…Но все это после было. А мне больше нравится вспоминать момент — может, самый лучший у меня, старика,— когда еще после первой одышки я в палате лежал, любовалси собой.

И тут заскрипела дверь — и Грунин появился в полном параде.

Что вместе с им росли, вместе воевали — последние полста лет не вспоминал как-то: разошлись путя! Даже и не здоровался. А тут явился! К одру. Да и то, видать, по казенной надобности.

— Ну, ты… телолаз! Долго еще будешь нам карты мешать?

— А долго вы мной еще будете, как пушинкой, играть?

Обомлел, услышав его голос:

— А чего вообще? Старого кореша нельзя навестить?

— Ну ладно уж, садись!

Тут снова дверь заскрипела, и Ясон вошел!

Огляделся — и ко мне. Добивать, что ли, явился? Ну, давай! Давай! Души старика!

Поднял мокрый пакет — и виноград высыпал. Во утопизм пошел!

Ночью резко проснулся: чу! Приподнялся в койке — и увидел весь пейзаж. Бульдозер над тоннелем — крохотный, а тень вытянулась на весь склон. И еще какая-то лунная тень к нему крадется… Диверсант! Сыму с первой пули!

В тумбочку полез. Грунин мне как раз туда маузер сунул: сгодится. И как в воду глядел!

Но наткнулася рука на бинокль. Тоже подарок его — надо уважать. Навел окуляры на бульдозер, подкрутил маленько…

Ясон! Взорвать, вражина, хочет свой бульдозер! Задрожала рука бойца…

А с ним это еще кто? Стал подкручивать…

Тайка!.. Ну! Оборачивается, хохочет! Ясон нежно под попку ее — и в бульдозер. И сам туда.

От тяк! И гулко, на весь этот край, дверку захлопнул.

Потом я лежал в темноте и думал: кто же, в сущности, я?

Очнулся я от света и — треска бульдозера.

Снова жизнь!

Солнце! Море! Горы!

…А где тельце-то?