Кит просто ненормальный, – сказала она, – он угрожал приехать в Скарборо, хоть я и уверила его, что это бесполезно.

– И что ты будешь делать? – спросила Наташа.

Ее ответ был нехитрым и покорным:

– Придется мне остаться.

Наташу это не удивило: она знала свою сестру.

– Ты проделала весь этот путь, чтобы остаться дома? – подзадорила Бренду Анна. – Ты ему позволишь диктовать, как себя вести, даже после того, как ты бросила его?

Мелодраматическим тоном мученицы Бренда пожаловалась, что ее тошнит от собственничества Кита и что он испортил ей весь вечер.

– Вечер не будет испорчен, если ты пойдешь с нами, – настаивала Анна.

– Он приедет сюда вместе с твоим парнем.

– С Ричардом?…

Наташа набросилась на Бренду:

– Все, не говори больше ни слова. Если твой вечер испорчен, то это только потому, что ты сама это допустила. И по правде… И по гребаной правде, Бренда, ты сама этого хотела. Ты хочешь, чтобы он примчался сюда и умолял тебя вернуться домой. Какая патетика! Ты говоришь, что ты его не любишь. Тогда все просто. БРОСЬ ЕГО. Не выходи за него замуж. Пойдем с нами, чтобы достойно завершить этот день. Ты же не можешь без него обойтись всего один день!

Наташино обвинение спровоцировало ответную реакцию Бренды.

«Наташа просто не понимает. Она не может просто так уйти от прожитых лет. Наташе, конечно, проще быть независимой: она не так доверяет людям. Наташа просто стерва, раз не хочет ее понять и посочувствовать».

Наташа спросила Анну:

– А ты тоже останешься здесь и будешь ждать Ричарда?

– Я что, по-твоему, ненормальная?!

Глава сорок четвертая

К тому времени, как они пропустили первый стаканчик и направились в следующий бар, солнце село. Ночная публика была лучше одета и помоложе тех, кто попадался им в течение всего дня. Наташа с трудом понимала их речь. Девушки ни с кем не общались. Они выпивали, трепались друг с другом, хохотали и позже танцевали. Обстановка была иная, но все остальное привычно. Анна быстро пьянела, добавляя градусов с полудня. А Наташа в этот промежуток времени успела протрезветь, и ничто не помогало ей захмелеть снова. В такси по дороге домой Наташа удержалась от того, чтобы спросить, ждет ли Анна, чтобы Ричард приехал за ней, или она ухитрилась забыть о нем.

– Ты хорошо провела время?

– Замечательно! А почему ты спрашиваешь? – Раньше Наташа таких вопросов не задавала.

Перспектива того, что Ричард действительно приедет, довлела над Анной в течение всего вечера. Так что она хохотала как можно громче, выходя из такси, на случай, если он вдруг слышит, чтобы он понял, как ей весело.

В темноте, крепко выпив и оказавшись на незнакомой улице, она не заметила его машины. Обнаружив, что к дому подъехало такси, Ричард вышел из машины. Он нервничал, а смех Анны усиливал его беспокойство. Он приехал сюда, чтобы извиниться. А она явно была не в том настроении.

– Анна, – позвал он издалека.

Он не приблизился, боясь ее спугнуть. Болтовня и смех резко прекратились.

– Что тебе нужно? – потребовала она ответа.

– Кит и Наташина сестра помирились, и они ушли в отель, чтобы провести ночь там. Это случилось около, – он посмотрел на часы, – трех часов назад. А я ждал потому… послушай, давай поговорим.

– Домой я тебя не приглашаю. Наташа, иди. Мы с ним поговорим в машине. Не думаю, что это будет долго.

Несмотря на то что Наташа зажгла везде свет, она не стала включать обогреватели и раздеваться. Прошло около получаса, и появилась Анна.

– Где Ричард? – был первый вопрос.

Анна не ответила.

– Знаешь, о чем я тут думала, Наташа? О Бренде с Китом. Почему она так стремится вернуться к нему? Вся это чепуха, чтобы приехать с нами сюда, была враньем. На самом деле, все, что твоей сестре было нужно, – это передышка. Она хочет быть с ним. Меня бы удивило, если бы… Я бы позавидовала Бренде, если бы она была страстно влюблена. Но это не так. Что очень печально. И она с ним останется, очень возможно, что она с ним останется на всю жизнь, несмотря на то что его не любит, – по крайней мере не так, как я представляю себе любовь. Я не хочу быть похожей на нее. Я знаю, что каждый думает, будто он чувствует более тонко, и считает себя умнее других, но… если это означает проглотить гордость, потерять лицо, глупо простить кого-то… я готова к этому, только если я люблю кого-то. Так что…

Анна сознательно сделала паузу, ожидая, что Наташа сама сделает заключение.

– Где Ричард?

– В машине. Он скоро придет. Завтра мы поедем домой. По-твоему, я сумасшедшая?

– Безнадежный случай, – улыбнулась Наташа.

– Почему ты не включила камин?

– Не знаю, как он работает.

Анна нажала кнопку сбоку на газовом обогревателе.

– Да, это мудрено, – продолжила она. – Ричард объяснил мне насчет того, почему он сказал мне, что женат, когда на самом деле все не так. Он сказал мне, что никогда не встречал таких, как я, «не мог представить, что у него возникнут такие чувства, как сейчас. Я знаю, что могу ему поверить только потому, что я так хочу этого… Но все же я верю ему. Ричард сказал, что он не настроен порывать со мной. Ну а я не стала много говорить… мы просто поцеловались и…

– Я не буду тебя предупреждать о чем-то, потому что сама не знаю, может быть, я так волнуюсь только из-за того, что Ричард встанет между тобой и мной.

– Между нами? Никогда!

– Это неизбежно, так что нет никакого смысла кому-то из нас жаловаться или волноваться. И если бы Джоффри узнал каким-то образом, что я здесь, и погнался бы за мной, то не исключено, что я была бы так польщена или испугана, что приняла бы его обратно.

– Испугана? – переспросила Анна.

– Испугана, как Бренда. Ведь не только дураки боятся одиночества.

Ричард и Анна провели ночь вместе. Наташа легла в одиночестве на диван и думала, что она многим бы пожертвовала ради того, чтобы Джоффри приехал за ней в Скарборо и попросил прощения. Тогда она лежала бы сейчас рядом с ним. Или на нем, так как диван был узким.

Обратный путь в Брэдфорд показался вдвое длинней. Наташа сидела на заднем сиденье машины Ричарда, а Анна и Ричард спереди беспрерывно улыбались друг другу.

Наташа молчала, пока они не прибыли в Брэдфорд, не проехали по его грязным улицам, мимо безобразных магазинов, мимо убожества и бедности города, который сбился с пути много лет назад, растратил все свои силы, пытаясь вернуться обратно, а затем оставил борьбу и с радостью деградировал.

В квартиру она вошла одна. Анна поехала с Ричардом к нему домой – теперь выяснилось, что этот дом на самом деле принадлежал ему, а не другу – чтобы окончательно с ним примириться.

Несмотря на то что в последний раз ее мать появлялась здесь около года назад, она вдруг явилась, естественно, подстрекаемая Брендой. Это была месть сестры.

– Мне нужно принять душ, мама, и я вымотана после путешествия.

– Я не задержусь долго, – заявила мать, располагаясь в кресле.

Она как будто была вынуждена объяснить, почему Бренде следует остаться с Китом, словно Наташа не слышала этих доводов до сих пор. Монотонная бубнежка позволила Наташе погрузиться в собственные воспоминания о том единственном разе, когда она была влюблена, о каникулах в Клиторписе, когда она была еще подростком. Теперь Наташа вдруг поняла, что тот опыт даже близко не был любовью. Ее эмоции были просто неверными детскими представлениями о любви.

Джоффри ближе всего подвел ее к понятию, за которым стояла искренняя любовь, взрослая версия, построенная на настоящей совместимости. Это было иррационально… Соперник мог бы быть нереально богатым, но теперь она выбрала бы Джоффри.

Мать сама сделала себе кофе и продолжила говорить о неудачных отношениях своей несчастной младшей дочери, которая, тем не менее, должна стойко продолжать в том же духе. Она задала несколько наводящих вопросов о любовной жизни Наташи, но Наташа филигранно увернулась от вразумительного ответа.

– Я не приду завтра на обед, мам, – сказала Наташа, стараясь чтобы в ее тоне звучало сожаление.