— Мистер Градич не был моим отцом, — вдруг перебила его Пайка и нерешительно продолжила: — Мы встретили его, когда мне было уже десять лет. До тех пор мы с матерью жили вдвоем. У иви моей бабушки, в Тауранга. Там она познакомилась с моим отчимом. Он из Далматии, как и многие из тех, кто добывает каури на севере. С ним мы переехали в Даргавиль. Мать сказала мне только, что моим отцом был белый, который бросил ее еще до моего рождения. И не захотела даже имени его назвать.

Теперь и мистер Рангити заинтересованно посмотрел на Пайку.

— А я и не знал, — почти извиняющимся тоном произнес он. — Но и твою мать я лично не знал. Я ничего о ней не знаю.

— Ничего страшного, милый мистер Рангити. Вы были так добры ко мне, совершенно меня не зная. За это я всегда буду вам благодарна.

Аннабель недоуменно смотрела на девушку. Как изысканно она умеет выражаться! И какой у нее низкий и звучный голос, немного похожий на голос Абигайль. Теперь Пайка не казалась такой неприступной, она примирительно улыбалась, словно встреча с Дунканом развязала ей не только язык.

— Почему же вы, милая миссис Паркер, не сказали мне, что мистер Гамильтон — ваш зять? — вдруг спросил мистер Рангити.

— Я… Я почувствовала вашу неприязнь к нему и, если быть до конца честной, не могу сказать, чтобы я так уж гордилась этими родственными связями, — пролепетала Аннабель и в тот же миг прикрыла рот ладонью. Зачем она раскрывает свои чувства перед этим незнакомцем? Может быть, все дело в том, что он смотрит на нее не с упреком, а скорее с симпатией? Более того, он даже улыбается. Женщина не удержалась: его улыбка была убедительной.

— Моя неприязнь к мистеру Гамильтону носит не личный, а скорее профессиональный характер, — пояснил мистер Рангити и поспешно добавил: — Как маори, я работаю с одним судьей в земельном суде Окленда. Я выдаю заключения и знакомлю судью с обычаями нашего племени на различных земельных участках, когда возникают споры между белыми и маори. И то, каким образом мистер Гамильтон заполучил леса каури, не дает мне покоя. В остальном же мне нет дела до этого господина. Я с ним лично даже не знаком. Но давайте поговорим о Пайке. Как уже было сказано, я всего лишь дальний родственник ее матери, Мере. Я вообще узнал о существовании Пайки только потому, что мне сообщили из приюта, что у них живет девушка из племени моей матери. Когда же я навел справки, то выяснилось, что моя мать действительно была двоюродной бабушкой Мере. После этого я предложил Пайке жить у меня, но она захотела вернуться в свою деревню Тауранга. Вождь недвусмысленно дал мне понять, что там ее принять не могут. Когда это не получилось, она решила отправиться к иви своей матери. А потом я узнал от Руии, что вы ищете помощницу. Пайке понравилась перспектива самостоятельно зарабатывать деньги. Возможно, у вас ей будет лучше, чем у меня, закоренелого холостяка, да еще в городе. Я только не знаю, захочет ли она жить у вас. Насколько я понял, она предпочла бы жить в Охинемуту. Но что это я все говорю и говорю? Пайка отлично может рассказать о себе сама. Пайка?

Он позвал ее по имени, но, казалось, девушка спала наяву, и Аннабель даже догадывалась, как зовут принца из ее сна.

Когда Пайка не отреагировала, мистер Ранги снова обернулся к Аннабель:

— Миссис Паркер, еще только одно: будьте добры к ней! Ей довелось пережить много плохого.

— Мистер Ранги! К Джейн, которая живет у нас, мы относимся, как к родной дочери, — поспешила заверить его Аннабель, не без некоторого упрека в голосе.

— Но Джейн белая! — вдруг резко заметил он, и на лице его не осталось и следа тепла, которое еще мгновение назад чувствовала Аннабель. «Какой странный человек! — подумала она. — В нем столько же человеческого тепла, сколько ненависти по отношению к нам, белым».

— Мистер Рангити, вы же сами только что говорили, что Руиа считает меня хорошей пакеха. Если вы не доверяете мне, спросите Руию, обращалась ли я с ней дурно хоть раз, различаю ли я…

— Пожалуйста, простите меня, — с раскаянием в голосе перебил он ее. — Просто я слышал, что ваша мать не самый дружелюбный человек, поэтому позволил себе подобное замечание. — В его голосе снова сквозили тепло и понимание, а в глазах читалось сожаление.

— Моя мать лежит и не встает. С ней произошел несчастный случай, она парализована. Пайке не придется ухаживать за ней. Это мы будем делать силами семьи. Но не волнуйтесь, моя мать будет вести себя по отношению к Пайке как подобает. — Последнюю фразу Аннабель произнесла с нажимом.

Какое этому незнакомцу дело до того, что ее мать никого не щадит, отпуская свои злобные замечания? И что от нее может пострадать эта чужая девочка-маори? Нет, она никогда не оставит Пайку наедине со старой ожесточившейся женщиной.

— Хорошо, Пайка, тогда я буду прощаться. Если возникнут проблемы, доверься Руие или напиши мне. Адрес мой ты знаешь. Но я уверен, — он обернулся к Аннабель, — что тебе понравится у миссис Паркер.

Казалось, девушка очнулась от своих грез и стала слушать его с серьезным лицом. Во взгляде Пайки не было ни страха перед неизвестностью, ни печали. Напротив, она расправила плечи и вежливо протянула руку своему благодетелю.

— До свидания, мистер Рангити. Не беспокойтесь за меня. Я не буду никому докучать и, пока буду жить здесь, в этом доме, а не в деревне своих предков, постараюсь вести себя, как положено служанке, миссис Паркер. Передавайте привет остальным, если увидите их, мистер Рангити. И приезжайте поскорее навестить меня.

Аннабель удивленно слушала. Это было не детское упрашивание, это была просьба взрослой женщины. Гордой женщины, как вдруг подумалось Аннабель. Одна ее прямая осанка чего стоит. «А она высокая, — удивленно отметила она, — почти такого же роста, как я».

Мистер Рангити подошел к Пайке, обнял ее и прошептал:

— Для тебя, дитя мое, я дядя Анару. Ты слышишь?

В этот миг дверь распахнулась. С раскрасневшимися щеками, в дорожной одежде и с чемоданом в руке в комнату ввалился Дункан.

— Ах, милая тетушка, еще один, последний поцелуй на прощание! — С этими словами он поцеловал растерянную Аннабель в щеку, а затем повернулся к Пайке: — А вам я желаю чувствовать себя как дома. Моя тетя — лучший в мире человек. Если она полюбит вас, вы почувствуете себя, как в раю на земле. И я обещаю, что скоро вернусь, — проверю, как тут у вас дела. — И юноша озорно подмигнул Аннабель.

«Гордая девушка-маори даже не краснеет!» — удивленно отметила Аннабель. Похоже, Пайку ни капли не смутило то, что Дункан столь открыто проявляет к ней интерес, — напротив, она одарила его обворожительной улыбкой.

Мгновение молодые люди пристально смотрели друг другу в глаза, пока в комнату не вбежала Абигайль, отвлекшая племянника от столь примечательной встречи и обнявшая его на прощание.

— И передавай привет своей матери! Хотя лично я считаю, что роскошная жизнь в качестве леди Гамильтон немного ударила в голову милой Оливии.

— Оливии? — бесцветным голосом переспросил мистер Рангити, но, кроме Аннабель, этого никто не слышал. И никто, кроме нее, не заметил, что по лицу его промелькнула мрачная тень, а руки предательски задрожали.

Роторуа, апрель 1899

В этот дождливый осенний день Аннабель и Пайка были заняты тем, что убирали комнаты постояльцев. На протяжении первых недель после того, как Аннабель наняла юную девушку-маори, она все делала вместе с ней, чтобы поскорее обучить помощницу.

Маори была очень ловка, и это нравилось Аннабель. Ее сомнения насчет того, что Пайка может делать вид, будто слишком горда для работы в отеле, сменились чувством глубокого удовлетворения. Пайка была не только прилежна и быстра, нет, в повседневном общении она все больше и больше утрачивала свою замкнутость. В первые дни девушка молча делала все, что требовала от нее Аннабель. Потом, когда наступила следующая неделя, она постоянно задавала вопросы. И вот с недавних пор Пайка даже соглашалась на личные разговоры.