Я просыпалась через промежутки, но за них мое сознание успевало вернуться к ночи, когда умер отец. Иногда я представляла битву в «Павшем дубе». Я воображала себе тени, атакующие отца и похищающие Эллен. Они никогда не представлялись мне людьми. Те монстры не были для меня людьми. Пальцы сжались на медальоне.

Не все сходилось. Если Скитальцы искали принца, почему они не пошли за нами в лес Ваэрг? Кто-то следил за нами тогда. И это явно не было совпадением. Могли ли атакующие и следящие принадлежать разным группировкам? Нет, тогда в этом не было смысла. Так почему им не нужен принц? Он все же самая ценная персона в королевстве, впрочем, кроме… рожденной с мастерством.

Пока что им нужно было только мастерство. Слухи о способностях Эллен разлетелись быстро. Да и то, что принц хотел на ней жениться, наделало шуму. Об этом говорили в королевстве, шептали в тавернах и на рынках от Хэдалэнда до Цины, может даже в Беноталэнде. И все в королевстве, кроме хранителей мира, собирались пить за здоровье их будущих детей. Эллен стала бы одаренной женщиной с неописуемой властью. Они бы рассказывали, что она может исцелять болезни и восстанавливать переломы. Так они бы ее восприняли. Она нужна была им для чего-то. Мысли вызвали тошноту. Они не знали, что она врет. И то, что им было нужно, дать им могла только я, но я этого делать не собиралась. А теперь я хотела отправить врагов к их богам за содеянное.

— Мей! Мей! — я проснулась от жестокой тряски за плечи. На миг я думала, что это отец, а потом пришла горечь.

— Что такое?

Казимир поднял меня на ноги.

— Ты слышишь?

— Слышу что?

— Шш!

Я протерла глаза и прислушалась к лесу. Анта жевал траву, Гвен храпела. Ветер стал тихим бризом, и я могла слышать существ, что двигались по веткам, и хотя я не знала, кто это, наверное, какие-то ночные птицы, но они были наверху, так что я не переживала.

— Я ничего не слышу, — сказала я. — Дай поспать.

Казимир вскинул брови и одарил меня пронзительным взглядом, видимо, так он смотрел на ослушавшихся приказа слуг. Я вздохнула, скрестила руки на груди и ждала загадочный звук.

И он появился.

Сначала казалось, что это заводная игрушка, такие любили дети в Хальц-Вальдене, такие начинали танцевать, если их завести. Щелканье приближалось, но не было понятно, откуда. На миг я склонила голову вправо, но звук стал громче слева. Казалось, что меня окружает огромная древесная змея.

— Что это? — выдохнула я. Когда щелканье ускорилось, я заметила, что моя кожа покрылась мурашками.

— Вот видишь, — сказал он. — Я же говорил, что-то есть.

Мы стояли и слушали минут десять, но источник так и не приблизился. И теперь Анта вскинул голову и фыркнул, его глаза закатились, струйки пара вырывались из ноздрей. Он знал, что что-то не так.

— Тебе нужно поспасть, — внезапно сказала я. — Что бы это ни было, оно не собирается атаковать.

Я села на укрытую листьями землю и прислонилась к гниющему бревну. Щелканье растворялось в ночи. Оно все еще пугало, но не казалось опасным.

— Не хочешь узнать? — спросил Казимир. Его глаза сияли в лунном свете, а кулаки были сжаты. В чертах его лица была строгость, но еще и смесь страха и любопытства. Он хотел узнать, но боялся того, что найдет. — Не хочешь пойти и узнать, что там?

— Ты хочешь ходить по лесу во тьме? — ответила я. — Не зная, куда ступаешь? Не видя, что перед лицом?

Тело Казимира содрогнулась.

— Что ж, если взглянуть так… — он опустился на спальный мешок и приподнял голову, чтобы заговорить. — Но ты хоть раз такое слышала? Это точно не нормально. Оно не из плоти и костей. Оно двигалось и звучало… странно. Я многого здесь не понимаю. А ты понимаешь, Мей? Как далеко ты заходила в лес?

Дайте мне сил. Я закатила глаза. Эта ночь будет самой длинной. Если лес Ваэрг не убьет меня, это сделает постоянная болтовня Казимира.

— Ты можешь замолчать?

Казимир сузил глаза.

— Ладно, — он перевернулся на другой бок, открывая мне спину.

Я наслаждалась тишиной. Загадочный шум встревожил меня, и я вздрагивала от каждого шороха и животного. Глаза вглядывались в лес, выискивая тени среди деревьев. Я начала вспоминать истории у костра, сказки о брошенной магии в лесу, магии, что создала полусуществ, ни смертных, ни волшебных, а нездоровых существ, что ждали в чаще, желая забрать душу. Я не верила этим историям, пока мы не столкнулись с туманом. Я только надеялась, что мы спокойно доживем до утра.

Я сидела и ждала рассвета. Вдалеке продолжалось щелканье. Так далеко, что его едва было слышно. Но оно продолжалось, словно ждало нас. Охотник ждал идеального момента для атаки. Вот что оно делало. Ждало момента, чтобы ударить. Я это чувствовала.

Я приветствовала первые лучи. Они проникли сквозь деревья, согревая все, чего они касались, окрашивая все в теплые тона, путаясь в зеленых и коричневых листьях, превращая серую кору в сияющее золото. Песочные волосы Казимира блестели золотом, да и кожу солнце согрело, и она уже не была такой бледной. И сидя у костра, я поймала себя на том, что хочу увидеть, как выглядят на солнце его глаза. Я видела их бледное серебро в ночи и теплый серый цвет днем. Я видела, как огонь делал их оранжево-золотыми. И потому задумалась, во что превратит их утренний свет. В янтарь? Или серый с золотыми прожилками?

Он пошевелился, и я отвернулась, смущенная своими мыслями, и решила занять себя приготовлением завтрака из наших пожитков. У нас были ягоды и козий сыр.

— Как спалось? — спросила я.

Казимир перекатился на другой бок и взглянул на меня холодно, поджав губы. Его лицо было мрачным, и я пыталась не пялиться на него, чтобы не вернулись недавние мысли. Нельзя было нянчиться с принцем. У меня были дела важнее.

— Если учесть, что я застрял в опасном волшебном лесу, да еще и с грубой девчонкой, то я не могу быть спокойным, — он набрал пригоршню ягод и принялся разглядывать ее.

Я долго не отвечала. На губах застыло извинение, но произнести его было слабостью. Я это ненавидела. И я отказалась извиняться, чтобы не чувствовать себя глупо, и кашлянула:

— Вскоре нужно уходить. Нужно идти за Скитальцами, пока их следы не исчезли.

— Конечно, — буркнул Казимир. Он взлохматил рукой волосы. — И нам нужно найти реку или ручей. Я хочу умыться. И тебе не мешало бы, — он скривил нос.

Мои щеки вспыхнули, и я отодвинулась от него, собирая наши вещи. Он пытался подразнить меня? Или от меня, правда, плохо пахло? Я не знала. Пока он не смотрел, я вскинула руку и принюхалась, но я слишком долго жила, не задумываясь о том, как от меня пахнет. Как теперь я могу понять, хорошо пахну или нет? Я пахла почти как лес, как Анта или Гвен. Думаю, я была на них похожа, была дикой, как они. Я никогда не пользовалась духами. Я всегда принадлежала лесу.

— По-моему, ты собиралась уходить? — спросил Казимир.

Его вопрос вырвал меня из мыслей, и я поняла, что стояла возле Анты и смотрела вдаль. Я обернулась и принялась упаковывать спальный мешок и немного еды, прикрепляя их к седлу Анты.

— Следы ведут туда, — сказала я, разглядывая переломы нижних веток и примятую землю, где на нее ступали копыта лошади. Отпечатки обуви и лошадей отмечали, что это следы Скитальцев. Вряд ли здесь были другие путешественники, все же лес не располагал к этому. Нам повезло еще, что не было дождя. Иначе мы потеряли бы следы. — Будем прислушиваться и искать воду по пути.

Казимир вскочил в седло и кивнул.

— Слушаюсь, моя леди.

Я взобралась на спину Анты, проигнорировав его выпад. Он мог пользоваться сарказмом, сколько ему влезет. Я на такое не поведусь.

Мы ехали в тишине. Лес при свете казался тише, может, потому что мы не так сильно вслушивались, а мои мысли были отвлечены поиском следов Скитальцев. Сверху запела птица. Странный заяц бежал под деревьями. Я вскидывала лук со стрелой, но каждый раз упускала момент. Честно говоря, я никогда не была хорошим охотником, да и с луком плохо управлялась. Я поймала за всю жизнь лишь одного зайца, а других отпустила. Отец всегда с этим справлялся. Мне и не нужно было этого уметь.