Это подводит нас к важной части хладнокровной авантюры. У него были акции Атлантического и Южно-Центрального почтового фондов, когда он прибыл сюда в апреле. Похоже, Гарри создал три предприятия: дом — в обличье пожилого ученого с молодой женой, который, конечно же, жил по соседству с нашим дорогим управляющим; наблюдательный пункт, на окнах которого он намалевал надпись «Втирайте Втирро от всего!», чтобы как-то оправдать его существование; и где-то еще гримерную, непременно с двумя выходами на разных улицах.

Около шести недель назад он приступил к последнему акту этой пьесы. Миссис Гарри до смешного просто сумела сфотографировать необходимую страницу или две из регистрационной книги. Я не сомневаюсь, что за недели до этого каждый, кто приходил в хранилище, был внимательно изучен, но благодаря фотографиям знания о них удалось соединить с информацией о тех, в чьи руки попали старые ключи Артиста — фотографии дали им имена, адреса, номера сейфов, кодовые слова и подписи. Остальное было просто.

— О да, клянусь богом, для такого человека это не более чем игра, — согласился мистер Карлайл с профессиональным восхищением. — Он мог придумать тысячу способов изучить голос, манеры и наружность своих жертв. Скольких же он обчистил?

— Мы можем только догадываться. Я бы поставил на семерых сомнительных визитеров в минувшие понедельник и вторник. Двоих он по какой-то причине проигнорировал, оставшиеся два сейфа никто не арендовал. Есть один момент, который вызывает интерес.

— Что такое, Макс?

— У Артиста был один сообщник, известный как Билли-Тянучка, но кроме него — за исключением, конечно же, жены, — он обычно никому не доверял. Однако очевидно, что как минимум семь человек в последнее время были под пристальным наблюдением. Что напоминает мне…

— Да, Макс?

— Хотел бы я знать, не воспользовался ли Гарри услугами ни о чем не подозревающих частных сыскных агентств.

— Не думаю, — улыбнулся детектив. — Едва ли это сработало бы…

— О, не знаю. Миссис Гарри в образе ревнивой жены или подозрительной возлюбленной вполне могла бы…

Улыбка мистера Карлайла вдруг исчезла.

— О господи! — воскликнул он. — Я вспомнил…

— Да, Луис? — со смешком в голосе уточнил Каррадос.

— Я вспомнил, что мне надо позвонить клиенту, прежде чем придет инспектор Бидл, — закончил мистер Карлайл, вставая с некоторой поспешностью.

В дверях он почти столкнулся с потрясенным директором, который ломал руки в полном отчаянии от нового удара судьбы.

— Мистер Каррадос! — дрожащим голосом проблеял несчастный пожилой джентльмен. — Мистер Каррадос, появился еще один — сэр Бенджамин Гамп. Он настаивает на том, чтобы встретиться со мной. Вы же не… вы же не оставите нас?

— Я не смогу оставаться здесь неделю, — живо ответил Каррадос, — и сейчас мне уже пора. Это только начало долгой вереницы посетителей. Уверен, мистер Карлайл поддержит вас.

Он кивнул «Всего доброго», глядя каждому прямо в глаза, и вышел, проделав весь путь с потрясающей уверенностью, которая часто заставляла окружающих забыть о его недуге. Вероятно, он не желал вновь сталкиваться с неловкой благодарностью Дрейкотта, поскольку меньше чем через минуту они услышали, как взвизгнула отъезжающая машина.

— Не беспокойтесь, мой дорогой сэр, — заверил своего клиента мистер Карлайл с непробиваемой самоуверенностью. — Не беспокойтесь. Я останусь взамен. Возможно, мне лучше сейчас же представиться сэру Бенджамину.

Директор обратил на него умоляющий, полный надежды взгляд, словно пойманное в ловушку животное.

— Он в подвале, — прошептал он. — Если понадоблюсь — я буду в зале заседаний.

В подвале мистер Карлайл без труда нашел свою цель. Сэр Бенджамин был несдержан и замкнут, сбит с толку и решителен, многословен и раздражителен, и все это то одновременно, то по очереди. Он уже потребовал, чтобы управляющий, профессор Балдж, Дрейкотт и два клерка рассмотрели его дело, и теперь они были вовлечены в бесконечное бесплодное и путаное обсуждение. Сыщика немедленно подвергли допросу, так что он старался отвечать как можно внушительнее, сам узнавая в то же время новые обстоятельства дела.

Последние события были совершенно удивительными. Меньше часа назад сэр Бенджамин получил посылку от районного курьера. В ней находился футляр для драгоценностей, который должен был в это время покоиться под охраной в одном из сейфов. Поспешно вскрыв его, получатель получил подтверждение своих самых худших опасений. Он был пуст — то есть в нем не было драгоценностей, вместо них, словно для того, чтобы усилить нанесенный удар, лежала исписанная аккуратным почерком карточка, и взволнованный баронет прочел на ней изречение, подходящее, но в этот момент совершенно неуместное: «Не собирайте себе сокровищ на земле…»

Карточку передали по кругу, и все взгляды устремились на сыщика в ожидании его экспертного заключения.

— …где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут, — с важностью прочитал мистер Карлайл. — Хм. Это самая важная улика, сэр Бенджамин…

— Эй, что такое? Что это? — раздался голос с противоположной стороны холла. — Почему, будь я проклят, у вас такая же штука? Смотрите, смотрите, джентльмены! Послушайте, что происходит? Эй вы, сюда, пустите меня к моему сейфу. Я хочу знать сейчас же!

Букмекер размашистым шагом подошел к ним, размахивая пред их лицами точной копией карточки, которую держал в руках мистер Карлайл.

— Клянусь богом, это совершенно невероятно! — воскликнул этот джентльмен, сравнивая две карточки. — Вы только что получили это, мистер… мистер Берг, верно?

— Так и есть, Берг — на работе Айсберг. Благодаря лорду Гарри я могу принять эту потерю достаточно хладнокровно, но это… это оскорбительно! Полчаса назад мне вручили содержимое одного из конвертов, который должен был быть здесь и столь же защищен, как Английский банк! Что за шутка, скажите на милость? Сюда, Джонни, поторопись и пусти меня к моему сейфу.

Установленный порядок теперь был отброшен. Не было ни намека на знаменитые меры предосторожности заведения. Управляющий вместе с клиентом позвал служащего и, когда он не явился тотчас, повторил свой зов.

— Джон, ступай и немедленно проводи мистера Берга к его сейфу.

— Сию минуту, сэр, — отозвался растерянный служащий, торопясь разделаться со своей собственной проблемой. — Тут какой-то олух думает, что пришел в камеру хранения, насколько я смог понять — он иностранец.

— Забудь о нем, — строго ответил управляющий. — Сейф мистера Берга номер 01724.

Мистер Берг с сопровождающим удалились в один из роскошных, украшенных колоннадой коридоров. Остальные, один или двое, тоже слышавшие этот разговор, оглянулись вокруг и заметили странного человека, который решительно направился к ним. Он был, по всей видимости, типичный пожилой немецкий турист — длинноволосый, в очках, броско одетый, погруженный в интеллектуальные размышления о философии жизни. Одна рука его была занята трубкой, столь же очевидно германской, как и ее владелец, вторая сжимала саквояж, который обеспечил бы первый взрыв смеха любому клоуну.

Совершенно проигнорировав то, что собравшиеся были заняты, немец растолкал их и нашел управляющего.

— Это есть хранилище, nicht wahr?[33]

— Именно так, — надменно согласился управляющий, — но сейчас…

— Ваш парень не особо понятлив. — Глаза за толстыми стеклами очков сощурились в тяжеловесной попытке пошутить. — Он забыл свое дело. Вот хорошая сумка…

Поставленный на возвышение саквояж в полной мере продемонстрировал свои чудовищные пропорции. С одного конца безвольно свисала манжета фланелевой рубашки, с другой стороны заявлял о своем существовании древний воротничок с нелепым дополнением, известным как «манишка». Удивительно ли, что управляющий неодобрительно отнесся к такой настойчивости? Репутация «Сейфа» среди его клиентов была подорвана и без подобного фарса в этот трагический час.