Но в финале блистал Ортер, который впоследствии вспоминал: «Смотреть было не на кого, кроме меня самого». В третьей попытке, находясь на четвертом месте, Ортер исполнил бросок на 212 футов 6 дюймов (около 64 м 78 см) – на пять футов дальше своего лучшего результата. А потом предоставил Сильвестру и всем остальным возможность догнать его. Однако деморализованные соперники не сумели даже приблизиться к новому олимпийскому рекорду Ортера. «Железный человек» Олимпийских игр еще раз повторил свой успех, сделавшись заодно первым спортсменом, сумевшим завоевать четыре золотые медали в одном и том же виде соревнований.

Человек, чьи достижения были много ярче, чем его спокойная натура, потом вспоминал: «Наверное, я очень ревнив. Мне просто не хочется отдавать свой титул кому бы то ни было».

После этого Ортер расстался со спортом, совершив до этого примерно тридцать тысяч бросков диска. Но пропустив Мюнхен и Монреаль в 1972 и 1976 годах, он утратил покой и, не желая сидеть дома, начал старательно тренироваться перед Московскими Олимпийскими играми 1980 года. На соревнованиях ААУ в Вестфилде, Нью-Джерси, он метнул диск на 219 футов 10 дюймов (около 67 м 70 см), на семь футов дальше своего личного рекорда. Теперь он полагал, что способен бросить вызов Вольфгангу Шмидту, мировому рекордсмену из Восточной Германии, и американцу Маку Уилкинсу, невзирая на свой возраст – сорок три года. Но едва он пробился в сборную команду США, судьба разделалась со всеми его надеждами, так как Соединенные Штаты решили бойкотировать игры по политическим соображениям.

Однако Эл Ортер не сдался. Пока не сдался. Подумывая о новом возвращении, он начал усиленно готовиться к играм 1984 года в Лос-Анджелесе. Однако если Ортер в свои сорок семь еще не насытился, «папаше времени» было уже довольно. И на фантастическую карьеру Эла Ортера опустился прощальный занавес. Но до этого сей современный Геркулес поднялся на олимпийские вершины с четырьмя золотыми медалями на груди, и теперь он может снисходительно смотреть сверху вниз на весь спортивный мир.

«РАНЕЦ» ПЕЙДЖ

(1906? – 1982)

К четырем рекомендациям – топить старым деревом, пить старое вино, доверять старым друзьям и читать старые книги – следует добавить и пятую: помнить о не имеющем возраста Лерое Роберте «Ранце» Пейдже.

Дело в том, что Пейдж возраста не имел в буквальном смысле слова: во всяком случае точно его никто не знал. Один из источников утверждал, что он родился в 1906-м. Другой, в данном вопросе более авторитетный, а именно собственная матушка Пейджа говорила, что первым годом его жизни был 1903-й. Ну а Тед «Два Дела» Рэдклифф, также уроженец Мобила, придерживался мнения, что «он родился в 1900-м».

Однако если дата его рождения затерялась в истории, вся прочая повесть его жизни растворилась в легендах, и каждый из рассказчиков перекраивает и перешивает их по собственному фасону.

Говорят, что одна легенда стоит тысячи фактов, и это более чем справедливо в отношении «Ранца» Пейджа, о котором за отсутствием документов известно немногое, в том числе и происхождение уникального прозвища.

Нескладный шестифутовый парень, молодой Лерой уроки прогуливал исправно, а в бейсбол играл много реже, и в результате собственной лени – а также нескольких коллективных уличных драк и острых приступов клептомании в магазинах – был приписан к Промышленной школе Алабамы для негритянских детей. Подобно Бейбу Рату, он рос под надзором властей штата, оттачивая мастерство питчера бросанием камней в окна, закрытые и открытые. Окончив школу примерно в возрасте шестнадцати лет, хотите верьте, хотите проверяйте, он поступил работать носильщиком на вокзал, где сумел с помощью шеста и веревки соорудить некое приспособление в духе Рюба Голдберга[64], позволявшее ему одновременно переносить десять–двадцать мест багажа. Сооружение это вдохновило одного из его сотрудников на реплику: «Вот идет Лерой, прямо вешалка с ранцами».

В этот самый момент проводник пульмановского вагона из Чаттануги увидел Пейджа, выступавшего за «Тигров» из Мобила, укомплектованную чернокожими полупрофессиональную команду, и рекомендовал его Алексу Герману, владельцу «Черных Дозорных» из Чаттануги, южная негритянская лига. Герман нанял Пейджа за 50 долларов в месяц, причем деньги отсылались домой. Два года спустя он продал контракт Пейджа бирмингемским «Черным Баронам» из негритянской Национальной лиги, где он уже потянул на 275 долларов в месяц.

Великий питчер Вебстер Макдональд вспоминает о своей первой встрече с худощавым и упругим Пейджем. Менеджер питчеров Билл Гейтвуд подвел Пейджа к Макдональду и сказал: «Мак, этот парень умеет сильно бросать, только не знает, куда именно зашвырнет мяч. И еще он неподвижный, не сумеет никого удержать на первой базе. Я велел ему понаблюдать за твоими движениями, чтобы поучился». Макдональд ознакомился с манерой взволнованного Пейджа и подвел итог: «Во-первых, незачем выходить на поле таким заведенным. Надо следить за целью. И если ты хочешь бросить в дом, нужно просто бросить на первую». Пейдж посмотрел и сказал: «У себя мы играли иначе». Гейтвуд осадил юное дарование: «Слушай, что тебе говорят, "Ранец"!» – «Мы делали это иначе», – повторил упрямый Пейдж. Как говаривал Макдональд: «Он всегда поступал так, как хотел».

А хотел он, то есть Пейдж, просто откинуться назад, брыкнуть в воздухе левой ногой и швырнуть мяч с прометеевым пылом в душе. Бросок этот имел несколько вариаций, каждая из которых со своим названием. Самым знаменитым был «питч нерешительный». Бросок этот посылал мяч вбок и слева от бэттера, а левая нога, «колебавшаяся» в воздухе, опускалась на землю как бы запаздывая, почти в самый последний момент помогая руке. (Президент американской лиги Уилл Харридж впоследствии запретил такой бросок как «обманный».) Другие носили имена: «двугорбый ляп», «маленький Том», бросок умеренной скорости, «длинный Том», по-настоящему быстрый мяч; были среди них «петля», «мяч без мяча», «летучая мышь», «поспеши-мяч», а также «бедовый мяч» и «жужжащий мяч».

Звезда негритянской лиги Краш Холлоуэй вспоминал: «Ранец» Пейдж был самым опасным питчером среди всех, с кем мне приходилось иметь дело. Он владел только быстрым броском, однако исполнял его мастерски. Когда Пейдж выпускал свой снаряд из руки, он несся прямо в тебя. Мяч казался похожим в полете на таблетку аспирина. Ты заранее знал, что будешь иметь дело только с быстрым броском, однако все равно не успевал попасть по мячу. В поисках успеха я пробовал всякого рода биты, большие, короткие, легкие, однако все равно ничего не мог с ним поделать. Ты еще только замахивался, а мяч уже был здесь». Второй бейзмен Ньют Элиен добавил к этому: «Нам с трудом удавалось просто зацепить посланный «Ранцем» мяч, не говоря уже о том, чтобы ударить по нему. К трем часам дня он обычно выбивал восемнадцать или девятнадцать человек».

За два десятилетия выступлений, когда рекорды негритянской лиги не заносились в «книги белых рекордов», непринужденно державшийся на площадке Пейдж, по прикидкам, проводил до 125 игр в году, выступая от пяти до семи раз за неделю, что в сумме дает примерно 2500 выступлений. Он питчировал в негритянской лиге за такие клубы, как «Нэшвилльские Отборные Гиганты», «Кливлендские Щенки», «Питтсбургские Кроуфорды», «Монархи из Канзас-Сити», «Нью-йоркские Черные Янки», «Филадельфийские Звезды» и «Балтиморские Черные Носки», и предположительно имел около 2000 побед и от 50 до 100 ноухиттеров.

Однако невзирая на то, что Пейдж являлся, если воспользоваться словами одного из товарищей нашего героя по команде, «Бейбом Ратом негритянской лиги», магнитом, привлекавшим болельщиков, истинная основа его славы зиждилась на таком чисто американском явлении, как «амбарная гастроль».

Амбарные гастроли, как таковые, были порождены двадцатыми и тридцатыми годами и позаимствовали облик и форму от представлений первых пилотов, разъезжавших по стране, предлагая каждому впервые увидеть свою новорожденную «летающую машину» и прокатиться на ней – всего за «пять долларов за каждые пять минут полета». И название свое они получили от взаимной договоренности, когда пилот в свободный от полетов день приземлялся на пастбище какого-нибудь фермера и предлагал тому прокатиться в обмен на право поставить на день свой самолет в его амбар. Вскоре метод и термин были заимствованы и прочими отраслями индустрии развлечений, бейсболисты также включили фразу в свой словарь терминов, путешествуя из города в город и «вытряхивая деньги из деревенщины».