– Как вы думаете, завтра нас уже начнут учить колдовать? Или сначала будем учить теорию?

– Поживем – увидем. Спокойной ночи, девочки.

– Спокойной ночи.

Глава 12

Лягушонок из Гриффиндора

Самое противное – просыпаться на рассвете.

Пожалуй, в списке того, что не любит Лили Эванс, раннее пробуждение занимало второе место, сразу за шевелящимися в тапке ужами. Один из неприятелей Петунии однажды перепутал их с Лили обувь. В тот момент он узнал, что в некоторых случаях младшая Эванс становится до ужаса похожей на старшую. А также, что лучше сестрам Эванс всякую негодь в тапочки не совать.

Но рассвет – не парень. С ним не поспоришь. Ему приходится только подчиняться.

Зевая с риском вывихнуть челюсть, Лили следом за Мэри и Дороти брела в общую факультетскую умывальню для девочек, где стоял жуткий гвалт и гам. Неудивительно, ведь понежиться в постельке «ещё пять минут, ну са–а–а–а–а–мых последних», оказывается, любила не только она.

Простившись с надеждой быстренько умыться, Лили пришлось встать в конец длинной очереди.

В умывальне было очень холодно, по голым ногам как плетью стегали сквозняки, и в одной коротенькой ночнушке Лили имела все шансы схватить насморк.

– Невозможно! – раздавался за спиной тихий шепоток. – Что за чушь?

– Почему чушь? Блэков все знают. Говорят, Сириус ещё больший псих, чем Белла…

– Куда уж больше–то, Мерлин? – закатила глаза тощая, как щепка, девица с черными глазами и копной рыжих волос.

– Я знаю, что говорю, Молли. В прошлом году Вальпурга своего сынка даже за один стол не рискнула с гостями посадить…

– Да это потому, что она сама больная на голову. Вот уж нашла, чьему мнению доверять. Если бы Блэк был настолько плох, Шляпа ни за что не распределила бы его к нам на факультет.

– Вот уж точно, кому доверять не стоит…

– Девочки, если вы не собираетесь умываться, то, может, отойдёте в сторонку? – предложила им Лили.

Воспитание не позволяло ей дальше безучастно слушать сплетни. Мама всегда учила их с Туни говорить за спиной человека лишь то, что не побоишься сказать ему в лицо.

«Воспитание? Или воспоминание о красивых синих глазах странного мальчика?», – хмыкнул ехидно внутренний голос.

«Да ладно! – отмахнулась сама от себя Лили. – Какая разница?».

Та, которую звали Молли, подмигнув, пропустила её к освободившейся раковине. Горячая вода подарила тепло, разлившееся от кончиков пальцев по всему тело на восхитительный, но короткий миг.

– Эванс! Ты скоро? Мы уже уходим! – подала голос Алиса. – В здешних переходах легко потеряться, так что лучше не мешкать.

– Иду! Ещё секундочку подождите! – поспешно дочистила она зубы.

Лили пришлось смириться с фактом: одной ей не выбраться из хитрого переплетения лестниц, коридоров и странных боковых ответвлений, которые беспрестанно менялись.

– Почему с ними такое происходит? – полюбопытствовала она у Мэри.

– Замок зачарован.

– Это я заметила. Только не пойму зачем?

– От врагов.

Лили бросила на подругу сомневающийся взгляд, но вопросов задавать больше не стала.

Что может быть глупее, чем зачаровывать замок изнутри от внешнего врага?

Н–дя! Магия – магией, но всему окружающему иногда не хватало логики. Здоровой такой. Маггловской.

Войдя в Большой Зал, Лили сразу глазами отыскала Северуса. Тот сидел рядом с Малфоем и они снова о чем-то увлеченно беседовали. Черные глаза друга не отрывались от слизеринского префекта. С губ Малфоя, в свой черед, не сходила улыбка. Оба разговаривали взахлёб, будто больше никого вокруг не существовало.

О чем таком интересном могли они разговаривать? Северус даже не заметил её появления!

Зато Лили очень даже заметил Гриффиндорский Лягушонок.

– Эванс! – замахал он рукой. – Иди ко мне!

– Зачем?

– За завтраком, – разошёлся в улыбке тонкогубый клоунский рот. – А ты о чем подумала? Что прямо здесь посчитаюсь с тобой за вчерашнее Силенцио?

– Я – маггла. Я таких заклинаний не знаю, – похлопала ресницами Лили.

Поттер покосился в сторону Северуса.

– Значит – Нюникус…? Ну, он у меня попляшет!

Зная Северуса, ещё вопрос, кто кого «станцует»?

– Эй, Эванс! Ты куда?

Лили, гаденько так улыбнувшись, пошла прочь, стуча каблучками.

Разговоры смолкли.

Все взгляды приклеились к сумасшедшей грязнокровке, осмелившейся, печатая шаг, добровольно подойти к представителю семейства, славящегося жестокой нетерпимостью к таким, как она.

– Доброе утро, – пропела Эванс. – Здесь свободно?

Темные ресницы поднялись. И вот она уже купается в полуночно–синих глазах, затягивающих, как омуты.

Холодные. Темные омуты. Со стремнинами, водоворотами и подводным течением. Попадешь в такие, и спастись – шансов почти нет.

– Здесь свободно? – с нажимом, громче повторила Лили.

– Сама что, не видишь? – оскалился Блэк.

Девочка перекинула ногу через лавку и уселась рядом с «самым гадючьим гадом из всех гадов», как охарактеризовал своего вчерашнего соседа по купе Поттер.

Всеобщее внимание льстило, подогревало, как глоток вина, хотя о действии алкоголя Лили, понятное дело, ещё не имела представления.

О! Даже Севушка соизволил, наконец, посмотреть в её сторону!

Лили ответила другу нарочито ослепительной улыбкой и потянулась к ближайшему большому блюду с бутербродами.

Из всех взглядов, устремленных на неё, только два имели значение. Пронизывающий и тяжелый – Северуса; смешливый и выжидающий – Поттера.

– Еда съедобная?

– Кому как, – равнодушно прозвучал ответ Блэка.

– Тебе, судя по всему, не нравится? А что же едят на завтрак аристократы?

– Дегенератов.

– Специфический аристократический юмор?

– Просто жизненный трагифарс.

В синих глазах стыла скука.

Мальчику явно не нравился лепет Эванс, внешний вид Эванс, вопросы, которые задавала Эванс, её соседство, да просто сам факт существования.

У Лили в который раз перехватило дыхание. Конечно, он «слизеринская гадюка», но до чего красив! Сердце при взгляде на Сириуса невольно сжималось, и делалось горько. Так горько, будто она только что съела недоспевшую калину.

Мама однажды приносила эти странные, яркие ягоды. Лили, обожающая все необычное, презрев родительский запрет, сунула в рот одну и потом даже конфета не могла перебить дикую горечь. Такой горькой гадости Лили в жизни не пробовала.

Вот и у этого мальчика был такой взгляд. «Калиний».

– Закрой рот и ешь, – надменно посоветовал Блэк.

– Я не умею есть с закрытым ртом, – тупо сострила Лили.

– Оно и заметно, – пренебрежительно отвернулся красивый мальчик.

***

– Эванс, ты даешь! – шепнула ей Алиса, когда они спешили на урок. – Хоть представляешь, на что нарываешься?

– Нет. А на что?

– Блэки ярые приверженцы чистокровности. А ты…

– Что со мной не так?

Алиса не ответила.

– Зачем мы спускаемся в эти жуткие подвалы? – сменила тему Лили.

Тем более, что ей и вправду было интересно.

– Это не жуткие подвалы, Эванс! Это называется: под–зе–мелье, – пропел за её спиной Поттер. – Замечательное место, где отныне и навсегда будет обитать твоей дорогой Нюникус. А мы – корпеть над различными зельями. Варить, жарить, парить. Бр–р!

Обогнав девчонок, он уже скакал перед ними.

– Не споткнись, – ехидно порекомендовала Лили.

– Не дождешься.

С этими словами Поттер навернулся, чувствительно приложившись затылком об пол.

В близоруких глазах промелькнула обида, когда он уставился на хохочущих девчонок.

– Я не знаю никакого Нюникуса. Зато, кажется, знакома с Арлекином, – заявила Лили, отсмеявшись. – Аккуратнее нужно на скользких полах в жутких подвалах. Хотя, нет, не подвалах. А в под–зе–мель–ях.

– Закрой фонтан, дура.

Девчонки испуганно обернулись.