Впрочем, точка зрения об интеграции как наиболее успешной стратегии аккультурации не является общепризнанной. Согласно ассимиляционистским моделям, наиболее — если не единственным — успешным вхождением в новую культуру является ассимиляция: индивид будет страдать от чувства отчужденности и изоляции до тех пор, пока не будет принят новой культурой и не осознает это принятие. Представляется, однако, что не может быть признана наиболее успешной стратегия аккультурации с позитивной ориентацией только на одну культуру. Кроме того, при следовании [с. 347]этой стратегии, о чем мы уже упоминали в другом контексте, индивида подстерегают три серьезные опасности: возможность быть отвергнутым членами группы большинства; вероятность быть отвергнутым членами своей культурной группы; вероятность испытать чрезмерный стресс при попытках одновременно приобрести новые аттитюды и паттерны поведения и избавиться от старых. Необходимо также отметить, что в последнее время в некоторых странах (Канада, Франция) были обнаружены эмпирические подтверждения того, что ориентация на ассимиляцию эмигрантов не является основной социальной установкой местных жителей.
До Берри никто так четко не разделял, а тем более не противопоставлял по последствиям для индивида и группы две стратегии аккультурации — маргинализацию и интеграцию. Довольно долгое время господствовала точка зрения, согласно которой «личность, покидающая в результате миграции, брака, получения образования одну группу или культуру, не найдя удовлетворительного варианта приспособления к другой <…> оказывается на периферии каждой из культур и не является членом ни той ни другой, становясь как бы "маргинальным человеком"» [Стоунквист, 1979, с. 92]. Иными словами, эта позиция заключалась в том, что жизнь в двух культурах всегда психологически нежелательна, в том числе из-за путаницы в идентичностях.
Однако люди, оказавшиеся на границе двух культур, не обязательно страдают от проблем, с которыми в результате этого сталкиваются: человек приходит к дезорганизованности и отчаянию, только если он интернализирует конфликт культур. Кроме ориентации на интеграцию среди факторов, позволяющих индивидам не страдать от негативных психологических последствий жизни на стыке культур, можно также выделить их объединение в новые субкультуры.
Исследователи обратили внимание также на то, что у мигрантов в разных сферах жизнедеятельности могут проявляться разные стратегии аккультурации: индивид может стремиться к экономической ассимиляции в сфере трудовой деятельности, к лингвистической интеграции, проявляющейся в освоении второго языка, и к ориентации на сепаратизм в сфере брака (Liebkind, 2003]. Изучая адаптацию мигрантов из России в Израиле, А. Козюлин и А. Венгер пришли к выводу, что разные сферы адаптации выполняют разные функции. Так, сфера культуры исполняет роль гаранта сохранения собственной интегрированности и временной преемственности индивидов. В результате они стремятся к консервации культуры страны выхода, что можно расценить как настрой на сепаратизм. А бытовая и — в еще большей степени — институциональная[с. 348]сферы призваны гарантировать приобщение мигранта к новым условиям существования, поэтому в них значимо преобладает интеграционная стратегия [по: Павленко, Таглин, 2005].
Уделяя большое внимание последствиям для групп и индивидов межкультурных контактов, социальные психологи пока не дали однозначного ответа на один серьезный вопрос. Почему на индивидуальном уровне одни люди становятся маргиналами, а другие — посредниками, одни остаются шовинистами, а другие полностью ассимилируются! Однако очевидно, что успех адаптации во многом зависит от того, поддержку для принятия какого из альтернативных решений переселенцы или визитеры получают от своего социального окружения. Поэтому достижение наиболее желательного результата — стимуляции предпочтения человеком роли посредника между культурами — требует создания сети социальной поддержки данного типа межкультурного взаимодействия. Неудачи и проблемы при адаптации в новой культуре необходимо рассматривать не как патологические симптомы, а как отсутствие определенных знаний и навыков. Поэтому должно быть организовано не приспособление человека к новой культуре, а приобретение знаний об обычаях, нормах, ценностях, стереотипах поведения другого народа без разрыва с собственной культурой.
Рекомендуемая литература
Лебедева Н. М. Введение в этническую и кросс-культурную психологию. М.: Ключ-С, 1998. С. 190–220.
Психология беженцев и вынужденных переселенцев: опыт исследований и практической работы / Под ред. Г. У. Солдатовой. М.: Смысл, 2001. С. 4–39, 66–101, 112–138.
Уорд К. Азбука аккультурации // Психология и культура / Под ред.. Д. Мацумото. СПб.: Питер, 2003. С. 656–709.
Литература
Абульханова К. А., Енакаева Р. Р. Российский менталитет, или Игра без правил? (Российско-французские кросс-культурные исследования и диалоги) // Российский менталитет: Психология личности, сознание, социальные представления. М., 1996. С. 4-27.
Авдуевская (Белинская) Е. П., Баклушинский С. А. Особенности социализации подростка в условиях быстрых социальных изменений // Ценностно-нормативные ориентации старшеклассника. М., 1995. С. 111–132.
Агеев В. С. Психология межгрупповых отношений. М., 1983.
Агеев В. С. Межгрупповое взаимодействие: социально-психологическиепроблемы. М., 1990.
Агеева Р. А. Страны и народы: Происхождение названий. М., 1990.
Адорно Т., Сэнфорд Р. Н., Френкель-Брюнсвик Э., ЛевинсонД. Дж. Исследование авторитарной личности. М., 2001.
Аклаев А. Р. Язык в системе национальных ценностей и интересов // Духовная культура и этническое самосознание наций. М., 1990. Вып. 1. С 12–38.
Аклаев А.Р. Этнополитическая конфликтология: Анализ и менеджмент. М., 2005.
Аксенов В. П. Негатив положительного героя. М., 1996.
Андреева Г. М. К проблематике психологии социального познания // Мирпсихологии. 1999. № 3. С. 15-23.
Андреева Г. М. Социальная психология. М., 2004.
Андреева Г. М. Психология социального познания. М., 2005.
Аронсон Э. Общественное животное. Введение в социальную психологию. М., 1998.
Артемова О. Ю. Личность и социальные нормы в раннепервобытной общине. М., 1987.
Артемова О. Ю. Дети в обществе аборигенов Австралии // Этнография детства. Традиционные методы воспитания детей у народов Австралии, Океании и Индонезии. М., 1992. С. 17-55.
Арутюнов С. А. Фантом безэтничности // Расы и народы. М., 1989. Вып. 19. С. 22-24.
Арутюнян Ю. В., Дробижева Л. М., Сусоколов А. А. Этносоциология. М.,
Арьес Ф. Ребенок и семейная жизнь при Старом порядке. Екатеринбург,
Асмолов А. Г. Психология личности. М., 2001.
Байбурин А. К. Некоторые вопросы этнографического изучения поведения // Этнические стереотипы поведения. Л., 1985. С. 7—21.
Баклушинский С. А., Орлова Н. Г. Особенности формирования этнической идентичности в мегаполисе // Этнос. Идентичность. Образование. М., 1998. С. 248-267.
Баттерворт Дж., Харрис М. Принципы психологии развития. М., 2000.
Бгажноков Б. X. Очерки этнографии общения адыгов. Нальчик, 1983.
Велик А. А. Психологическая антропология: История и теория. М., 1993.
Белик А. А. Культурология. Антропологические теории культур. М., 1998.
Белинская Е. П., Тихомандрицкая О. А. Социальная психология личности. М., 2001.
Бенедикт Р. Психологические типы в культурах Юго-Запада США // Анг тология исследований культуры. Т. 1. Интерпретация культуры. СПб., 1997. С. 271-284.
Бенедикт Р. Хризантема и меч. М., 2004.
Берберова Н. Н. Курсив мой: Автобиография. М., 1996.