Запомнились мне поездки в Венгрию на конференции в замок «Сирак», организованные западными венграми-эмигрантами. В самом конце социалистической Венгрии мне довелось участвовать в работе группы международных экспертов, которые вырабатывали рекомендации по экономическим реформам для правительства Венгрии. С нами даже встречался тогдашний премьер-министр этой страны. Там я познакомился с нынешним главой Банка международных расчетов Эндрю Крокетом.

Удивительно, но именно меня, из отнюдь не реформаторского СССР, пригласили участвовать в таком проекте. Кстати, на конференции одна рыженькая девушка из Национального банка Венгрии вполне серьезно предсказала мне, что я буду министром финансов своей страны.

Мой переход в ИМЭМО совпал с разворачиванием перестройки, и я почти сразу и полностью переключился на проблемы советской экономики. Вместо бесчисленных статей, которые я писал о западной экономике, в том числе в такое издание, как «Аргументы и факты» (в то время это была заштатная контора при обществе «Знание»), или в еще более странное издание на литовском языке «Ляудес укис» («Народное хозяйство»), я перешел к работам о насущных проблемах нашей экономики в «Московских новостях», «Экономике и жизни», «Известиях» и др.

Многие из этих статей вызывали любопытные последствия, которые могли быть только в эпоху перестройки и только в нашей России. Они оказали заметное воздействие на мою судьбу и профессиональный рост.

Например, я познакомился с М.Бергером, написав в газету «Известия» письмо, где пункт за пунктом педантично и скучно доказывал ошибку за ошибкой известного тогда экономиста Нита (ныне покойного). В другой раз я разобрал «по косточкам» выпуск бессмысленных «народных акций» молодым экономистом-производственником Бакалейником на Владимирском трактором заводе (ныне работает в Тюменской нефтяной компании). С последним у нас на деле разногласий не оказалось, так как он просто использовал существующее нелепое законодательство.

Другая статья была посвящена моей любимой теме: венчурному (рисковому) финансированию нововведений в промышленности — и вышла, насколько помню, в «Рабочей газете». Вдруг меня начинают повсюду искать и срочно вызывают в институт. Оказалось, что статью прочитал советский премьер Н.Рыжков, подивился и приказал тогдашнему председателю Госбанка СССР Н.Гаретовскому рассмотреть ее на правлении банка с моим участием.

И вот я в родном банке — с трибуны читаю лекцию коллективному руководству банка. Рядом сидит Н.Гаретовский, председатель Промстройбанка независимо-вредный М.Зотов и многие другие известные люди. Запомнилось, что один заместитель председателя Внешторгбанка попытался меня прервать и чему-то поучить.

Я

попросил его слегка помолчать, что возымело действие. Никто больше не пытался меня «ставить на место».

Любопытный случай был и со статьей в «Экономической газете» о Внешэкономбанке СССР. Маленькая заметочка, вышедшая благодаря сотруднику газеты и моей соученице по Московскому финансовому институту Т.Валовой, вызвала огромное раздражение в этом банке. В заметке говорилось о неэффективности наших валютно-финансовых механизмов взаимоотношений с зарубежными странами.

Председатель Внешэкономбанка Ю.Московский даже «расписал» ее своему внутреннему куратору от КГБ с просьбой разобраться, что это за Б.Г.Федоров и кто за ним стоит. Затем мне позвонил приятель (мы вместе учились в институте) и сказал, что комитет ВЛКСМ Внешэкономбанка хочет обсудить заметку на заседании чего-то вроде экономического клуба. Я, разумеется, пришел, не подозревая подвоха.

Комната была забита начальниками отделов, присутствовали даже несколько начальников управлений и заместитель председателя банка В.Хохлов (ныне председатель Международного банка экономического сотрудничества). Перед каждым лежала ксерокопия моей заметки, и все они начали дружно, распределив роли, на меня «наезжать», обвиняя во всех смертных грехах.

Ничего у них не получилось. Я стал успешно «нападать» на всех по очереди, и нервы у некоторых «патриотов» банка не выдержали: некоторые даже вышли в раздражении из комнаты. Помню, за спиной у меня непрерывно «шипела» и возмущалась женщина-ветеран.

Однако я, как мне кажется, выдержал это суровое испытание, и некоторые участники «встречи» подошли и поздравили меня. Надо сказать, что я испытал тогда чудовищное нервное напряжение, у меня в буквальном смысле слова дрожали ноги. Я ведь ожидал дружеского «трепа» со сверстниками, а попал на агрессивное коллективное осуждение. Зато после этого мне уже ничего не было страшно, и я всегда смело ввязывался в любые дебаты.

В чем была причина такой реакции коллег? Просто я открыто назвал несколько уязвимых мест советской банковской системы применительно к Внешэкономбанку СССР, вынес сор из избы и это задело квасных внешэкономбанковских патриотов. Правда, в частных беседах все со мной соглашались.

Любопытно, что через один или два года уже в ЦК КПСС я услышал отголоски этой статьи. Один бывший заместитель секретаря парткома Внешторгбанка СССР, попавший в ЦК КПСС инструктором (то есть на ранг ниже меня), усердно распространял досужие домыслы о том, что я в газете напечатал какую-то секретную информацию о Внешэкономбанке СССР, совершив чуть ли не государственное преступление!

Глупость и неэффективность нашей экономики надо было, оказывается, держать в секрете! И это при том, что у меня никогда не было допуска к действительно секретной информации. Так я впервые столкнулся с клеветой в свой адрес, к которой не могу привыкнуть до сих пор.

Написал я также по западным источникам и небольшую статейку (в «Московских новостях», где с удовольствием сотрудничал с В.Гуревичем) о внешнем долге СССР. Ничего там особенного не было, но она произвела большое впечатление на чиновников. Меня вскоре вызвали в Государственную внешнеэкономическую комиссию Совета Министров СССР на беседу.

Ответственный сотрудник ГВК, прикрывая от меня рукой секретную справку, сравнивал мои данные со своими цифрами, задавал удивленные вопросы. Секретом наш внешний долг был тогда только от собственного народа! И после этого Н.Рыжков и другие деятели того периода рассказывают о высоком профессионализме своего правительства (даже пишут на эту тему книги).

Еще один интересный случай произошел в декабре 1988 года, когда вышло постановление Совета Министров СССР о совершенствовании внешнеэкономических связей. М.Бергер сразу попросил меня прокомментировать его в газете, и мой довольно резкий комментарий был напечатан чуть ли не на следующий день, причем на первой странице «Известий».

Статья вызвала яростное негодование чиновников. Никто не мог поверить, что такой материал не был заказан и санкционирован, например, ЦК КПСС в качестве политической интриги против Совмина СССР. Стали даже искать, кто стоит за Б.Федоровым. Между тем это произошло совершенно без связи с властными структурами.

Меня в тот период просто распирали идеи, и одна из них заключалась в создании совместного банка с иностранным партнером.

Я

несколько раз встречался с некоторыми высшими руководителями Промстройбанка СССР и писал для них бумаги, стараясь подвигнуть на такой проект. К сожалению, они так ничего и не сделали и упустили свой шанс.

Помнится, что в тот период пребывания в ИМЭМО АН СССР я выиграл одну из поощрительных премий (400 руб.) на конкурсе на лучшее предложение по совершенствованию народнохозяйственного механизма СССР, проводившемся обществом «Знание». Мой доклад был посвящен тому, каким образом должна реформироваться наша банковская система. Вскоре начавшаяся реформа внешне весьма походила на мои предложения.

Одной из тем, над которыми мне приходилось довольно много работать в ИМЭМО, была конвертируемость рубля и множественность валютных курсов. Дело в том, что уже на июньском Пленуме ЦК КПСС в 1987 году впервые упомянули конвертируемость рубля, и этот вопрос перешел из сферы теории в практику.

Понятно, что одной из предпосылок конвертируемости должна была стать отмена множественности валютных курсов. Реформаторы же из советского правительства, напротив, ввели тысячи «дифференцированных валютных коэффициентов», то есть почти по каждому виду операций должен был действовать особый валютный курс. Нелепость! В тот период мною было написано множество материалов для «инстанций» на эту тему, я участвовал в конференциях и в конкурсе, правда неудачно, на лучшую работу по введению конвертируемости рубля.