«После этого инцидента Гитлер вошел в комнату, где происходила резня. Главные убийцы из Мюнхена, Адольф Вагнер, Герман Эсер, Эмиль Морис, Кристиан Вебер и Вальтер Бух стояли у дверей, гордые исполнением своего долга. На полу валялись девять окровавленных трупов с разбитыми черепами» [120, с. 230]… Попили пивка, называется.
Первый рейх: «На основании недостаточных доказательств были казнены многие невинные люди. Некоторые из них — такие, как Вестин Аттик, Сенека и Руфий Криспин, — только потому, что у Нерона были личные причины их ненавидеть» [24, с. 271].
— «Многих граждан из первых сословий он (Гай Калигула. — Б. П., Е. П.), заклеймив раскаленным железом, сослал на рудничные или дорожные работы, или бросил диким зверям, или самих, как зверей, посадил на четвереньки в клетках, или перепилил пополам пилой — и не за тяжкие провинности, а лишь за то, что они плохо отозвались о его зрелищах или никогда не клялись его гением» [97, с. 115]. Гай Калигула: «Пусть ненавидят, лишь бы боялись» [97, с. 116].
Будущий император Антонин убил своего брата Гета на глазах у их матери Юлии, обвинив его в попытке организации покушения на него, то есть — Антонина [19, с. 72–73].
«В скором времени были убиты все близкие и друзья брата, а также и те, кто жил во дворце на его половине; слуг перебили всех; возраст, хотя бы и младенческий во внимание не принимался. Откровенно глумясь, трупы убитых сносили вместе, складывали на телеги и вывозили за город, где, сложив их в кругу, сжигали, а то и просто бросали как придется» [19, с. 74].
— «Вообще погибал всякий, кого Гета хотя бы немного знал. Уничтожали атлетов, возниц, исполнителей всякого рода музыкальных произведений — словом, всех, кто услаждал его зрение и слух. Сенаторов, кто родовит или побогаче, убивали по малейшему поводу или вовсе без повода — достаточно было для этого объявить их приверженцами Геты.
Сестру Коммода, уже старуху, в которой все императоры чтили дочь Марка, Антонин убил, вменив ей в вину, что она всплакнула вместе с Юлией, когда та потеряла сына (то есть — Гета. — Б. П., Е. П.)…
Он (Антонин. — Б. П., Е. П.) засылал своих людей в провинции, чтобы истреблять тамошних правителей и наместников как друзей брата. Каждая ночь несла с собой убийства самых разных людей, а если некоторых щадили, то, отобрав в качестве выкупа все, что у них было» [19, с. 75].
— «Существовал обычай, в силу которого раб мог искать защиты против гнева и жестокости господина, прибегнув к императорским статуям. Однако суровой каре должен был подвергаться даже человек, подсказавший рабу… прибегнуть к императорским статуям» [116, с. 77].
Второй рейх. Согласно «Directorium Inquisitorum» Великого инквизитора Арагона Николаса Эймерико, «все еретики подлежат порицанию Святой палаты; но, кроме того, существуют преступники(курсив — Б. П., Е. П.), попадающие под юрисдикцию инквизиции, хотя их виновность в ереси еще не доказана. Таковыми являются, в частности, «богохульники», чьи богохульные речи противоречат христианской вере. Тот, кто говорит: «Нынче пора столь отвратительная, что даже Святая палата не может обеспечить нам хорошей погоды» — грешат против веры» [89, с. 109].
— В соответствии с Параграфом XV Кодекса Торквемады, «если упомянутое преступление ереси и вероотступничества не доказано с полной неопровержимостью (semiplenamente provado), инквизиторы могут подвергнуть обвиняемого пытке; если под пыткой он признается в своем грехе, ему надлежит подтвердить свое признание в течение ближайших трех дней. Если обвиняемый подтвердит его, он будет судим за ересь; ежели же подтверждения не будет и он откажется от признания, преступление не может считаться ни полностью доказанным, ни опровергнутым — поэтому инквизитору следует распорядиться, исходя из презумпции вины подозреваемого(курсив — Б. П., Е. П.), о том, что последнему надлежит публично отречься от своих заблуждений, кроме того, инквизитор может повторить пытку» [89, с. 123].
Третий рейх. 1 июля 1934 г., сразу после «ночи длинных ножей» Герман Геринг простодушно признался: «Я расширил сферу действия чистки» [120, с. 232].
«Геринг не получал никаких приказов убивать сотни своих жертв в Пруссии. Под маской политических убийств он совершил сотни актов личной меси, сводя старые счеты, избавляясь от неудобных друзей(курсив — Б. П., Е. П.)…
Детали убийства фон Шлейхера хорошо известны. Он мирно читал газету, когда шесть головорезов, подталкивая в спину до смерти перепуганную горничную, вошли в гостиную.
— Вы генерал Шлейхер?
Он повернулся и посмотрел на них.
— Да, — сказал он.
Прозвучали шесть револьверных выстрелов, и генерал упал. Его жена бросилась к нему, пронзительно крича, и лишилась чувств.
Тогда убийцы застрелили ее…
Генерал Бредов… палачей из гестапо встретил на пороге своего дома. Эхом в ночи прогремели два револьверных выстрела, и генерал присоединился к другим жертвам» [120, с. 233].
«Мой брат Грегор, — пишет Отто Штрассер, — завтракал со своей семьей, когда прибыли восемь агентов гестапо и увели его безо всяких объяснений. Его доставили в тюрьму на Принц-Альбрехтштрассе и бросили в камеру. После двенадцати часов одиночества, темноты и растерянности он вдруг увидел револьвер, направленный на него через решетку. Первый выстрел был неточен, и Грегор укрылся в углу камеры, но три убийцы, включая Гейдриха и Эйке, — наемного убийцу, отвечающего теперь за все концентрационные лагеря в Германии, вошли, и Грегор, изрешеченный пулями, упал на пол. Он еще дышал, когда Гейдрих оказал ему coup-de-grace, выстрелив в затылок.
Эти детали сообщил мне человек, вытиравший следы крови со стен и удалявший следы стрельбы. Он сумел сбежать после казней и присоединился ко мне в Праге.
Шлейхер, Бредов и Грегор были лишь первыми из длинного списка жертв» [120, с. 234].
«Если исключить преследования католиков, — пишет далее Отто Штрассер, — а также и явные ошибки, как с музыкальным критиком Вилли Шмидтом, которого убили потому, что он имел несчастье носить одинаковое имя с одним из лидеров СА (однако происшедшее все же не позволило последнему избежать своей судьбы), то убийства можно было бы разделить на две категории. Первая состояла из жертв реакции. Вторая — и это было даже ужаснее, состояла из людей, убитых по мотивам личной мести.
Гитлер так же виновен в этих убийствах, как и Геринг. Герман, более прямолинейный в своих методах, имеет большее число смертей на своей совести. Но Гитлер использовал 30 июня (1934 г. — Б. П., Е. П.), чтобы свести счеты с теми, кто перешел ему дорогу одиннадцать лет назад.
Ни для кого не секрет, что генерал Густав фон Кар, шестидесятитрехлетний старик, два года назад ушедший в отставку, был поднят с постели, доставлен в Дахау и замучен там до смерти. Его изуродованное тело было найдено спустя три дня в болоте рядом с концентрационным лагерем. Все преступление Кара заключалось в его отказе поддержать «Мюнхенский путч»: в далеком 1923 году» [120, с. 235–236].
Первый рейх. «Калигула развязал войну между принципатом и философией, отправив в ссылку Каррианиа Секунда и приговорив двух других учителей к смерти. Молодой Сенека был среди тех, кому предстояло подвергнуться казни, но его пощадили, так как он болел, и, казалось, умрет без посторонней помощи.
Клавдий, дядя Калигулы, ускользнул от палачей императора, так как был или хотел казаться неопасным, погруженным в чтение дурнем» [32, с. 290].
— «Сенека справедливо опасался того, что само учение стоиков может понести наказание, если окажется, что язык стоиков заключает в себе политическое недовольство или таит в себе скрытый вызов. Основательность этих подозрений выразилась вначале в изгнании из Рима Музония Руфа и киника Деметрия, а впоследствии — в изгнании философов при Веспасиане и Домициане» [24, с. 285].