* * *
Радуга цветных карандашей...
Сын меня рисует очень просто: Невысокого, как в жизни, роста
Ноги,
Руки
И улыбка
До ушей.
Мне б с такой улыбкою
Служить
В беленькой рубашке
В балагане –
Выбивать бы дробь на барабане
Иль на мото по стене кружить.
Или бы с улыбкою такой
Выбрать мне удел канатоходца
И, пока канат не перетрётся,
Трогать воздух смелою рукой...
Нынче я так мало улыбаюсь,
Ничему почти не умиляюсь.
Мальчик в прозорливости своей
Словно видит –
Я с глупцами спелся,
Полуправдой вяленой объелся,
Раздобрел, как старый соловей.
Мальчик будто просит:
«Улыбнись,
Чтоб улыбка широка-широка,
Чтоб она свободна, как дорога, Чтобы беззаботна, словно высь».
Покачнусь,
А не с руки мне гнуться...
Брошу всё. Уйду я от ханжей.
Я ещё сумею улыбнуться,
Как твой человечек, -
До ушей.
Моим ученикам
Я занимался русским языком
С болгарами в полковничьих погонах –
Не просто
Для партийцев закалённых
Командовать глаголом,
Как полком.
Я обучал
Революционеров,
Что с Димитровым шли в боях любых.
В тиши тоннелей,
В глубине карьеров
Гестаповцы расстреливали их.
Я резок по натуре
И запальчив,
А здесь был строгим
И спокойным я,
Я перед ними был почти что мальчик
И каждому годился в сыновья.
Они в ответах путали спряженья, И мел, как дятел, по доске долбил, Но взоры не просили снисхожденья, И я им твёрдо
Тройки выводил.
И был потом особенно печален, Ругал себя за строгость
В пух и прах...
Я, как учитель, был принципиален, А как поэт – их воспевал в стихах.
Разговор с лейтенантом авиации
- Я невесту люблю твою. –
Лейтенант молчит.
- Я в любви, как в море тону. –
Лейтенант молчит.
- Что молчишь? Я не бред мелю... –
Лейтенант молчит.
- Может, я её разлюблю...
Лейтенант встаёт.
Лейтенант мёртв,
Он разбился в прошлом году,
Лейтенант мёртв,
Но я с мёртвым беседу веду.
Ошибаются в небе один только раз; Перепутаны волосы, кровь запеклась, Он подходит ко мне и горячо
Крепкой хваткой сжимает плечо.
У него не осталось ни двора ни кола, Лишь любовь огромна, как небо, была
К девушке восемнадцати лет...
Она плакала очень.
А теперь уж не плачет, нет...
Мы стоим друг перед другом –
Живой и мёртвый стоим,
Не товарищи, не ровесники,
Не соперники мы с ним.
Я всё время вижу
Тебя, лейтенант,
Я её не обижу,
Лейтенант.
Лейтенант ко мне подходит,
Бледный, как стена,
Губы тронуты улыбкой,
Спадает с глаз пелена...
И впервые любовь постигаю,
И впервые я понимаю,
Что всего сильнее на свете –
Она.
* * *
Мне подарили город, целый город...
Не знаю я – на радость или беду.
Мне жарко. Я распахиваю ворот
И с женщиной по улице иду.
Весь город подарили мне - со снегом, С деревьями, с мостками на ручьях...
Я был обыкновенным человеком, А нынче город у меня в руках.
И страшно мне до головокруженья, Что женщина, что девочка почти, Как утреннего солнца отраженье, Вновь возникает на моём пути.
Всё путано, светло и неизбежно, Мой каждый день сгорает, как звезда.
Я всяко жил – и бедно и безбедно, Но так ещё не жил я никогда.
Опять пахнуло колдовством в России, Когда, тряхнув бедовой головой, Пленительный, певучий, синий-синий
Она мне подарила город свой.
И стало мне и радостно и грустно, И сам себя я не пойму никак:
Великое всегда так безыскусно, А я всю жизнь искусничал, чудак.
Жёнам моих друзей
Незавидная женская доля –
Быть поэта женой.
Вдохновенье пришло –
И тогда уж ходи стороной,
Поварёшкой не брякни, каблучками не застучи, Не включи телевизор,
Просто-напросто сядь и молчи.
А случится – и за полночь муж возвратится домой, Потому что у женщины он засиделся другой, Он напишет о ней
И отдаст моментально в печать...
Это вам ничего,
А жене каково прочитать!..
Ах, как каждый мечтает хоть на год стать властителем дум!..
Ах, как каждый сгорает от счастья, любви и тоски!..
Жёны ужин готовят,
Для вечера гладят костюм,
До дверей провожают, скинув мыльную пену с руки.
Жёны кружатся с нами, а всё же от нас не бегут, Жёны – славные парни, не выдадут, не продадут, А продать нас легко,
Не причисленных к лику святых...
Как бы сделать, ребята, хоть чуть-чуть посчастливее их!
Перроны
На перронах встречаются и расстаются, На перронах печалятся или смеются, Даже жёны приходят на перроны с цветами –
Это так необычно, подумайте сами...
Много езжу я. Но перед каждой дорогой
На перрон я вступаю с какой-то тревогой
И на женщин задумчиво и удивлённо
Я смотрю, как томятся под светом неона, Как стучат озабоченно каблучками, Пудрят нос и, смутясь, расстаются с очками...
Рожь на гладком перроне не колосится, Не скрипит коростель, не тоскует синица, Но перроны как маленькие планеты: Даже в стужу они своим жаром согреты.
* * *
Напиши мне, как живёт Нева,
Как ей ветер дует в рукава.
Помнишь ли смешной, со львами мостик, Где нашёл я нежные слова?
Напиши мне, как живёт Нева,
И сходи к ней непременно в гости.
Мне бы так хотелось увидать
Гладь Невы в движенье величавом; Попроси Неву ты обождать
Этою зимою с ледоставом.
Ну, а птицам просто прикажи,
Чтобы никуда не улетали;
Чары женщин — острые ножи,
Им не только птицы уступали.
Ну, а чтоб им не ронять слезу, Не ворчать в метели друг на друга, —
Я им много солнца привезу
С доброго и радостного юга.
И, пожалуйста, на берега,
На гранитные и на простые,
Сына моего води, пока
Признаёт он игры лишь пустые, —
Чтобы мальчик, юношею став,
Где б ни пировал и ни скитался, От любых прелестниц и забав
На Неву, как в детство, возвращался.
Напиши мне, как живёт Нева,
Как ей ветер дует в рукава.
Помнишь ли смешной, со львами мостик, Где нашёл я нежные слова?
Напиши мне, как живёт Нева,
И сходи к ней непременно в гости.
* * *
Перевозчик на утлой лодчонке
Перевозит меня поутру
Не к дружку, не к отпетой девчонке, Не к родительскому двору.
В белых камушках берег отлогий, По кустарникам пригоршни гнёзд, И лежит предо мною дорога,
Вдоль которой сельпо и погост.
Облака опускаются плавно,
Окоёма темнеет тесьма,
И жена моя, свет-Николавна,
Мне сюда не напишет письма.
Жил я раньше, любя и беснуясь, Горожанин в цветении сил,
Я по сабельным выгибам улиц
Не однажды в ночи колесил.
Ничего ещё в жизни не поздно, Ведь совсем не навстречу беде
Два щурёнка взвиваются в воздух –
Видно, жить надоело в воде.
Сорок лет – это право, немного, Я ещё и свищу, и пою,
Словно в самом начале дорога
И вовек мне не быть на краю.
* * *
Передо мною мир распахнут,
Ничем не скован и не сжат,
Мои поля ромашкой пахнут,
В траве кузнечики трещат.
Спускается закат в низины,
И неизменно, как часы,
Он ляжет спать в кустах малины, Весь в добрых капельках росы.
Но ветренною ночью хмурой
Следить придётся глухарю,
Чтоб хитрый медвежонок бурый
С малиною не съел зарю.
Мы горожане, горожане,
Но в звоне, духоте, пыли
Мне снится небо со стрижами,
Взмывающими от земли.
Коммунисты
Мы коммунисты, века сыновья,
Добры ладони наши и могучи,
В ладонях этих вся Земля моя, Её долины, океаны, кручи.
Нам сталь варить и ставить города.