8

Несмотря на свои намерения, я был слишком заинтригован словами чудовища, чтобы тут же разнести ему голову, и решил дать мерзкой твари возможность выговориться.

— Почему твои приятели не пытались заговорить ? Вы что, все разговариваете ?

Монстр широко раскрыл пасть, обнажив десны, поросшие спутанными волосками, и зубы, которые вращались и менялись местами.

— Нет… мы всссе разззные, как вы, люди, всссе разззные.

Пришелец-чуть отполз в сторону. Не думаю, что он намеревался смыться — наверняка отлично понимал, что это невозможно. Я стал опасаться, что он заманивает меня куда-то. Прямо передо мной располагалась зеленоватая каменная стена с барельефом, изображавшим лицо демона. У меня почему-то возникли сильные сомнения, что барельеф — лишь орнаментальная отделка помещения, сделанная по заказу Объединенной аэрокосмической корпорации.

— В чем же мы разные? — продолжал я задавать вопросы, нутром чуя, что монстр вот-вот сделает какое-то важное признание.

— Некоторые… боятссся, — с трудом выдохнуло чудовище. На его морде не отражалось чувства страха перед смертью, но по тому, как тело его судорожно подергивалось, я сделал вывод, что конец близок. — Другие сссильные… ты сссильный.

Господи, только этого не хватало! Признания космической твари в уважительном отношении к Флаю Таггарту!

— Мало сссильных, как ты, сссильных… другие годятссся только быть рабами. Людьми-рабами.

Мысль, давно сидевшая в подсознании, прорвалась наружу. Я не был настолько усталым, чтобы не понять смысл слов, сорвавшихся с языка монстра — его толстого и грубого языка. Некоторые — сильные… Значит, существовали еще какие-то люди, которые сохранили человеческий облик и продолжали оставаться самими собой!

Когда Фобос превратился в ад, я распростился с надеждой на спасение, запрятал ее в укромное место и ключ выбросил.

Несмотря на волнение, ни один мускул не дрогнул на моем лице — монстр мог быть достаточно сообразительным, чтобы смекнуть, какие чувства охватили меня, когда я подумал о том, что в числе этих сильных людей вполне могла оказаться Арлин.

Если на Фобосе остался в живых еще хоть один человек, это могло бы в корне изменить мое положение. Еда и питье меня волновали гораздо меньше, чем возможность хоть немного поспать, потому что без отдыха долго не протянуть. Значит, прежде чем меня свалит усталость, надо найти этого человека. Он предупредил бы меня об опасности. Сон без напарника в таких условиях равен самоубийству. Иначе всем моим благим намерениям грош цена. Бесконечно бодрствовать я тоже не мог, и если мне не удастся хоть немного восстановить силы, то никакие боеприпасы — хоть со всей Солнечной системы — не принесут спасенья.

— Ты до глубины души растрогал меня, — сказал я.

— Договор, — неожиданно предложил монстр, не обратив внимания на прозвучавший в моих словах сарказм. — Ты… жжживешь; ты работаешшшь; ты помогаешшшь.

Все, оказывается, очень просто — мне нужно всего лишь работать на захватчиков-пришельцев и помогать им завоевывать род человеческий, тогда они милостиво разрешили бы мне жить в качестве их раба. «Господи, — подумал я, — надо же, какой соблазн».

Славно, что мне такой экземплярчик разговорчивый попался. Интересно, что же этим гадам ползучим могло от меня понадобиться?

— Отлично, — продолжил я. — Тогда почему бы тебе не рассказать, какого черта вы здесь ад кромешный устроили?

Чудовище снова рассмеялось. Этот смех проскрежетал по моим нервам, как всхлипы расстроенного контрабаса.

— Ад… мы хотим уссстроить, — заявил монстр. — Сседаться… помощщщь; ты — жжживой, чччеловек.

— Как зомби?

— Ты — жжживой, не ходячий мертвец; ты сссможешшшь видеть оссстальных.

— Каких остальных? Кому еще удалось уцелеть? Девушка выжила?

Ну, Флай, ты просто великолепен — мил и обаятелен. Да ведь это чудовище, скорее всего, даже отдаленного понятия не имеет о том, что такое девушка!

— Ты помогаешшшь… ты видишшшь оссстальных.

Я не отрывал взгляда от омерзительной твари. Теперь я знал, что вытянул из нее все, что можно.

— Давай-ка я тебе отвечу так, — почти прокричал я. — А ты мне потом скажешь, хорошо ли расслышал.

Я навел ружье на верхнюю часть груди монстра и выстрелил в упор. Пришелец дернулся, с удивлением уставился на меня. Как ни странно, он был еще жив, хоть жизнь его еле теплилась.

Монстр скорчил гримасу, его лицевые мускулы, казалось, окоченели. Затем на какой-то краткий момент вновь пришел в себя.

— Когда-то мы могли сожрать вассс всссех, — пробормотал он и затих навсегда.

Даже волоски в его пасти встали дыбом и перестали двигаться.

Я перевел дыхание и почувствовал, как внутри нарастает тупая, неуемная ярость. Оно дело — сражаться с врагами в человеческом облике, другое — вступать в битву со злобными исчадиями ада. Каждый раз, когда я убивал одну из этих гуманоидных тварей, у меня возникало страстное желание еще сотню их перебить. То же самое я ощущал и теперь. Не давать им никакой пощады, убивать, убивать, убивать! На душе стало немного легче при мысли о том, что муштра в морской пехоте не обернулась для меня пустой тратой времени.

Параллельно в моем мозгу лихорадочно прокручивались планы на ближайшее будущее. Прежде всего надо было как-то выбраться с этого уровня и достичь цели — атомной электростанции. Если она уже попала в руки врага, это могло стать самой тяжелой потерей. Лучше бы реактор оказался в моем распоряжении.

Я в последний раз осмотрел тела зомби в поисках боеприпасов. Я бы сейчас кого угодно убил, лишь бы получить приличное вооружение — наверное, так и надо было бы сделать. Пришлось этим дважды трупам даже карманы выворачивать — вдруг там случайные пули или патроны завалялись?

Как же все-таки выбраться с этого этажа? Те, кто за мной охотился, смогли найти сюда дорогу, значит, нужно идти в обратном направлении, по их следам. Но прежде предстояло тщательно обследовать стены, и я медленно обошел большую, нелепую комнату.

Монстры теперь беспокоили меня гораздо меньше, чем странные трансформации, происходившие с помещением. Раньше я не бывал на базе Фобоса, но на Марсе мне довелось побеседовать с ребятами, которые были неплохо осведомлены о специфике здешних построек. Я ни секунды не сомневался в том, что с появлением сумасшедших демонов здесь изменилось практически все.

Так вот, меня беспокоило то обстоятельство, что пол, по которому я шел, и стены, которые я внимательно обследовал, как, впрочем, все это проклятое место, периодически как бы надвигались на меня, совершенно изменяя конфигурацию. Прямо как в фантастическом мультфильме, где пространство растягивается наподобие резинового, оставляя единственной постоянной величиной лишь тебя самого.

Если такое продлится долго, рассудок не выдержит. Я оперся на стену и вдруг, прямо-таки как в одном из старых фильмов Эббота и Костелло, который мне довелось посмотреть на Земле, стена съехала со своего места, и в ней открылась потайная дверь. Я чуть не свалился в неожиданно открывшийся проем.

Оказавшись в новом коридоре, я дошел до тупика, который, по моим представлениям, находился примерно на уровне южной стены того помещения, из которого я вышел. Я заметил еще одну панель, похожую на ту, к которой прислонился, когда распахнулась дверь. Инстинкт подсказывал, что нужно глубоко вдохнуть, что я и сделал, не пытаясь противоречить своему самому ценному дару — интуиции. На стене я заметил такой же переключатель, как тот, на который ненароком облокотился в предыдущей комнате, и — теперь уже вполне сознательно — нажал на него.

Торцовая стена коридора с легким шелестом скользнула вверх; за ней виднелись ступени ведущей вниз лестницы. Это меня приободрило — если я правильно помнил, атомная электростанция на один-два уровня ниже. Я начал осторожно спускаться по лестнице, она была слабо освещена. Дойдя до конца, я увидел, что наградой за мою отвагу был самый большой омут зеленой жижи из всех, которые до этого попадались. Если бы я догадался плавки с собой захватить, то нырнул бы не глядя. Ах, какое же это было искушение — лучшая во всей Солнечной системе жидкая отрава, и прямо передо мной! Давай, солдат, вперед, не унывай!