Вместо того чтобы отправить молокососа на бейсбольный Остров Эллиса[54], в младшую лигу, «Индейцы» приписали его к родительскому клубу в качестве не внесенного в списки игрока, что позволяло ему путешествовать и работать с клубом ежедневно – особенно с менеджером Стивом О'Нейлом, бывшим кетчером старшей лиги. И пребывая в сей уникальной форме бейсбольной службы, еще отрабатывая свои прямые и закрученные броски против товарищей по команде, лидировавших в том сезоне и имевших на бите 0,304, Феллер сделал свой первый платеж в счет предполагавшегося величия.
Дело в том, что, как велели удача и случай, в 1936 году во время перерыва на матче «Всех Звезд» «Индейцы» назначили выставочный матч с «Кардиналами» из Сент-Луиса – той самой «Шайки Газовиков», в которой выступали такие типы, как Фрэнки Фриш, Пеппер Мартин, Джо Медуик, Лео Дюроше и Диззи Дин. Ставки в игре были невелики, и Слапничка отправился к менеджеру О'Нейлу – просить за своего юного и перспективного питчера. О'Нейл посмотрел на Слапничку как на распространителя жуткой болезни, имя которой «оптимизм», сказал только: «Дело это сложное». Однако Слапничка, уверенный в том, что молодой человек, бросавший мяч с такой силой, что он мог вот-вот развалиться на части в полете, более чем оправдает свое участие в игре, продолжая грести своим веслом в самой нахальной манере, ответил тренеру: «Во всяком случае, не для него».
В итоге О'Нейл сдался и отдал мяч Феллеру. Так случилось, что юнец вышел на поле против грозной девятки «Газовиков». Не думая ни о чьей репутации, Феллер напряг тяжелые мышцы, выставил вперед гранитную челюсть и за три иннинга вывел из игры восемь «Красных Птичек». Одним из тех, кто с ужасом и священным трепетом наблюдал за выступлением Феллера, был победивший в том году в 20 играх Диззи Дин, который, когда после игры фотограф спросил его, не согласится ли он сняться вместе с молодым человеком, по слухам, расхохотался и ответил: «Это его надо спрашивать, согласится ли он сняться со мной».
Через месяц состоялся дебют Феллера в официальных соревнованиях старшей американской лиги. На сей раз ему противостояла другая команда из Сент-Луиса – «Браунз», но результат его выступления оказался еще более внушительным. Быстрый мяч его выписывал точные прямые и кривые, и несовершеннолетний молодой человек вывел из игры пятнадцать «Браунз», недобрав тем самым одного до рекорда современной американской лиги в одной игре, и двух до принадлежавшего Диззи Дину рекорда старшей лиги.
Качество игры, продемонстрированной в тот день сырым новичком, недотягивавшим четырех лет до предоставления права голоса, произвело чрезвычайное впечатление не только на «Браунз», но и на ветерана судейского корпуса Реда Ормсби. После игры Ормсби поведал, что, на его взгляд Феллер, показался ему более быстрым, чем все виденные им питчеры, в том числе Уолтер Джонсон и Лефти Гроув.
Однако все это было лишь предвестником будущих подвигов. На следующий год он выбил в одной игре 17 человек, повторив рекорд Дина, а потом, в 1938 году, превысил его, выведя с поля 18 «Детройтских Тигров» в своем тридцать девятом и последнем в том году выступлении, доведя суммарный результат в лиге до 240 за сезон. В том же году Феллер впервые возглавил список американской лиги по ударам навылет, что ему предстояло сделать еще семь раз.
К 1940 году Феллер твердо заручился правами на титул лучшего питчера в бейсболе. Он начал сезон с сухого матча, единственного в истории матчей открытия. Один из тех, кто противостоял в тот день Феллеру на поле, аутфилдер «Чикагских Белых Носков» Майк Кривич, сформулировал тезис о тщетности попыток достать битой пущенный Феллером мяч, когда он обернулся к арбитру с протестом. Когда судья спросил у Кривича, чем тот недоволен, он ответил: «Мяч просвистел слишком высоко для меня».
Прочие, подобно Бакки Гаррису, менеджеру удрученных проигрышем «Вашингтонских Сенаторов», на глазах которого Феллер дочиста обобрал его подопечных, могли только говорить своим подопечным: «Выходите на поле и бейте по тем мячам, которые видите. Если не увидите, возвращайтесь сюда».
Не кто иной, как Сэчел («Ранец») Пейдж, игравший питчером против Феллера в завершавшей сезон выставочной игре, говорил о доступной его противнику нечеловеческой скорости полета мяча: «Если кто-нибудь был в состоянии бросить мяч быстрее Быстрого Роберта, то человеческий глаз не был бы в состоянии уследить за снарядом».
Но не только безупречная огневая мощь сделала Феллера тем игроком, которым он был. Кроме того, он мастерски владел крученым броском, о котором один из игроков говорил как о «жутко закрученном. Было просто слышно, как швы на мяче рассекают воздух». Джо Ди Маггио, ушедший одновременно с Феллером, вспоминал: «Он был невероятно быстр. Но более закрученных мячей, чем у него, я не видел вообще».
Феллер выиграл 27 игр в 1940 году и еще 25 – в 1941-м. А потом, спустя считаные дни после разгрома в Перл-Харбор, одним из первых игроков старшей лиги поступил на военную службу в Морской флот Соединенных Штатов и провел следующие четыре года на Тихоокеанском театре военных действий на борту боевого корабля «Алабама». В 1946 году Феллер возобновил свои игры и первый полный послевоенный сезон принес ему рекордные 348 ударов навылет и еще 26 побед.
По оценкам, если бы не вынужденный перерыв во время самого расцвета, Феллер мог бы добиться еще 93 побед, еще 989 ударов навылет и еще 1232 иннингов, что поставило бы его на второе место среди современных питчеров по этим характеристикам.
Ну а так Боб Феллер с его 3 сухими матчами, 12 матчами с одним ударом и 1764 ударами навылет все же получил достаточно веские рекомендации, чтобы вступить в Куперстаун[55] уже в 1962 году, – сразу же, как только получил право на это. Молодость и в самом деле хорошо послужила ему, всегда служившему ей.
БРОНКО НАГУРСКИ
(1908—1990)
Деймон Раньян некогда написал: «Примерно 95 процентов всей спортивной традиции является чистым вымыслом. Враньем, если угодно. Однако безвредным враньем. Кого, к черту, интересует, насколько исказился спортивный факт по прошествии многих лет?»
Но эти «выдумки», «вранье» или просто старые добрые мифы имеют хождение в стране и предоставляют материал для рассказчиков. И нет спортсмена, жизнь которого предоставила бы писателям более широкое поле, чем Бронко Нагурски. В соответствии с одной из историй тренер команды Университета Миннесоты спросил его о том, на какой позиции он играет. И получил ответ: «На всех». Так было и на самом деле, он блистал у конца поля, в задержке и полной защите, вполне уместным образом став единственным игроком, попавшим в список лучших игроков Америки в одном году одновременно на двух различных позициях: задерживающего и фулбека.
О том, как он попал в Университет Миннесоты, повествует другая история, которую часто рассказывают на банкетах и подобных им мероприятиях. История эта гласит, что тренер Миннесоты Док Спирс, находившийся в селекционной поездке, решил справиться о дороге у ходившего за плугом молодого человека. Пока Спирс рассматривал мускулатуру парня – само собой Нагурски, – тот вынул из земли свою соху и указал ею в нужную сторону. (В последующие годы сам Нагурски внес в текст красивую правку, когда, услышав весь рассказ, спросил: «Надеюсь, я был в поле без лошадей?»)
Так или иначе, очевидно одно: Бронко Нагурски был фигурой мифологического плана. И потому все, что рассказывают о нем, может быть правдой лишь наполовину. Единственный вопрос заключается в другом: на какую именно?
Вот что можно сказать точно: Нагурски был внушительного роста – шесть футов и два дюйма и весил 226 фунтов. В соответствии с описанием, оставленным нам Джорджем Халасом: «И все его тело – все – было мышцей, кожей и костью. На нем не было и унции жира. Я видел многих людей, но подобного сложения не было ни у кого».