Гранд одну бровь приподнял и спрашивает: — С ложечками?

В Таллин приехали в день какого-то еще всенародного праздника. Концерт только завтра, сегодня день свободный. На вечер ресторан заказан а гостинице Виру, а днем по старому города бегали, дыхание веков ощущали.

Я перед поездкой, еще в Москве, себе сапожки ковбойские справил, надел в Таллине с утро, хожу-радуюсь. Единственно, что постеснялся джинсы в сапоги заправить — слишком уж было бы "знойно".

За целый день набегались, ноги гудят, да я еще страшно натер себе икры новыми голенищами. Принял душ, лежу, отдыхаю. В 8 часов наш Директор всех обошел, предупредил: форма одежды N 1 (пиджаки, галстуки).

Настроение отличное. Я костюмчик надел, галстук повязал полюбовался — то, что надо, пусть эстонцы умоются. Сапожки натянул — шагу ступить не могу.

Края голенищ прямо в больные места впиваются. И надо-то всего лишь носки высокие или там "гольфы", а где в полдевятого вечера возьмешь? Пошел по товарищам, нет ли у кого чулок длинных или колготок? Так нет.

Заплакал. Не в кроссовках же идти, да и не пустят — Европа чертова.

Открываю гастрольный чемодан: вот отвертка, вот нож — пока не то. Ба! Туалетная бумага! Обмотал на манер красноармейских портянок, надел сапожки — шикарно.

В ресторане сидим солидно: коньяк, шампанское, официанты скользят неслышно, оркестр шуршит что-то хорошее, красивые пары танцуют медленно.

Я даже девушку себе присмотрел, как положено блондинку, дождался музычки повеселей, поклонился (знай наших), пригласил. Она книксен сделала, танцуем Я вообще танцую очень хорошо, Макаревич все время хвалит, а тут партнерша попалась послушная, чувствую себя Джоном Травольтой из "Лихорадки в субботу вечером". Народ вокруг смотрит с уважением, даже круг немного для нас освободили, некоторые аплодировать собрались, еле сдерживаются И тут я во время какого-то особенно удачного поворота опускаю голову и вижу, что за моей правой ногой тащится примерно с метр туалетной бумаги Что девать?! Вы бы, наверное, растерялись. Я — нет Прижимаю партнершу к сердцу кок можно крепче, чтобы хоть она не видела, делаю хитрое па и, как бы между прочим, наступаю левой ногой на бумагу, чем вытаскиваю еще полтора метра.

Тут и танец кончился. Я под видом поклона нагнулся, нагло оторвал проклятую бумагу и пошел спать.

На выходе у швейцара спрашиваю: — Зачем все-таки вы в слове "Таллин" в конце вторую букву "н" начали добавлять? Он говорит — Лучше вторая "и" в конце, чем "с" в начале.

На следующий день собрался я в гости к своему давнему другу поехать. А он, между прочим, Яак Йоала — лучший певец всех времен и народов.

Мы с ним однажды на гастролях в городе Хмельницке вместе случились. Вот он мне вечером после концерта звонит: — Макс, ты чего сейчас делаешь? Не можешь ко мне зайти, а то тут в гости пришли два мужика мощных, боюсь не справлюсь.

Я прихожу, смотрю — действительно мощные — пять бутылок принесли.

Яак показывав на здоровенного дядьку в тренировочном костюме.

— Знакомься, Макс, Николай Болясник — чемпион мира и Европы по поднятию тяжестей.

Коля застенчиво улыбается, потом схватил меня за руку, пожал рукопожатием, в котором гибнут все микробы.

— А это, — Яак показывает на второго мужчину в сером костюме, серой рубашке с серым галстуком, — товарищ Тишков. Он милиционер и следователь, сюда на убийство приехал.

В общем, познакомились, сидим выпиваем Мы с Яаком разговариваем, гости молчат: товарищ Тишков тайну хранит, о у Коли в голове одни штанги да гири.

На четвертой бутылке вышел казус Товарищ Тишков вдруг в голос разрыдался. Мы спрашиваем, что случилось? Яак его утешает: бутылку показывает закрытую, что, мол, не все еще выпили, даже Коля подошел, два раза по спине треснул.

Наконец, товарищ Тишков сквозь слезы говорит в таком смысле, что никто из сослуживцев ему не поверит, что он за одним столом с самим Яаком Йоала и чемпионом мира (про меня, правда, ничего не сказал) сиживал.

Ну кое-как успокоили его, Яак афишу подарил, а Коля — гирю, дальше сидим. Коля пыхтел, пыхтел, потом: — Знаешь, Яак, я никогда тебя не слышал, все времени не было. Спой чего-нибудь, ты ж певец.

А Яак не растерялся и говорит — Коль, ты ж чемпион. Подыми вот этот шкаф.

Даже товарищ Тишков улыбнулся. Стали прощаться. Тут Коля со шкафом подходит: Может споешь, а?

Так вот собрался я к Яаку в гости, а чтобы национализм какой не вышел, он мне еще раньше по-эстонски на бумажке написал название улицы и номер дома. "А если, — говорит, — заплутаешься, спроси у любого, где Йоала живет, — меня все там знают"

Сажусь в такси, говорю: — Тере (Здравствуйте), и дальше, как выучил по-эстонски.

Таксист оборачивается: — Чиво, чиво?

Я по-русски объясняю, мол, около железной дороги.

Он опять: — Куда тебя везти-то, сволочь?

Я вежливо: — Ну, знаете, где Яак Йоала живет? — Знаю, — говорит, — в Москве.

В "Машине времен и", как в любой другой группе, смекалка в большом почете, а пример в этом смысле всегда подавая Директор, Ему без конца приходилось улаживать всякие мелкие эксцессы и недоразумения, и он очень сильно в этом поднаторел.

В той же Прибалтике на концертных площадках, так же, как и — везде, самыми главными начальниками являются пожарные, которые "от нечего делать" у световиков и директоров кровь пьют просто литрами.

На сцене происходит расстановка аппаратуры и подвеска прожекторных ферм. Тут же расхаживает Директор и всем руководит. Как любой директор, он в тонкостях не очень разбирается, но на работе "горит" и искусство осуществляет.

Появляется стройная белокурая женщина в полувоенной форме, на высоком каблуке и с красной папкой — местная пожарница. С сомнением смотрит на цепи, фермы и, безошибочно обращаясь к Директору, говорит: — Извиныте, пожалюйста. А цепи выдержат, докумэнты есть? Директор, равно как и все остальные, понятия не имеет, — какие тут нужны "докумэнты", но (на то он и Директор) горячо заявляет, что выдержат и что есть любые документы, но в гостинице.

Пожарница: — Извиныте, пожалюйста! Пока не вижу: докумэнт, концерт не начинается.

Директор бежит в какой-то кабинет, берет бумагу и на машинке быстро отпечатывает:

— всего девятнадцать пунктов. Подписал в трех местах, помял бумагу, даже ногой наступил и приносит "богине" огня якобы из гостиницы.

Очень убедительная бумага, но какие-то подозрения у женщины-капитана все-таки остались, и чтобы их рассеять, она собрала весь свой эстонский сарказм и спрашивает: — А не принадлежит та эта грамота некоэму Филькэ? Директор отвечает чистую правду (его-то самого Валерой зовут): — Нет! — Ну, тогда другое дело. Пожалюйста.

Чем больше город, тем больше в нем начальствуюших чиновников. Мы все вместе придумали начальственно-руководящую фамилию — Симак Николай Иванович, и если что, то в какой-нибудь инстанции Директор как последний довод говорил: — Как же так? Ведь нам сам Николай Иванович Симак обещал! Срабатывало почти безотказно, Один начальник особенно упирайся, не хотел подписывать какую-то бумагу. Тут Директор ему и ввернул: — А ведь нам Симак обещал. Тот берет ручку, подписывает: — Ну, если я сам обещал…

В Красноярске прямо с самолета на концерт. Потом вечером в гостиницу. На улице -35 градусов. В номерах тоже очень холодно. Буфет закрыт, холод, неустроенность, выпить хочется страшно.