Когда к нему неблагодарен он,

Душой ничтожен, жалок и смешон.

Злая касыда! Кто ее подбросил? Кругом обман, преда¬

тельство... О аллах, что предпринять? Стихи задевают за

живое, больно жалят. Неужели потому, что оп завидует

собственному визирю? Это же смешно! У Джаафара иби

Яхьи огромное состояние, в его ведении казна, ему обе¬

щан Хорасан. Проклятие! До каких пор будет расти влия¬

ние визиря? Не представляет ли оно опасности для ха¬

лифской власти? Не пора ли положить этому конец?..

О том, что в стихах содержится клевета, Харун ар-Ра-

шид не думал. Ему вспомнились другие стихи \ он

прочитал их вслух:

Когда рука твоя смела,

То попадает в цель стрела;

Когда ж ты страхом обуян,

Пребудет втуне дерзкий план.

И если завтра муравей

Летать научится быстрей,

Чем птица, духом пе робей

И тварь прихлопни поскорей.

Харун ар-Рашид размахивал жезлом, будто сокрушал

невидимых врагов.

Золото, драгоценности, священные реликвии ислама...

Неужели все это, когда его не станет, будет принадлежать

визирю? Аль-Амин глуповат и безволен, ему не удержать

власть. Остается аль-Мамун. Тот удержит. Но он полу-

араб, полуперс, вырос на глазах Джаафара ибн Яхьи, у

него иные намерения, чем у Аббасидов. Да и как он по¬

пал в престолонаследники? По просьбе или, точнее, по

настоянию визиря. Как тогда старался Джаафар ибн

Яхья! Нет ли тут сговора? Неужели династии приходит

конец?

Харун ар-Рашид в бешенстве кусал себе пальцы.

Можно ли изменить ход событий, повернуть историю

вспять, избавиться от чужеземцев, укрепить власть за

Аббасидами?

Он заскрежетал зубами. И снова вспомнил стихи:

Была затея так смела,

И были так мудры решенья,

Но вот запутались дела

И одолели пас сомпенья.

Как людям трудно молоко

Вернуть назад в коровье вымя,

Так нынче планами своими

Нам поступиться нелегко.

Боюсь, нам было б не до смеха,

Когда б судьба нас подвела!

Ведь лопнет бечева успеха,

Которой связаны дела.

У визиря много друзей, сообщников. За него высту¬

пают эмиры, знатные люди оказывают ему поддержку,

уважают его. Ко у Джаафара ибн Яхьи хватит и врагов...

Харун ар-Рашид замер перед пологом, жезлом распра¬

вил его складки. Золотом по шелку были вышиты стихи,

и он прочел их вслух:

Не спеши в серьезном деле,

Поступай всегда с умом,

Что предвидеть не поспели,

С тем не справиться потом.

PI ошибкам оправданья

Не ищи, душой скорбя!

Все напрасны упованья:

Люди не простят тебя!

На душе стало спокойней.

«Кто же подбросил касыду? Кто? — в который уже раз

спрашивал себя халиф. — А может быть, это все клевета?

Правдивый человек так не станет поступать. Все может

быть, все...»

Глава XLIII

У ДВЕРИ ЭМИРА ПРАВОВЕРНЫХ

Он еще ходил из угла в угол, одинокий и удрученный,

когда из-за занавеса бочком протиснулся раб.

—      Говори! — разрешил Харуп ар-Рашид, останавли¬

ваясь.

—      Мой повелитель! — голос у раба дрожал. — С утра

придворные ждут твоего приглашения. Ты соблаговолишь

устроить прием или нет?

—      Кто ждет? — спросил халиф, а сам подумал: «О,

как мне хочется покоя! Ничего больше не хочу! А что,

если всех прогнать (как мне они надоели!) и запереться

одному? Нет, нельзя... Пойдут сплетни, пересуды, будет

еще хуже...».

Будто издалека доносился продолжавший дрожать

голос раба:

—      Вся багдадская свита... как обычно, эмиры... чуже¬

земцы... жаждут убедиться в твоей щедрости...

— Чужеземцев приму позже, — проговорил он тотчас

(«Хоть от этих избавлюсь!»). — Пусть казначей пригото¬

вит дары. А свита пусть ждет... Кто там еще?

—      Ученые, мой повелитель: аль-Асмаи, Абу Убейда,

аль-Кисаи.

Харун ар-Рашид нетерпеливо махнул рукой, едва

удержавшись, чтоб не сказать: «Пусть убираются вой!

Без них тошно».

—      Слушаю и повинуюсь! — сообразил раб. — Пришли

поэты: Абу Нувас, Абуль Атахия, Мерванибн Абу Хафса...

—      Довольно! — перебил Харун ар-Рашид. Лицо его

просветлело. — Я позову их. Пусть ждут в том зале, где

погребок с прохладительными напитками.

В сатирических стихах Мервана ибн Абу Хафсы зло

высмеивался визирь и его сторонники; это нравилось

эмиру правоверных, но сегодня он не настроен был слу¬

шать сатиру. Снова напрягать ум, разгадывать намеки?

Упаси аллах!

—      Готовы ли певцы и певицы усладить нас музы¬

кой? — спросил он. Музыка действовала на него успокаи¬

вающе. Иной раз, слушая приятную мелодию, он забывал

обо всех мирских тяготах.

—      Они в твоем распоряжении, мой повелитель, — об¬

радовался раб, замечая, как спадает халифский гнев. —

Представлены обе школы исполнителей: твоего брата Иб¬

рагима ибн аль-Махди — это Ибн Джамиа, Яхья аль-Мек-

ки, Ибн Наба, Иби Абу Авра — и школа Исхака аль-Мо-

сули, его певцы...

—      Опять будут спорить, как надо петь? — прервал

Харун ар-Рашид. — Надоели мне их пререкания. Пусть

без меня решают, чье исполнение лучше. Зови Барсуму —

он сыграет нам на свирели, и Абу Закара — ребаб в ру¬

ках слепого звучит бесподобно. Впусти еще шута Хусей¬

на! Ну, а петь будут дворцовые рабыни. Впрочем.., где

мой Масрур?

Из-за занавеса появился палач.

—      Я здесь, мой господин!

—      Разыщи Ибрагима аль-Мосули.

Масрур не двигался с места.

—      Ну!

—      Мой господин позволил певцу сегодня отдохнуть.

Я не знаю, где найти его.

—      Ах ты, час моей смерти! накинулся на него

халиф. — Уж лучше бы я присутствовал при убийстве

святого Хусейна! Прочь с моих глаз! И без Ибрагима аль-

Мосули не возвращайся!

Масрур исчез еще быстрей, чем появился.

Харуп ар-Рашид хлопнул в ладоши и приказал явив¬

шемуся хранителю занавеса подать «костюм опьянения».

Занавес раздвинулся, и в зал вошел эмир халифских

одеяний. Следом за ним евнухи несли шелковую узорча¬

тую джалябию, легкий тюрбан, сосуды с зарирой, благо¬

вониями и целительными мазями. Сопровождавшие их

рабыни размахивали кадильницами.

Эмир халифских одеяний с благоговением принял от

повелителя плащ Мухаммеда, помог снять черную джуб-

бу. Евнухи надели на халифа джалябию, поправили при¬

ческу, водрузили па голову тюрбан, натерли ароматиче¬

скими маслами.

В сопровождении того же эмира одеяний Харуп ар-

Рашид проследовал в Парадный зал гарема, где должен

был состояться меджлис веселья. На тахте сандалового

дерева горками возвышались подушки, мраморный пол

был устлан коврами, стены задрапированы шелком, иа

окнах висели узорчатые занавеси. Полог из парчи отделял

ту часть зала, где располагались певицы и музыканты.

Халиф опустился на тахту, и в зал тотчас внесли пи-

зенький стол. Харуп ар-Рашид не ел с утра и чувствовал

голод. Обедать он любил в одиночестве. Обед был легкий.

Прислуживали рабы, специально обученные эмиром двор¬

цовой кухни. По очереди подносили блюда: подкрепляю¬

щий силы бульон из верблюжонка, вареные египетские

бобы с фазаньим мясом, жаркое из голубей, рыбу под

соусом, лепешки с имбирем и перцем, пирожки с мясом.

На сладкое были поданы желе, халва, миндаль, пастила.