Однако Балан, узнав, что Дариолета знакома с Амадисом Гальским и его братьями, позволил ей поехать за кем-нибудь из них, чтобы один из прославленных во всем мире рыцарей мог заступиться за пленников, сразившись с великаном. Взяв своего мертвого сына, женщина отправилась в путь.

— Я непременно постараюсь отомстить за вас или погибну, — обещал Амадис, выслушав рассказ Дариолеты.

Итак, разговаривая о том, о чем вы слышали, и о многих других вещах, они плыли весь гот день и ночь и еще день и наконец увидели вдали остров Алой Башни. Это очень их обрадовало, и скоро они подплыли совсем близко к берегу. Амадис смотрел на открывшуюся его взору землю, и она показалась ему прекрасной. Вдали можно было различить горы, покрытые пышной растительностью, и на одной из них укрепленный замок с красивыми и мощными башнями, среди которых выделялась та, что называлась Алой. Она была самой большой, и сделали ее из самого лучшего красного камня, какой только можно было найти во всем мире.

Великану доложили об их прибытии. Однако своего имени Амадис не назвал и просил, чтобы и другие не говорили, кто он. Балан дал слово, что ни с кем, кроме него, каким бы ни был исход поединка, приезжему не придется сражаться, и тогда Амадис и Дариолета поднялись к замку. Великан встретил их без оружия на большой площади перед воротами и, внимательно посмотрев на рыцаря, сказал:

— Видно, ты по незнанию явился сюда, не представляя себе, какой огромной опасности подвергнешь свою жизнь. Хоть это и не в моем обычае, я готов за твою безрассудную храбрость отпустить тебя с миром и не предавать смерти.

— Не думай, Балан, что я по незнанию вызываю тебя на бой, — возразил Амадис. — Мне хорошо известно, что ты один из великанов, прославленных во всем мире, Я тебя искренне уважаю за многие хорошие качества. Но ты очень виноват перед этой женщиной, и я пришел, чтобы заступиться за нее.

— Хорошо, — сказал великан. — Сейчас уже миновал полдень. Я пришлю тебе поесть, двух очень хороших коней и два копья, чтобы ты сам выбрал, какое захочешь. Подготовь все, что необходимо для битвы, которая начнется через три часа. Чтобы доставить тебе удовольствие, если ты хочешь получить другие доспехи и оружие, я дам тебе самые лучшие.

— Ты поступаешь как достойный рыцарь, — отвечал Амадис. — Коня и копье я возьму, другого же оружия и доспехов, кроме тех, что у меня уже есть, мне не нужно.

И вот пришел назначенный великаном час. Амадису привели двух коней, огромных и очень красивых, в чрезвычайно богатой сбруе, и он выбрал себе того, который ему больше понравился. Осмотрев его снаряжение, он сел в седло, надел шлем, повесил на шею щит и выехал на площадь, приказав человеку, который привел ему коней, увести второго и передать великану, что он его уже ждет. Все жители острова, которые только могли туда прийти, окружили площадь, чтобы посмотреть на битву; стены и бастионы крепости были заполнены стоявшими на них женщинами и девушками. И тут, когда все было так, как вы слышали, на вершине высокой Алой Башни одновременно зазвучали три трубы, и полилась очень приятная мелодия. Это был сигнал, что великан выходит на бой. Так здесь было принято возвещать о начале каждой битвы.

Как только трубы умолкли, ворота замка распахнулись, и великан с копьем в руке выехал на втором коне, которого присылал Амадису. На нем были блестящие, словно зеркало, доспехи из железных листов, закрывавших почти все его тело. Такими же блестящими были у него шлем и щит. Увидев Амадиса, он спросил:

— Рыцарь, сейчас, когда ты видишь меня в полном вооружении, понимаешь ли, на что осмелился?

— Я и сейчас хочу, — отвечал тот, — чтобы ты заплатил несчастной женщине за то зло, какое ей причинил. Если нет — защищайся!

Тогда великан направил на него коня и помчался во весь опор. Он был таким громадным, что нельзя было бы найти на свете столь храброго рыцаря, который не почувствовал бы при встрече с ним величайшего страха. Охваченный жаждой поскорее вступить в бой, он мчался вперед, опустив копье, стараясь не промахнуться. Удар пришелся прямо в лоб коня Амадиса. Копье вонзилось в конскую голову, так что она разлетелась на куски. Однако Амадис, не растерявшись при виде столь могучего и мужественного противника и зная, как поступать в подобных случаях, успел нанести такой сокрушительный удар по большому и прочному щиту великана, что Балан был выбит из седла и обрушился на твердую, усыпанную камнями землю, сильно разбившись. Амадис поспешил поскорее выбраться из-под убитого коня, хотя это было нелегко, потому что его нога оказалась прижатой к земле. Великан уже успел встать и, несмотря на то, что был немного оглушен, тут же схватился за меч из очень прочного железа. Он полагал, что во всем мире вряд ли найдется столь могучий рыцарь, который, получив таким мечом хотя бы два удара, осмелился бы надеяться не погибнуть или не быть поверженным. Амадис тоже взял в руку свой прославленный меч и, прикрываясь щитом, быстро пошел к нему.

Балан бросился навстречу противнику. Перед этим при ударе, который Амадис нанес копьем по его щиту, он был контужен в грудь правее сердца, и у него были повреждены кости. Однако, охваченный яростью, он совершенно забыл об этом и, высоко подняв руку, собирался нанести противнику сокрушительный удар сверху, но тут почувствовал настолько сильную боль, что у него захватило дыхание. Амадис, увидев его перед собой, подумал, что гибель уже близка, и, чтобы защититься, поднял щит как можно выше. Обрушившийся на него удар оказался таким сильным, что щит очень легко был разрублен сверху на одну греть. Пройдись меч чуть дальше, он достиг бы руки, которая вместе со щитом упала бы на землю. Однако Амадис был очень искусен в подобных делах. Он знал, как ему поступить, и, делая то, что нужно было сделать, умел находить выход из столь опасных положений. Не дожидаясь, пока великан снова занесет свой меч, он ударил его по руке выше локтя, и, хотя рукав кольчуги был сделан из толстых и очень прочных железных колец, они не смогли стать надежной защитой. Славный меч разрубил их. Ощутив страшную боль, великан слегка отпрянул назад, но Амадис подскочил к нему и изо всех сил нанес еще один удар — сверху по шлему, так, что вокруг посыпались искры и казалось, будто вспыхнуло громадное пламя. Шлем повернулся на голове, и лицо Балана осталось открытым.

Великан поскорее поправил шлем и вдруг почувствовал, что правая рука у него настолько ослабла, что лишь с большим трудом могла удерживать меч. Он снова отступил, но Амадис опять, как прежде, подскочил к нему и ударил еще раз, намереваясь поразить в голову. Однако это ему не удалось, потому что великан, увидев, как он приблизился, успел прикрыться щитом. Меч так глубоко вонзился в щит, что у Амадиса не хватило сил вытащить его обратно. Воспользовавшись этим, великан хотел сразить его, но едва смог поднять раненую руку, и удар оказался слишком слабым. Тогда Амадис, напрягаясь, как только мог, потянул свой меч на себя, а великан свой щит на себя. Оба были очень сильными, и ремни, на которых щит висел у Балана на шее, не выдержали и лопнули. Щит остался у Амадиса, положение которого сделалось еще опаснее, потому что меч теперь уже больше не помогал ему. Увидев это, великан взял свой меч в левую руку и начал наносить противнику удары со всех сторон, но тот очень ловко защищался, прикрываясь двумя щитами. Все же некоторые удары повредили ему кольчугу и поранили его в нескольких местах. Если бы Балан мог действовать правой рукой, угроза гибели, нависшая над Амадисом, была бы очень велика, однако удары, которые он наносил с большой силой левой рукой, были хотя и ужасными, но беспорядочными: он почти все время промахивался, и его старания пропадали даром.

Амадис своим мечом мог только защищаться, потому что, поднимая его и пытаясь нанести удар, он поднимал вместе с ним и щит, в который вонзилось острое железо. И вот, видя, как это ему мешает и как опасно его положение, он нашел, наконец, выход. Быстро, как только мог, он отскочил в сторону, снял с шеи свой щит, бросил его на землю между собой и великаном и, встав ногой на щит Балана, с такой силой потянул обеими руками свой меч, что освободил его. Тем временем великан попытался взять правой рукой щит Амадиса, однако, хотя щит был сравнительно легким, сумел лишь немного приподнять его, но не смог удержать: рана около локтевого сгиба была такой большой и он потерял так много крови, что рука почти не действовала и настолько ослабла, что у него не хватило сил поднять ее. Но больше всего ему мешало то, что, как вы уже слышали, при ударе копьем он был контужен, и кости у него на груди были повреждены. Поэтому у него захватывало дыхание, и дышать ему было очень тяжело. Тем не менее, обладая большой силой и мужественным сердцем, он с большим трудом все терпел, надеясь на победу, особенно, когда меч Амадиса после могучего удара остался вонзенным в щит, и им нельзя было больше ни разить, ни защищаться. Но вот Амадис, выдернув меч, освободился от того, что ему мешало, и, приблизившись к Балану и напрягая все силы, нанес несколько могучих ударов так стремительно, что тот не успел защититься и дать ему отпор. Великан был ошеломлен, сердце у него содрогнулось, и он замертво обрушился на землю. У него не было ни одной смертельной раны, но удар в грудь остановил у него дыхание и заставил лишиться чувств.