Сомнительность традиционных датировок я уже подчеркивал! Но сейчас спор идет не о коэффициенте сокращения хронологии предыстории, а о том, появился ли человек (Homo sapiens) на Земле в результате длительной эволюции или вдруг, без какой-либо эволюции, а сразу, так сказать скачкообразно, в результате генетических мутаций. Стогов придерживается второй точки зрения, и подобные взгляды популярны в среде современных антропологов, разуверившиеся в эволюции. Вот что пишет об этом Стогов дальше на 56-й стр.:
Человек появился на свет сразу. Еще вчера над миром висела тишина и лишь обезьяны чавкали бананами в этой тишине — а сегодня в мире появился человек, в человечности которого усомнится только полный тупица.
Эта резкость смущала антропологов. В соответствии с эволюционной теорией им хотелось не революций, а плавных переходов.
Не ясно, правда, нарушил ли этот человек сразу постулируемую Стоговым тишину звуками человеческой речи. Стогов строго хранит соответствующую тайну и нам придется ею ниже заняться. Зато классические представления антропологов о долгой эволюции человека Стогов явно высмеивает в таких строчках (стр. 34-35)
Более или менее общепринятая картина происхождения человека к концу XX века выглядела так.
Сперва человек был полностью обезьяной. Животные предки сегодняшних горожан жили, очевидно, в Африке и носили имя обезьяно-человек. Разглядеть в обезьяно-человеке хоть что-нибудь человеческое под силу лишь специалисту с несколькими высшими образованиями.
На начальных ступенях развития древние люди мало отличались от животных. Зато сто (сорок) тысяч лет назад начался новый этап. Допотопный предок вымер, и на смену ему пришел неандерталец. Постепенно этот типчик превращался в то, что мы подразумеваем под словом «человек».
Ну и, наконец, на заключительной стадии, с появлением кроманьонца, человек стал во всем подобен нам. Правда, изобрести блага цивилизации он еще не успел, а потому ходил голым и ел ближнего на обед.
Обезьяно-человек — неандерталец — кроманьонец. Каждая ступенька этой лесенки подкреплена раскопками.
И дальше Стогов с юмором описывает все эти археологические находки и утверждает, что в дереве эволюции от обезьяны к человеку нет ветви, ведущей от корня дерева к нам, людям. Все ветви эволюции оказались боковыми, ни одна не вела к заявленной Дарвином цели. Впрочем, меня сейчас интересует появление речи и языков, так что предлагаю просто исходить из того, что нашу Землю в какой-то момент заселила группа людей, которая благодаря удлинению гортани получила физиологические предпосылки для способности говорить, и которая сразу начала развивать свой язык. Неандерталец уже лихо ходил и бегал на двух конечностях, но горбился сверх меры, а вот кроманьонец, гордо взглянул на небо и шея его начала приспосабливаться к высоко поднятой голове. Неандертальцы были, правда, достаточно умны для того, чтобы использовать акустические сигналы, только конструкция голосовых связок еще не была подходящей для несколько более сложной и мелодичной речи.
Зато кроманьонец, сам того от себя не ожидая, начал говорить, сначала еще не на самом высшем уровне ораторского искусства, но все же более внятно и членораздельно, чем неандерталец. Вероятно, языки жестов и тела играли у неандертальцев гораздо более важную роль, чем издаваемые ими звуки. Впрочем, возникшие в процессе развития языка жестов диалекты живы еще и сегодня: болгары используют наше «утвердительное» покачивание головой чтобы сказать «нет»; многие народы не рассматривает процесс говорения, не сопровождаемый массивной помощью рук, в качестве «настоящего» разговора; мимика может и сегодня порой сказать больше, чем слова. Я не хочу этим сказать, что названные и не названные жестикулирующие народы произошли от неандертальцев, а занудно, не вынимая рук из карманов, говорящие от кроманьонцев. Существует мнение, что неандертальцы не вымерли, по крайней мере, не вымерли полностью, а участвовали в образовании человеческих рас и смешивались в ходе этого с Homo sapiens sapiens. А кто этому не верит, должен окинуть скептическим взором лица окружающих его современников и прислушаться к тому, как оные говорят…
Какой язык использовали эти первые люди-кроманьонцы или по меньшей мере в какой язык этот прапраязык развился попытался реконструировать участник исторического салона в Карлсруэ Б. Кёлер (B. Köhler, см. [Кёлер]). Он утверждает, что этот прапраязык нес в себе определенные элементы более позднего старо-немецкого языка. Русский альтернативный автор Петухов приходит к похожему выводу, но для старо-русского языка. Лингвистическая близость этих двух языков, может служить основанием надеяться на то, что оба исследователя находятся на правильном пути.
Даже если мы не можем уверенно реконструировать самый старый из всех языков, мы можем пытаться заглянуть в доисторическое время так далеко, как только возможно. Такие археолингвистические попытки тесно связаны с понятием ностратической языковой общности. Идея сверхсемьи ностратических языков (noster = наш, lat.) впервые была высказана в исследовании Х. Педерсена (H. Pedersen), который в 1903 открыл определенное родство индогерманских языков с языками афро-азиатской языковой семьи и с урало-алтайскими языками. Сегодня к ностратической языковой общности причисляются также дравидские и кавказские (в том числе картвельские) языки.
В шестидесятые годы прошлого века рано умерший русский лингвист Ф.М . Иллич-Свитич открыл много общего в семитско-хамитских (афро-азиатских), картвельском (южно-кавказский), индогерманских, уральских (финно-угорских и самоедских), дравидских и алтайских (турецкий, монгольский, тунгусский, корейский, а также, вероятно, японский) языках. На основании этих своих исследований он даже опубликовывал в 1971 в Москве словарь ностратического праязыка, утверждая, что восстановил этот язык в его первоначальной форме.
Полагают, что этот праязык породил в течение последующего после его возникновения времени несколько более молодых праязыков: алтайский праязык, дравидский праязык и борейский праязык. Щедрые сверх меры на временные этапы историки отводят на этот процесс 5-10 тысяч лет. Я бы положил на эту трансформацию несколько десятков поколений. Эти праязыки снова разделились на диалекты, превратившиеся со временем, еще, по моим скромным оценкам, через пару десятков поколений, в дальнейшие праязыки: кавказский, уральский, семито-хамитский и индогерманский. И, снова, по-прежнему легко транжирящие историческое время историки отводят около 5-10 тыс. лет или 400-800 поколений на длительность этого процесса.
Хотя теория ностратического праязыка развивается все дальше и находит все новых приверженцев, существование доисторического ностратического праязыка ставится сегодня под все большое сомнение, причем как раз в России (например, [Андреев]). Для обоснования этого рассматривается один из борейских (т.е. северных: boreas = северный ветер, греч.) праязыков Считается, что пра-индо-германцы при их миграции на Ближний Восток (из-за быстро ухудшавшихся климатических условий - вероятно, вследствие смещения месторасположения Северного полюса) принесли с собой много элементов борейского праязыка, который помимо пра-индо-германского (пра-индо-европейского) произвел на свет в качестве «лингвистических детей» также пратюркские и прауральские языки. Там, на Ближнем Востоке пра-индо-германцы жили якобы после этого очень долгое время и там они передали часть индогерманской лексики в другие праязыки: кавказский праязык, афро-азиатский или хамито-семитский праязык, дравидский праязык.
Впрочем, нужно понимать существование всех упомянутых праязыков в несколько более прагматическом смысле: не в виде чисто генетической схемы языков, их деток, внуков и правнуков, а в комбинации генетической схемы со сложными сетевыми связями между языками у народов, обменивавшихся технологиями, иными знаниями и соответствующей лексикой и языковыми приемами. В каждый следующий период доисторические языки находились в тесном контакте друг с другом и вместо стабильного «дерева» языков следует представлять себе постоянно изменяющуюся сеть взаимно контактирующих языков. В частности, оживленный обмен различными навыками, как среди аграриев, так и среди скотоводов, но также и в военной и технологической областях, вел к взаимному влиянию языков, причем не обязательно только соседских.