Эта церковь была просто прекрасна. Друзья приблизились к задней двери, ведущей к алтарю. Из-за узости стеклянных окон свет свечей был необходим даже в это время дня, и церковный староста зажег все свечи. Их восковой аромат, смешанный с запахом ландышей, лежащих на алтаре, вызвал целую бурю чувств в сердце Эмброуза.
Он обожал Вики, как и каждый, кто знал ее. Она была не только красавицей, но еще и детским невропатологом, получившим широкое признание после написания нескольких детских книг. Алекс встретил доктора Викторию Свит на званом обеде, устроенном в ее честь дома у американского посла в Риджент-парке, Винфилд-Хаус. Ее отец, отставной сенатор штата Луизиана, был старым другом семьи посла, знавшим Патрика Брикхауса Келли еще со времени работы в Суде Святого Иакова.
Келли, бывший командир танковой армии США, встретился с Хоком во время первой войны в Заливе.
Хок и «Кирпич», как он называл высокого, рыжеволосого мужчину, оставались друзьями и после войны. Любезный американский посол, на которого пристально смотрел Конгрив, бежал по тропе по направлению к часовне. Когда-то он спас Алексу жизнь. Сейчас главный церемониймейстер Хока запаздывал.
Конгрив убедил Алекса, чтобы тот пригласил красивую американскую писательницу потанцевать в доме «Кирпича» Келли в Риджент-парке тем вечером. Начиная с того первого судьбоносного вальса они были неразлучны. Вики тем самым вечером фактически положила конец легендарному статусу Алекса как одного из наиболее знаменитых холостяков Великобритании. Нет, не о будущем Виктории был так обеспокоен Конгрив, а скорее о возможном будущем его самого дорогого друга.
Александр Хок вел жизнь, мягко говоря, полную приключений.
Будучи трижды награжденным за храбрость, летая на «Харриерах» Королевского флота над Ираком во время войны в Заливе, Хок впоследствии вошел в ряды самого элитного английского спецподразделения, специальной группы водолазов. Там его учили убивать людей голыми руками, прыгать с парашютом, незаметно плавать под водой и взрывать мишени — всему тому, что нельзя назвать безопасным.
Приобретя эти основные умения и навыки, он вошел в финансовые круги Сити. Его первым деловым предприятием стало возрождение усопшего гиганта, известного во всем мире как «Хок Индастриз». После того как его дед покинул совет директоров, он неохотно передал свою команду молодому Алексу. Хок не испытывал большой любви к бизнесу; тем не менее он не посмел разочаровывать дедушку, и уже через десять лет существенные проценты снова начали пополнять без того значительные семейные накопления.
Некоторые называли ряд его блестящих финансовых поглощений пиратскими выходками, и в этом была некоторая правда. Алекс был прямым потомком одного из самых безжалостных пиратов XVIII века, Блэкхока, и ему нравилось говорить и друзьям, и врагам о том, что на вершине его генеалогического древа действительно взгромоздился кровожадный ястреб. Темные волосы, решительные черты лица и пронзительные синие глаза не дали бы и малейшего повода для насмешек, будь у него на лице черная повязка и золотая сережка в ухе.
После одного особо жестокого перехвата контрольного пакета акций Алекс сказал Конгриву: «Я не могу справиться с этим, констебль, во мне течет пиратская кровь».
В роли человека, который осуществлял контроль над экспансией «Хок Индастриз», Хок имел друзей на самых высоких уровнях, в крупнейших мировых корпорациях и даже в правительствах. Именно эти контакты способствовали тому, что ему часто поручали выполнять тайные миссии британской и американской разведки.
Это были очень опасные миссии, что и беспокоило Конгрива. Алекс Хок постоянно рисковал жизнью. Если Алекс и Вики родят детей — ну, в общем, Эмброузу очень не хотелось задумываться о том, что случилось бы с их детьми, если бы…
Конгрив очнулся от раздумий, поскольку рядом с ним кружили пухлый маленький священник и Алекс, который имел собственное представление о религии. По нарастающему гулу в часовне Конгрив определил, что скамейки постепенно заполнялись дамами в одежде сиреневых и розовых тонов и шляпах с большими полями, а также мужчинами в праздничных одеяниях. Он чувствовал их растущее волнение в преддверии события, которое можно было назвать самой большой маленькой свадьбой года в Англии.
Или самой маленькой большой свадьбой, кому как нравится. Несмотря на то что Алекс отчаянно пытался сохранить свадьбу в тайне, несколько недель назад информация как-то просочилась в газету «Сан», после чего вся остальная пресса стала буквально разрываться от комментариев.
Меры безопасности в Котсуолдских холмах никогда еще не соблюдались так строго. В дополнение к членам Правительства Ее Величества здесь среди выбранных Алексом и Вики друзей и членов семьи находились еще британский премьер-министр, американский госсекретарь и посол, все близкие друзья жениха, множество иностранных сановников и глав государств. Алекс, твердый в своем намерении провести свадьбу в уединенном месте, специально выбрал для такого случая незамысловатую часовню, принадлежащую его семье. Представители прессы были полностью исключены, хотя они, конечно же, противостояли полицейским баррикадам на каждом подступе к деревне.
Подозрительный вертолет, круживший над церковью на рассвете, быстро был выведен из квадрата двумя истребителями ВВС и…
— Хорошо, ваша светлость, я думаю, вам уже пора к алтарю, — сказал священник, с улыбкой обращаясь к Хоку. — Господь знает, что вы уже разбили предостаточно сердец за свою жизнь.
Глаза Алекса сузились — не издевается ли над ним священник.
— Действительно, — наконец ответил Алекс, запрещая себе наносить ответный удар, который, конечно, уже мысленно приготовил. Они с Эмброузом проследовали за старым священником в часовню и сели на свои законные места перед алтарем. Церковь была полна. Море знакомых лиц, некоторые из них купались в фонтанах мягкого солнечного света, льющегося сквозь высокие восточные окна.
Хок хотел, чтобы вся эта чертова церемония поскорее закончилась. Он не знал, было ли это желание предчувствием или следствием долгих размышлений. Он любил Вики с той самой секунды, как впервые увидел ее. Но ненавидел любые церемонии, терпеть их не мог. Если бы не Вики и ее отец, свадьба происходила бы в каком-нибудь государственном загсе в Париже или даже…
Орган заиграл первые торжественные ноты. И вот в заполненном солнцем дверном проеме часовни появилась Виктория, держа под руку сияющего от счастья отца. Глаза всех присутствующих замерли на невесте, пока она медленно проходила под своды часовни. Стоя перед алтарем с трепещущим сердцем, Алекс Хок думал только об одном: Боже, какой я счастливчик.
Она никогда не выглядела более красивой. Ее блестящие темно-рыжие волосы были собраны сзади, дополненные шиньоном с гребнями из слоновой кости, которые поддерживали вуаль, ниспадающую до самого пола. Лиф белого атласного платья надевала еще ее мать; он был украшен жемчужными бусами, и когда она проходила сквозь струи солнечного света, жемчуг отражал мягкий свет, освещая лицо и улыбающиеся глаза.
Жених мало что мог бы вспомнить об этой церемонии.
Его сердце теперь колотилось так сильно, что в ушах стоял рев от переполняемых кровью сосудов. Он знал, что священник что-то медленно говорит, едва повышая интонацию от слова к слову, и сам он что-то машинально отвечает. Священник продолжал ораторствовать, и в какой-то момент, ближе к завершению этой речи, Вики крепко сжала его руку. Она пристально смотрела в его глаза, и он все-таки услышал ее слова.
— Я, Виктория, беру тебя, Александра, в свои законные мужья, и с этого самого дня соглашаюсь в радости и горести, в богатстве и бедности, в болезни и здравии любить и лелеять тебя, пока смерть не разлучит нас, согласно воле Божьей, и даю тебе свою клятву.
Последовал обмен кольцами, и внезапно органные трубы наполнили церковь звуками, которые можно было бы назвать звуками небес. Вот он поднимает вуаль с лица Вики, чтобы поцеловать ее; вот Конгрив, держа в руках кольцо, стоит рядом, его глаза полны слез; и вот, наконец, он услышал заключительные слова священника: