...В том же году в ленинградском ресторане «Метрополь» я отмечал свое пятидесятилетие. Никита приехал из Москвы и подарил мне диковинный по тем временам «паркер» с золотым пером.

Остальные друзья дарили в основном сигары, чудесные кубинские сигары. В то время я в течение дня выкуривал две-три сигары и трубку по вечерам. Любил крепкое курево, и если не было сигары под рукой, мог заменить их только «Беломором».

У меня с Никитой состоялся разговор на тему курения, после которого со мной произошел мистический, необъяснимый случай. Я не просто бросил курить, а перестал в одночасье! Больше я не курил никогда — ни при сытной еде, ни в гостях за компанию, ни за границей, где много всяких табачных соблазнов, — никогда!

Завершив павильонные съемки, Митя Долинин не смог поехать в экспедицию: у него была своя работа. Векслер болел...

Судьба свела меня с Владимиром Ильиным, который стал моим верным помощником на долгие годы. С ним-то мы и отправились в экспедицию. На этот раз в Эстонию: настала очередь Таллина, после Риги и Ленинграда, изображать Лондон.

Девонширские болота! Местной достопримечательностью тех мест являются «древние каменные столбы, поставленные еще в языческие времена», — Белла Маневич не поленилась привезти изготовленные на «Ленфильме» из фанеры огромные глыбы, расписанные под базальт.

Эстонское местечко Ягала стало ареной драматических событий, связанных с загадочной и страшной собакой.

В английских сюжетах очень много собак. Даже на английском гербе изображены гончие. Неоспоримым фактом является и то, что эти животные требуют специальной подготовки для съемок. Обычный пес, привыкший к дому или к охоте, сыграть роль в кино не способен. Поэтому существует специальная служба, своего рода «агентство», которое готовит животных к съемкам. Но мы почему-то пренебрегли этим правилом. За что и поплатились...

Сначала мы решили покрасить ее фосфором, как написано у Конан Дойла. Как только мы сказали об этом собачникам, те возопили: «Вы что, с ума сошли?! Это же испортит собаке нюх! Ни один хозяин не разрешит красить свое животное всякой химией. Категорически!»

В своих рассказах Конан Дойл часто давал волю воображению. Например, змея в «Пестрой ленте» ползает по шнуру... Не может змея ползать по шнуру — а может только по твердому предмету. К таким выдумкам относятся борьба «баритцу» и собака, покрашенная фосфором.

Тогда мы подумали, не снять ли нам собаку на синем фоне, как это обычно делается при комбинированных съемках? В такой же синий костюм одели и хозяина, который должен был водить своего пса. Собака, увидев этот странный синий балахон и не узнав под ним хозяина, искусала его.

Собаку увели, хозяина увезли, а мы сели и стали ломать голову. Вдруг кто-то из комбинаторов говорит: «А давайте обклеим собаку скотч-лайтом!..»

Скотч-лайт — это пленка, которой обклеивают дорожные знаки, чтобы они отражались в свете автомобильных фар.

Достали скотч-лайт и обклеили им собаку. Отошли в сторону, смотрим... Что-то странное, смешное, но никак не страшное, предстало нашему взору. Перед нами стояло не зловещее ночное чудовище, а участник бразильского карнавала...

Содрали мы с собаки этот скотч-лайт и сшили из него костюмчик — безрукавку и намордник. Но тут вмешался оператор Володя Ильин: «Минуточку! Для того чтобы на пленке был отсвет от собаки, за моей спиной надо поставить встречный осветительный прибор».

Поставили прибор, зажгли... Но какое животное побежит на свет?..

На съемку этого ночного кадра мы выезжали шесть раз! Ставили-переставляли, крутили-перекручивали, но с грехом пополам сняли-таки эту ужасную собаку!

Зато не было проблем со спаниелем Снуппи, съеденным баскервильским чудовищем.

«А как он славно лаял у нас на Бейкер-стрит!..» — говорит Ватсон, опечаленный известием о том, что Снуппи почил в огромной пасти собаки Баскервилей. Но мы, конечно, не позволили, чтобы Снуппи был съеден на самом деле. Шкурку и косточки реквизиторы сымитировали при помощи меховых обрезков и гусиных косточек.

Потом на озвучании мы долго искали голос собаки Баскервилей. Пробовали голоса льва, тигра, медведя и даже автомобильные тормоза. Но звукорежиссер Ася Зверева все же нашла рык, который подошел, — сирену воздушной тревоги.

Больше всего на озвучании я боялся за наших замечательных стариков — Рину Зеленую и Сергея Мартинсона.

Сергею Александровичу Мартинсону, как и Рине Васильевне Зеленой, было уже за восемьдесят. Оба имели легкий характер, смотрели на жизнь с иронией, шуткой, потому-то и были долгожителями.

Однако старость брала свое, проявляясь в так называемой «обратной памяти».

Сергей Мартинсон в «Ярославне» играл французского епископа Роже. Там у него было мало текста. Зато в «Собаке» были огромные куски. И на съемках Сергей Александрович не мог запомнить элементарной реплики типа: «Я пошел туда-то, чтобы взять то-то». Пришлось снимать кусочками, отдельными фразами, писать текст мелом на фанере...

Но как только объявлялся перерыв в съемке, начинались бесконечные воспоминания о дореволюционном детстве, гимназии, с перечислением имен и фамилий всех учителей... о курсантских годах и летних молодежных лагерях в Токсове под Петербургом... рассказы со всеми подробностями о работе в театре Мейерхольда... про папу-шведа — владельца фанерной фабрики в Петербурге... Сыпал фактами, именами!

И вот настал период озвучания, когда от актера требуется абсолютно точная синхронизация его реплик на экране с чистовой фонограммой, записанной в студии. Мы со звукорежиссером Асей Зверевой предвидели катастрофу — старики не попадут, ни в жизнь не попадут!

...А попали, и не глядя. Как никто! Мартинсон становился к пульту и с ходу укладывал текст. Точно так же и Рина Васильевна.

В чем секрет? В природном даре. Оба были музыкальными людьми. Мартинсон даже в старости отбивал чечетку. Поразительное чувство стиля и ритмическая память сработали безотказно.

Двух людей на площадке Рина Васильевна называла на «ты» — Ливанова и Михалкова: она знала их еще мальчишками. Но сердце ее покорил Борислав Брондуков, с которым она познакомилась на наших съемках.

«Инспектор Лестрейд!» — объявляла она и брезгливо пропускала в дверь это «скотлендярдовское чучело».

«Прочь, чудовище!» — говорила она в другой раз.

Но в перерывах между съемками каждый раз спрашивала меня: «Будет ли сегодня на съемках присутствовать инспектор Лестрейд?»

Она понимала в актерах!

Когда мы с Риной Васильевной в последний раз прощались и я пожал ей руку, она вдруг засмеялась: «Что-то очень знакомая рука», — сказала она.

(На речевом озвучании я обычно стоял с ней рядом и пожимал ей руку, когда надо было вступать с репликой.)

АНГЛИЧАНИН ФЕДУЛ

Я видел Брондукова в различных ролях. Но мне в голову не приходило, что я каким-нибудь образом пересекусь с ним и мы будем вместе работать.

Когда мы уже собрали нашу команду для фильмов о Шерлоке Холмсе, передо мной встала задача: найти на роль Лестрейда комичного, смешного, забавного актера, ведь именно таким был Лестрейд в сценарии.

Я начал прикидывать, кто из комиков мог бы это сыграть. Выяснилось, что найти «англичанина» — целая проблема. Типологически вроде ничего, но как только начинают играть, то сразу что-то неанглийское выходит. А украинский актер Брондуков с его отчетливо-простонародным выговором был и комичным персонажем, и, как мне показалось, интернациональным.

Прежде он никогда бы не подумал, что может быть причислен к представителям Скотленд-Ярда. И при первой же встрече сказал:

— Какой я англичанин? У меня ж хохляцкий акцент!