В джинсах, которые Кирилл не надевал уже года три, оказался проездной билет на трамвай, пробитый и со стилизованным изображением смерти в правом углу.

Возникло неодолимое желание остановиться прямо в коридоре и постучаться головой об стену.

Непонятно было, где реальность, а где вымысел. Все смешалось воедино, спуталось, перепуталось, заставляя Кирилла нервничать.

А потом в затемненной прихожей словно кто-то включил свет. Неяркую лампочку, чей серебристый оттенок подсветил мебель в комнате. Черное перо, лежащее у входа, забытую кем-то куртку, отпечаток губ на зеркале… и под этим светом проявились двое.

Мужчина и женщина.

На то, чтобы узнать, ушло всего лишь несколько мгновений.

Глаза Кирилла распахнулись, а ноги отказали. И он бессильно осел на пол, слыша смеющийся, отлично поставленный голос:

— Видишь, Димка, у нас замечательные дети. Кирилл, позаботься о Женьке, хорошо? Жалко, что мы покидаем вас так рано и не увидели внуков, но так уж получилось.

Наклонившись, женщина обняла Кирилла за плечи, легко поцеловала его в щеку и выпрямилась, стирая слезы из уголков глаз.

— Прости, мальчик, мы взвалили на тебя такую ношу. И… спасибо тебе. Теперь мы отправимся туда, где нас ждут, где мы должны быть.

— Мама…

— Да, — Галина Анатольевна легко улыбнулась. — Такой замечательный сын. Я даже не заметила, как ты вырос. Правда, Дим?

Дмитрий Игоревич подошел ближе, неожиданно крепко пожал сыну руку:

— Ты отлично поработал в этот раз, Кир. Ты присмотришь за Женькой, а я за мамой. Правильно, Галочка?

— Да. Так будет правильно. Мы любим вас, сын. Очень…

Лампочка мигнула раз, второй, и выключилась.

В прихожей воцарилась тишина. Кирилл сидел у стены, откинув голову на стену.

Мир вокруг сошел с ума. Но, пожалуй, такое сумасшествие ему даже нравилось.

Часть II. Если друг оказался вдруг…

Глава 11. Сделаем мечту — реальностью

Что такое человеческая память?

Как ни странно для кого это прозвучит, но больше всего она напоминает тайну. Тайну, которую каждый человек описывает по своему, трактует в своем собственном ключе, и даже более того, у каждого человека она своя собственная.

У кого-то память — это ларец, огромная шкатулка, в которой хранятся подобно драгоценным камням самые важные, самые лучшие воспоминания.

У кого-то — дырявое решето, все мелочи, проскользнув сквозь дырочки, растворяются в клетках памяти, а потом стираются.

У кого-то память — это памятный фотоальбом, хранящий и хорошие, и плохие моменты. Моментальная вспышка запечатлела и первый поцелуй, и лицо бывшего лучшего друга, кричащего в лицо злые слова. И смешную ящерку, выползшую погреться на крупный камень. И мертвое лицо человека.

Память не поддаётся логической трактовке. Кто отвечает за то, какие воспоминания сохраняются, а какие исчезают? Почему кто-то наделен проклятьем вечной памяти, а кто-то не может вспомнить то, что было еще десять минут назад?

Впрочем, для обычного человека — память это «вещь в себе», которую не получается ни понять, ни объяснить, ни научиться управлять.

Говорят, что время — лечит, нет, просто время стирает из памяти границы, людей, события, слова…

…Потерев виски, Кирилл перевернул страницу газеты. Не то, не то, не то.

Идея устроиться на работу уже не казалась такой замечательной. Да, по правде говоря, она уже стала казаться совершенно безумной. И мужчина, как ни старался, не мог вспомнить, с чего вдруг ему это пришло в голову.

Одиночество? Оно уже давно не страшило Кирилла и не пугало. К тому же, после операции Женю, его сестру, должны были вернуть обратно домой. Реабилитацию и все, что с ней связано, она должна была проходить здесь, в местном санатории-профилактории.

Деньги? После того, как Кирилл продал свою квартиру в городе, входящем в пятерку крупнейших городов России, об этом пока можно было не беспокоиться.

Скука? Нет. Дело было в чем-то другом. В ощущении перемен, в некоем предчувствии того, что скоро случится что-то, что поменяет его жизнь в корне. И работа в таком случае станет тем единственным якорем, который позволит удержаться на границе… реальности?

Если рассуждать логично, то в небольшом родном городке, Кирилла ничего не держало. Приезжать по выходным к сестре он мог и вернувшись в город, где работал. Ничего бы не изменилось. Он даже пробовал покинуть город. Убрался в квартире, потратив на это три дня. Бросил в багажник сумку с вещами, сел в свою машину.

Он проехал три квартала, но пересечь границу города так и не смог.

Что-то не пускало.

Возможно, ему только так казалось. Но выезжать за пределы города Кирилл все же не рискнул. Рассерженно плюнул, развернулся и поехал обратно домой, разве что, вспомнив о том, что в холодильнике скоро повесится не только мышь, но еще и сам холодильник, заехал в магазин.

Сейчас в холодильнике еда была. Кирилл даже нашел в себе силы заняться готовкой, а не питаться полуфабрикатами. Первое у него особо не получалось, но не надо было быть великим поваром, чтобы отварить макароны, сосиски, пожарить яичницу или картошку.

Перевернув еще один лист, Кирилл почесал кончик носа ручкой, не замечая, что оставляет на коже следы чернил и вернулся к первому листу.

В газете было четыре подходящих ему объявления.

Искали юриста, искали помощника начальника, в магазин нужен был технический консультант и, наконец, в небольшую фирму хотели водителя на личной машине. Все четыре варианта были выполнимы.

Требовалось только выбрать, куда звонить в первую очередь.

Вакансия технического консультанта оказалась занята. Юриста уже тоже нашли. Водителем становиться тоже не очень хотелось, поэтому вначале Кирилл решил позвонить по телефону, где искали помощника для начальника.

Долго слушать его не стали. Как только прозвучало, что позвонившего интересует вакансия помощника, Кирилла сразу же пригласили на собеседование.

И вместо того, чтобы задуматься, чему это так на том конце обрадовались, Кирилл, прихватив барсетку с ключами и бумажником, двинулся по указанном адресу.

Место ему понравилось с первого взгляда. Несмотря на то, что размещался офис почти в центре, здание оказалось не новостройкой — старым двухэтажным домом. Недавно видимо здесь была реставрация, и дом радовал взгляд строгими линиями и чистыми красками.

Около входа был разбит палисадник, стояли две лавочки и рядом урна на изогнутых лапах.

Пройти мимо Кирилл не смог, присел на корточки, пытаясь понять.

— Не львиные, не думайте, — раздался тихий голос от входа, и мужчина поднял голову.

В какой-то миг ему показалось, что он вернулся в прошлое, потом что девушка, возникшая на пороге — сама переместилась из прошлого. А уже потом до него дошло, что она чертовски красива. Не красотой фотомодели, не такой жгучей красотой, как была красива Лэйла, но… Тонкие одухотворенные черты лица, серые глаза, полные жизни, нежные, хоть и тонкие губы, очаровательная ямочка на левой щеке. Тонкие брови и красивый профиль.

Она была одета в длинное белое платье, навскидку, как предположил Кирилл, девятнадцатого века. На плечах была длинная шаль. Но незнакомка совершенно не была похожа на привидение. Скорее на чудесное видение.

Русые волосы были уложены на затылке и закреплены жемчужной сеткой, только один завиток был выпущен около уха.

В глаза бросилось то, что ушки у девушки проколоты не были.

Пока она поправляла свои длинные перчатки, Кирилл наконец-то вспомнил, в какой семье видел подобное платье и улыбнулся:

— Период Ампира, французская мода?

— Точно, — девушка кивнула, подходя ближе. — Разбирайтесь в этом?

— Не то, чтобы очень хорошо, просто несколько раз встречался с теми, кто хорошо разбирается в моде тех веков.

— И смогли опознать платье по одному взгляду? — не поверила незнакомка.