Космодром пришлось перенести дальше на север, потому что город подпирал и теснил его.

Через неделю напряжённой, изнурительной работы Луна телеграфировала о своей готовности принять следующий звездолет.

XXVI

Клыков сидел один в своем кабинете, опять пропуская отдых и сон, и размышлял. Хотя, нельзя сказать, что его теперешние мысли несли практическую нагрузку.

В который уж раз за свою историю Земле уготована такая участь, сокрушался он. Потоп, вечный холод. Теперь разрушение метеоритом. И каждый раз мы находим способ, чтобы выжить и продолжить своё существование. Значит, это кому-нибудь нужно. Возможно, таким образом человечество проходит очищение и набирается сил, выходя из трудностей в ещё более совершенной форме. А возможно, что и случится когда-нибудь такое, когда мы перестанем существовать вовсе.

Клыков не находил ответа на эти глобальные вопросы, но свою конкретную часть ответа он знал наверняка: не в этот раз. Человечество покинет свою колыбель и в скором времени разрастётся до прежних размеров в совершенно другом пространстве. А может, и вернётся обратно, когда для того снова возникнут условия? Кто знает…

Свою миссию он выполнил. Не то чтобы гордость переполняла его, но удовлетворение играло в жилах — это да. О нём будут помнить многие поколения. Возможно, имя его обрастет легендами, не совсем соответствующими действительности. Пусть. Важно, что где-нибудь в далёком три тысячи каком-то году кто-то перелистнёт учебник истории и посмотрит на исковерканный временем портрет.

Нужно, кстати, поручить кому-нибудь заняться вопросами летописи. Чем больше свидетельств оставят они сегодня, тем легче придётся потомкам, разгребающим по крупицам драгоценный, запутанный временем материал…

Его мысли прервал зуммер. Включив видео, он увидел на экране совершенно незнакомого человека. Молодой, лет тридцати, наверное. Приятный, спокойный взгляд.

— Добрый день, Николай Иванович! — поздоровался незнакомец.

— Привет! — ответил Клыков.

Несколько фамильярно, как он сам про себя отметил, на разница в возрасте позволяла ему такие безобидные шалости.

— Меня зовут Алефтин.

— Очень приятно.

— Я являюсь заместителем председателя Переходного Правительства Московии. Мне выпала честь довести до вас кое-какую информацию…

— Как вы сказали? — не утерпел Клыков.

— Да. Произошла революция. Бандитская клика, присосавшаяся к артериям государства, свергнута. К власти пришли умеренно-настроенные силы, ориентированные на расширение основных свобод и прав человека.

Клыков опустился на стул, с которого вскочил, услышав потрясающие новости.

— Знаете, — сказал устало он. — Я бы порадовался вместе с вами и за вас, если бы всё не было так грустно.

— Понимаю вас, — ответил Алефтин. — Но я ещё не закончил с новостями.

Клыков поднял голову.

— Метеорит пролетит мимо.

Клыкову потребовалась целая минута, чтобы прийти в себя.

— Вы уверены?

— Абсолютно.

— Если новыми подсчётами занимались те же люди, что раньше предсказали гибель Земли…

— Не в этом дело, — перебил его Алефтин. — Произошёл космический катаклизм, который уничтожил основную массу метеорита. От него осталась лишь пыль, которая, к тому же, совершенно поменяла траекторию движения. Есть снимки из Космоса и показания приборов.

Нет, он положительно сойдёт с ума от всех этих поворотов судьбы. Усталость и опустошенность — вот что сейчас преобладало у него внутри. Эмоции придут позже. Он знал это.

— Каковы ваши планы, Алефтин?

— Относительно вас?

— В том числе.

— Будем сотрудничать. Договариваться. Это очевидно. На взаимовыгодных условиях. Мы планируем создать международный консорциум по реализации лунных богатств. Они не должны принадлежать кучке безответственных интриганов. Мы признаём вашу независимость и уважаем ваш суверенитет. Если кто захочет вернуться на Землю — милости просим. С калдонием или без, вы — неотъемлемая часть нас самих, о которой мы помним и заботимся.

— Спасибо.

— Вам спасибо, Николай Иванович. Вы даже не представляете, сколько обожателей у вас появилось на Земле. Мы преклоняемся перед вашим мужеством и умением принимать сложные решения в экстремальных ситуациях. Вы — наш герой.

— Да бросьте! На моём месте вы бы поступили точно так же.

— Мог бы, наверное, но поступили так именно вы.

Казалось, на том хорошо бы разговор и прервать, продолжив его завтра на свежую голову, но Клыков не смог удержаться.

— Вы разрешите нескромный вопрос?

— К вашим услугам.

— Что стало с Сусликовым?

— А, с этим! — рассмеялся Алефтин. — Сбежал. Что и следовало ожидать от труса и подонка.

— И кто же дал ему убежище? Неужели в мире ещё есть такие уголки, где принимают ошмётки истории?

— Есть. Я не сказал вам, что в результате революции от Московии отделились южные регионы. Все реакционные силы устремились именно туда.

— Почему же вы не попытаетесь их образумить?

— Мы пока не достаточно сильны. Новое кровопролитие приведёт лишь к обнищанию населения и ослаблению наших позиций в парламенте.

— У вас снова появился парламент?

— Да. И теперь уже навсегда. Мы не допустим обратного хода истории.

XXVII

В новом, только что отстроенном корпусе с шикарным, вместительным конференц-залом, накрыли праздничные столы. Клыков распорядился выдать дополнительные пайки из НЗ и выкатить несколько бочек со спиртом. Радость, переполнявшая лунатиков, требовала выхода.

Речей они решили не говорить принципиально. Просто беззаветно отдались веселью, отбросив чины, регламент, целесообразность, правила и прочие благоглупости, присущие производственным коллективам. Ведь они теперь и по сути своей являлись чем-то большим, верно?

И праздник удался. Потому что отмечали они такое событие, какое, может быть, не отмечал никто и никогда за всю историю человечества. Молодёжь пустилась во все тяжкие, куражась и творя бесшабашные шалости, на грани с мелким хулиганством. И народ более почтенный не отставал от них. Завтра начнётся новый день, если верить синоптикам, полный забот и смысла, а теперь, пока есть такая возможность, нужно отдыхать.

Клыкова видели то там, то здесь. Он вовсю старался соответствовать духу мероприятия, не теряя, однако, контроля над количеством выпитого. И всё же в один прекрасный момент он почувствовал, что настала пора объявить паузу. Для себя лично, конечно. Других это не касалось.

Он отыскал Ольгу и выманил её совершить ночную прогулку вдвоём.

Клыков не подбирал маршрут специально, но так получилось, что очутились они среди многочисленных построек: и едва начатых, и уже доведённых до технологического конца. И он не смог удержаться от соблазнительной роли гида.

— Всё теперь будет по-другому, Оленька, — с энтузиазмом сказал он. — Ещё пару лет назад мы не могли об этом и мечтать, а сегодня — посмотри, какой размах. Здесь заложен фундамент ткацкой фабрики. Вот это — мясокомбинат. Рядом — завод молочной продукции. Чуть дальше — завод по производству калосборников для скафандров. А это…

Клыков будто бы примерил на себя маску чрезвычайно хитрого субъекта.

— Угадаешь?

Ольга смешно и как-то по-детски наморщила лоб.

— Кондитерская фабрика?

— Нет.

— Парфюмерная?

— Нет.

— Сдаюсь.

— Первая лунная киностудия! Я не шучу. И это только начало. Внешняя оболочка, так сказать. Мы построим здесь самое справедливое общество, которого не знала Земля. И самое обеспеченное. Видишь ту пустыню? Там скоро начнётся строительство коттеджного посёлка на сто домов. Знаешь, чем это пахнет? Уже следующее поколение лунатиков будет жить в отдельных квартирах…

— Коля, — опустила глаза Ольга. — Мне тебе нужно кое-что сказать.

— Говори, — немного остыл Клыков и даже как-то напрягся.

— Я беременна.

После всех тех новостей, которые пришлось переварить Клыкову за последние пару месяцев, эта оказалась самой неожиданной.