судно мое и теперь там их ожидает; я писал ему

возвратиться с тем, сколько есть собрано, ибо ему должно иттить

со мною; и потому вина купить теперь не на что, да и отыскать

его здесь в покупку неможно, ежели когда привозят в продажу

малым числом, то также совсем негодное и испортившееся.

Худая провизия непременно сделает всю нашу команду больною,

что с означенными двумя кораблями и случилось; да благоволит

всевышний, чтобы транспорты наши, от вас отправляемые, на

сих днях к нам подошли, а инако пойдем мы без самоважно

надобной провизии...1

Федор Ушаков

С крайним сожалением моим и прискорбностью получил я

письмо Государственной адмиралтейств-коллегий от

вице-президента графа Григория Григорьевича Кушелева, в котором

объяснено: «Пребывающий в Константинополе российский министр

господин тайный советник Томара в отношениях своих к

министерству между прочим, пишет, что он никаких почти сведений

от вашего высокопревосходительства в рассуждении вверенной

вам ескадры о плаваниях оной не получает, хотя находящийся

в соединении с вами Кадыр-бей каждый раз при отправлении от

него курьеров вас извещает, что самое некоторою причиною было

и нескорого доставления от Порты на ескадру провизии, столь

нужной к продовольствию служителей; и как министру крайне

нужно знать о ескадре, где оная имеет свое плавание и не

настоит ли в чем по оной недостатков как в жизненных припасах,

так и других вещах, дабы он, получая о всем оном

благовременное извещение, мог о доставлении нужного делать зависящие от*

него распоряжения, испрашивая, что по транспортам следует от

Порты, а о другом делать донесении и своему двору, по каковым

обстоятельствам и нахожу за необходимое сказать вашему

высокопревосходительству, дабы вы о всем касательном до ескадры,

вам вверенной, почасту извещали сказанного министра и

непременно при отправлении каждого Кадыр-беем курьера; равно и

донесении ваши к государю императору обо всех случайностях, хотя

бы таковые отправлены были через Триест или другое какое

место, доставлять дубликаты и через Константинополь, посылая

оные для сего к нему, господину Томаре, коего и о содержании

оных уведомлять, чтоб оный на случай каковой-либо

надобности мог о ескадре всегда иметь полное сведение». С ответу

моего на оное письмо, к графу Григорию Григорьевичу

писанного, при сем прилагаю копию1. Ваше превосходительство, по

всегдашней моей с вами дружбе и дружеской переписке я

никогда не ожидал таковых напрасных на меня объяснений.

Сколько есть мне времени, никогда я не упущаю с вами

переписки и обо всех делах и обстоятельствах до основания всегда

и обо всем вас уведомляю, получаю от вас всякие сведения и

вам ответствую безнедостаточно, а когда никакой надобности

в чем нет, то чаще оного и писать нужды не предвидится, из-

лишнее с моей стороны письмо отнимет время, на дела мне

потребное. О провианте предупредительно я просил вас, будучи

еще в Константинополе, чтобы прислать его благовременно и

непременно к первому числу ноября, чтобы можно его получить

было предупредительно одним месяцем, и сию просьбу повторял

к вам из Дарданеллей, из Занте, из Чефалонии и по приходу

в Корфу; писем моих к вам несколько недель декабря и генваря

месяца пропустил, тогда и надобности никакой не случилось, как

из ответу моего изволите усмотреть графу Григорию

Григорьевичу Кушелеву; после стольких моих к вам донесениев не было

надобности мне повторять о присылке провизии, а после пяти

или шести недель опять беспрерывно обо всем я к вам пишу и

никогда в недостатках переписки моей не было. За что ж,

милостивый государь, подвергаете вы меня негодованию даже и до

высочайшего сведения? Журнал и письма ваши меня оправдают,

что кроме того, так сказать, и ненужного времени переписки я

не прекращал и она достаточна, а более нигде необходимых ни

времени1 к тому не имею. Я дружески вашему

превосходительству объясняюсь, таковым вашим объяснением вред будет общей

нашей пользе; когда я и дела мои уважены, тогда моя и ваша

польза больше. Таковым объяснением государь император может

на меня понегодовать, и я через самое таковое ваше объяснение

при сем случае могу потерять даже и то, чем вы меня по дружбе

вашей благосклонно обнадежили. Монаршая милость для меня

и для вас полезны; ежели вы меня каким-либо негодованием

отвлечете, и вы теряете тем из вашей пользы. Много раз со мною

случалось, когда я ласкал себя верною уже надеждою, часто был

отвлечен от оной; при всем том я доволен моим состоянием и не

ропщу, но сожалею, что за старательности мои и усердие

предвижу несоответственность (объяснение в письме графу

Григорию Григорьевичу явственно означает оную), за всем тем

рекомендую себя впредь в продолжение вашей дружбы, и я стараться

буду о приобретении оной, ежели чего еще не заслужил.

С каковым истинным моим желанием и совершенною

преданностью имею честь быть, милостивый государь мой, вашего

превосходительства покорнейший слуга

Федор Ушаков

Почтеннейшее письмо вашего сиятельства, при котором

прислана ко мне копия с журнала ескадры вице-адмирала Макарова,

и другое вслед за ним, майя от 2-го дня писанное, оба на сих

днях через Вену и Триест я имел честь получить и доношу

вашему сиятельству: журнал как следует быть выписывается, и

как дела вверенной мне ескадры в великом превосходстве разных

исполнениев, потому требуется время, и как скоро он готов

будет, буду иметь честь представить. Крайне опечаливает меня,

что по убедительному моему прошению не имею щастья в

снабжении меня письмоводцами, каких я требовал, тож историографа,

рисовального мастера и кригс-комиссара с потребными чинами,

что все при флоте быть должно и законом полагается, но оные

чины остались при главном командире, а со мною не имеется

при столь необъятных надобностях, как я уже вам многократно

объяснялся; замечаю и чувствую вашего сиятельства

негодование, но это только меня печалит, а помоги не делает; многие

должности, разным чинам надлежащие, я один собою обнять и

исправлять не могу; в офицерах при ескадре и к исправлению

своих должностей великий недостаток, и следует, чтобы я снаб-