…И вот мы в Гонконге. Поздно вечером наш доклад на английском языке готов, но его нужно было обработать, откорректировать и распечатать. Я ложусь спать, а А.Морозов и П.Бун половину ночи работают над текстом, а потом с большим трудом и хлопотами распечатывают его на компьютере. К утру все было готово.

Начинаются длительные и изнурительные официальные встречи, но мы быстро устанавливаем хороший рабочий контакт с западными шерпами, начинаем понимать друг друга. Первый шаг к равноправному диалогу с «большой семеркой» был сделан именно тогда, а логично завершился в июне 1997 года созданием «большой восьмерки». Сегодня (в 1999 г.), правда, есть ощущение, что «восьмерка» вновь превращается в «семерку».

Следующая важная встреча представителей «семерки» и России была в апреле 1993 года в Токио почти сразу после нашего референдума о доверии реформам и власти. Встречались министры финансов и иностранных дел стран «семерки» плюс Россия — от России были я и министр иностранных дел А.Козырев.

Наша делегация в этот раз была более представительной и включала начальника отдела правительства С.Выборнова, моего советника А.Ничипорука и некоторых других специалистов. Одно из первых впечатлений — вокруг меня было столько японской охраны, что я чувствовал себя как в осаде. Впереди шел необычайно высокий японец, он держал в руках чемоданчик, который легко мог превратиться в пистолет-автомат.

Эта встреча была подготовкой к саммиту «семерки» в Токио летом того же года. Основные предложения по экономическому сотрудничеству с Россией были достаточно четко сформулированы, и весь «пакет» конкретных мер был готов. И можно понять, что я испытал, когда по телевидению вдруг неожиданно узнал о назначениях О.Лобова и О.Сосковца первыми заместителями Председателя правительства (правительство «укрепили»).

…В мае 1993 года я в значительной части сам написал проект первого совместного заявления Центробанка и правительства. Мы вынудили яростно сопротивлявшегося В.Геращенко подписать его — это также открывало путь к успешному саммиту «семерки» в Токио. Было смешно читать потом несерьезные рассуждения некоторых журналистов об успехе сотрудничества В.Геращенко с В.Черномырдиным. Ни тот ни другой, мне кажется, до конца не читали и не понимали, что и зачем написано в том соглашении.

Токийский саммит «восьмерки» был для меня самым крупным экономическим и политическим событием 1993 года. Мне впервые довелось увидеть таких величайших лидеров мира, как Ф.Миттеран, Б.Клинтон, Г.Коль, Дж. Мэйджор и других, одновременно.

На самих встречах руководителей государств «вось'мерки» только я один от России сидел за спиной у Б.Ельцина и помогал ему отвечать на специфические экономические и другие вопросы, которые задавали главы других государств.

У меня был телефон, по которому я в любой момент мог позвонить в комнату экспертов, где был, например, министр атомной промышленности В.Михайлов и другие важные люди, они мне могли тут же направить факс или позвонить (вместо звонка у меня на телефоне мигала лампочка).

Любопытными были переговоры на высшем уровне с американцами и потом обед с Б.Клинтоном, где произошло немало анекдотичных происшествий и где мне дали сказать несколько слов по вопросам экономики президенту США.

Наш посол в США В.Лукин очень хотел обратить на себя внимание, постоянно «высовывался» и со своего конца стола что-то неловко «вставлял» в разговор лидеров. Тогда Б.Ельцин сделал весьма язвительное замечание (мол, посол слишком долго живет в Америке и оторвался от наших реалий), и я очень не хотел бы в тот момент оказаться на месте В.Лукина.

Когда говорили о будущей комиссии по сотрудничеству между Россией и США, то Б.Клинтон предложил, чтобы комиссию возглавили А.Гор и А.Руцкой, но Ельцин сказал, что А.Руцкого лучше было бы послать на ракете в космос, а комиссией должен заниматься более надежный и солидный — премьер-министр В.Черномырдин[18].

Кто-то из присутствующих записывал все это на салфетке, а затем забыл на столе, и вездесущие журналисты ее унесли. Был маленький скандал. Цели комиссии тогда были мне абсолютно непонятны, и, как известно, она так ничего конкретного пока и не достигла.

А.Козырев тогда говорил мне, что В.Черномырдину будет полезно поездить в Америку и поучиться — больше будет пользы для России. Так и получилось. С другой стороны, комиссия Гор-Черномырдин предоставила регулярный форум для обсуждения важнейших проблем с США и определенную позитивную роль сыграла.

После того как в начале июля первая часть «системного кредита» МВФ нами была получена, большая часть нашего правительства тут же забыла о реформах и о системной трансформации экономики. Все пошло вкривь и вкось.

Затем летом 1993 года произошел скандал с денежной реформой имени Геращенко. Положение становилось критическим, инфляция вновь существенно подскочила. Наиболее негативную роль во всем этом саботаже финансовой стабилизации играли А.Заверюха, В.Геращенко, О.Лобов и некоторые другие.

Примерно тогда же, в августе 1993 года, я послал письмо М.Камдессю, директору-распорядителю Международного валютного фонда. Письмо содержало фактический отказ от получения осенью того года второй части системного кредита размером 1,5 млрд долларов. В связи с провалом антиинфляционной политики правительства летом 1993 года другого выхода, как мне казалось, не было.

Ясно, что такие действия мне не добавили друзей в высших сферах. Но, по крайней мере, внешний долг России не стал на 1,5 млрд долларов больше и правительство существенно активизировалось. Всегда, когда денег не дают, наша власть начинает шевелиться. Иногда бывают и результаты.

Сразу после этого В.Черномырдин активизировал свое внимание на проблемах финансов, мы стали больше сотрудничать. В начале сентября 1993 года была подготовлена обширная программа по выправлению финансового положения, включавшая, помимо прочего, отмену десятков невыполнимых постановлений, законов и указов. Например, закон о зерне предполагал субсидирование чуть ли не выращивания зерна в горшках на окошке. По другим решениям уволить генерала из российской армии стоило дороже, чем держать его на службе еще несколько лет.

Дело иногда доходило просто до идиотизма. А.Заверюха мог у меня за спиной подписать у В.Черномырдина какое-нибудь постановление по компенсациям разницы в ценах по животноводству. Он даже не задумывался, есть ли на это деньги. Поскольку в бюджете средства на это не были предусмотрены, то я, естественно, ничего не выплачивал.

Тогда А.Заверюха обыкновенно удивленно выпучит глаза, похлопает длинными ресницами и тут же бежит жаловаться Президенту или премьер-министру, а те начинают на меня давить.

В другой раз он получит визу у премьер-министра и тут же — к В.Геращенко, который все прекрасно понимал, но тут же давал аграриям деньги — как мне казалось, исключительно для того, чтобы навредить. Потом он, улыбаясь, говорил мне: «Но ведь это твой же начальник подпись поставил, не могу же я перечить премьеру!»

Как образец нормотворчества А.Заверюхи мне помнится постановление о коровниках, по которому почти любой сарай под названием «коровник» в стране должен был оплачиваться из федерального бюджета.

Не мог я понять, почему федеральное правительство постоянно выпускает постановления, допустим, о коэффициенте пересчета овцематок в условные головы скота (или что-то в этом роде) в какой-нибудь Волгоградской области! Почему область сама не разберется со своими овцематками?

При этом после очередного столкновения А.Заверюха мог забежать ко мне в кабинет, чтобы рассказать о том, что он тоже реформатор, или предложить почитать какие-нибудь стихи о крестьянах. Скорее всего, он заблуждался вполне искренне (до меня не доходили слухи о его коррумпированности), но стране и нашему сельскому хозяйству от этого не было легче.

Той же осенью 1993 года было принято и представлено МВФ новое совместное заявление правительства и Центрального банка об экономической политике, призванное продвинуть экономические реформы.