— Здесь, кажется, ничего нет, — услышал Дональд голос одного из громил, шаривших в соседней комнате.

— Ну, мой упрямый молодой друг, отдайте мне, пожалуйста, Золотой фаллос.

Голос Исиды звучал спокойно, хотя была в нем слышна железная решимость.

Он попытался пошевелить головой, но не смог этого сделать. Кто-то далекий, чужой произнес:

— Нет, я не хочу, — и вдруг неожиданно понял, что это говорит он сам.

У женщины вдруг появилась в руках шкатулка, она достала из нее свернутую трубкой бумагу. Монотонным голосом произносила она что-то, по-видимому, какой-то заговор, слова смутно проникали в его сознание, и в то же время до него дошло, что он готов подчиниться этой красавице. Она стояла перед ним обнаженной. Ее груди будили в нем желание, манили к себе. Ему хотелось овладеть ею, такой обольстительной. Он просто должен взять ее! Неожиданно она закончила чтение и приказала:

— Ну что? Ты сделаешь так, как я тебе сказала, да?

— Да, — прохрипел он.

— Итак, ты отдашь мне Золотой фаллос?

— Нет.

— Что? — вскричала Исида. — Ты осмелился возражать мне?

Дональд безвольно попытался что-то ей объяснить, но смог лишь выдавить из себя:

— Я не могу. У меня его нет.

Возникла пауза. Опомнившись, Исида нежно проворковала, что фаллос ей очень нужен и она хочет знать, где можно его найти.

Алек Мак-Фей лишь в дороге обнаружил, что в спешке не захватил медицинский чемоданчик, который Дональд выгрузил, отправляясь к матери. Он пришел в ярость от разгильдяйства брата и со злостью повернул назад.

Войдя в дом, Алек крикнул:

— Дональд, у тебя крепкие нервы? — Но когда увидел весь хаос, то застыл от неожиданности. — О небо, что же здесь случилось?

Именно в этот момент Дональд собирался сказать Исиде, что он доставил Золотой фаллос Халефи в Париж. Сообщники бросились на Алека. Тот отчаянно оборонялся. Но в конце концов удалось его скрутить. Шум рассеял туман в голове Дональда. То, что он увидел, подействовало на него как холодный душ. Он бросился на одного из бандитов, но, получив очередной удар, скорчился и снова обмяк.

— Быстро, уходим отсюда, пока соседи не появились, — крикнул Друммонд. — Мы уже узнали, что нужно.

Налетчики бросились к двери. Один из них не удержался и мимоходом еще раз пнул Алека, хотя тот и так лежал без сознания в прихожей.

У Дональда болело все тело, но он потащился к Алеку и попытался ему помочь. Лишь спустя какое-то время, они смогли подняться, и Алек, с трудом переводя дыхание, сказал:

— Честно говоря, поведение твоих друзей оставляет желать лучшего. Будь так добр, пока ты здесь живешь, не приглашай их больше.

Глава девятая

Волки в овечьей шкуре

Клео Дженис в прекрасном номере гостиницы «Хилтон» в Ибари с нетерпением ожидала телефонной связи с Лос-Анджелесом. И хотя знала, что фирмой успешно управляет ее молодая компаньонка, все же хотела в этом лично убедиться. Она с тоской вспоминала о Калифорнии, о поп-звездах и студиях, о море и смоге. Но Исида велела ей оставаться в Ибари, поддерживать связь между ее группами в Великобритании и Египте и не спускать глаз с Милоса. Клео Дженис обязана была повиноваться Исиде, поэтому она, уезжая из Штатов, сказала компаньонке, что очень устала и хочет совершить кругосветное путешествие. Каждый раз, звоня ей, делала вид, будто это из нового города. Телефон ожил, когда Клео уже совсем истомилась. Она торопливо схватила трубку.

— Мисс Дженис, абонент на связи, — сообщила телефонистка.

Разговор не занял много времени. Узнав, что дома все в порядке, Клео похвалилась, что в Новой Зеландии погода чудесная, и пообещала позвонить в следующий раз с островов Фиджи. Однако уйти из номера не могла. Пришлось ждать еще минут десять, пока из Каира не позвонил Йозеф Грунвальд, занимавшийся поисками исчезнувшей головы статуи Осириса. Лишь после этого Клео позавтракала и отправилась в президентский дворец нанести визит Милосу.

Глава Саламба был задумчивее обычного. Его внутренняя мужская сила очень действовала на Клео. Ей казалось, что и она ему не совсем безразлична. Пусть она и не юная, зато достаточно эффектная женщина, которая пользуется успехом.

— Что нового от Исиды? — спросил Милос.

— Сегодня ничего не было. А вчера они в Глазго следили за Мак-Феем.

— Сандра Митчелл с ним? — В голосе Милоса чувствовалось едва прикрытое беспокойство.

— Ни Исида, ни Эндрю Друммонд не упоминали о ней, — успокоила его Клео. — Мне кажется, она осталась в Лондоне.

Милос замолчал, но Клео почувствовала, что ей не удалось полностью рассеять его тревогу. Как хотела бы она его утешить! Она ощутила вдруг страстное желание отдаться ему, отвлечь его, да и самой получить удовольствие.

— Расскажите мне немного о себе, — попросила она. — Как, вопреки всем и всему, вы стали главой саламбийского государства? В вас ведь нет африканской крови, или я ошибаюсь?

Милос засмеялся.

— Нет, я чистокровный хорват. Я учился в Загребе, а затем в Вене. Тогда мы все были революционерами, и я примкнул к анархистам. Но знаете, Клео, все они были голубоглазыми ничтожными романтиками. Они мечтали создать рай для рабочих, разряжая пистолет в какого-нибудь так называемого фашистского политика, а вообще-то чаще всего они промахивались и тогда просто подкладывали бомбы. Когда эти бомбы взрывались, то убивали и тех людей, за счастье которых они боролись. Я ничего не имею против терроризма. Я тоже пользовался террористическими методами, чтобы прийти к власти. Какой-то марксист учил: «Наноси удар противнику в его слабое место», но наши дикие анархисты знали об этом и без него. В то время как они по всей Европе гибли от рук полицейских или попадали за решетку до конца своих дней, я осел в Африке. С моим опытом мне не было трудно стать здесь, в Саламба, вождем.

— И это все правда? — воскликнула Клео. — Я не могу поверить, что вы когда-то были настоящим революционером!

— О да, я был им, — усмехнулся Милос. — Я жил на свободе, в джунглях, был окружен настоящими товарищами, не то что здесь, во дворце, где меня роем окружают исключительно блюдолизы. Вы мне нравитесь и я скажу вам кое-что еще. Несмотря на то, что я осуществил свои самые смелые мечты, все равно в самой глубине своей души я тоскую. Мне кажется, что во мне словно что-то умерло. В моей жизни нет больше ничего, что бы меня будоражило.

— Но теперь здесь Исида, и все изменится, — произнесла Клео. — Когда мы соберем все части статуи Осириса и поместим скульптуру в нашем храме, к вам вернется прежнее воодушевление.

— Честно говоря, — покачал головой Милос, — я ни одному слову не верю во всей этой чепухе с Золотым фаллосом. Но если ваша секта задумала превратить это место в религиозный центр, то это привлечет к нам множество туристов, у которых денег больше, нежели ума, а это нам будет только на руку. Но сначала вы должны заполучить и голову, и фаллос!

— Исида наверняка это сделает.

— Что ж, позволю себе усомниться, — засмеялся Милос.

— Пока нет Исиды, мы могли бы немного развлечься. — Клео обольстительно улыбнулась.

— Я считаю, что пытаться совратить главу государства — это все равно что склонить его к измене родине, — не выбирая слов, ответил Милос. — Мне сдается, что вы могли бы и получше использовать свое время.

Клео покраснела. Она не привыкла, чтобы ей отказывали, и тем более так издевательски. Вскочив, сказала сердито:

— Я просто не хотела, чтобы вы скучали! Я немедленно ухожу к себе в гостиницу.

— Нет, постойте! Я сожалею о своей бестактности, — извинился Милос. — Мне не по себе в последнее время. Я не могу спать, все вокруг действует мне на нервы… Сам не понимаю, что на меня нашло.

И все же он не был искренен. День ото дня воспоминания о Сандре становились все живее. Даже сама мысль о любовных утехах с Клео неприятно обожгла его сознание, не ко времени все это было. Он понимал, что ему снова нужно стать прежним. Но как?