По легенде, я вышел из дома, когда все случилось, а очнулся уже в развалинах, с болью в голове и раскачивающимся миром перед глазами. В карманах шорт только карта памяти — память о прошлом, без имен и дат, еще немного денег. На рубашке карманов нет и вовсе — некуда класть документы, все осталось там, где и сгорело. Лицо усталое, чуть осунувшееся за три дня без сна и нормальной еды. Только глаза действительно все выдают — равнодушные ко всему.

— Подержите, — приняв решение, я снял с себя бабочку и передал дядьке.

Прикрыл глаза и представил, будто бабочка потерялась в дороге, исчезла на длинном пути. Быть может зацепилась за острую ветку? Осталась на дне оврага, в песке, под мутным стеклом воды? Из глубины души пришла тревога, накатило маятное чувство тоски и паники, желание бежать обратно и искать, а вместе с ними — безнадежность понимания, что все потеряно.

— Вот, другое дело. — Прорвался до паникующего сознания довольный голос.

Я вновь открыл глаза и сам не узнал того, кто стоял в отражении — и одежда та же, но вид… Так выглядел Толик в свой первый день в интернате.

— Ты уже придумал, где живешь? Улицу, дом, соседей, друзей, школу, учителей?

— Дом по улице Ямаша — мурзы, мы прошли его десять минут назад. Помните, еще вывеска ресторана лежала на полу, в крошке стекла, пришлось обходить?

— Помню, — кивнул Валентин.

— Я с семьей приехал из Верхнего Новгорода, снимали здесь квартиру. В том доме много кто сдает жилье. Друзьями пока не обзавелся, в школу мне только в сентябре надо. Гулял один, успел оббегать половину города, но хорошо знаю только свой квартал. Семью я позаимствую у хорошего знакомого, его отец и мама погибли в автокатастрофе, он много о них рассказывал. О бывшей школе и друзьях — тоже.

— Сойдет, — согласился дядька. — Кто тогда я?

— Попутчик.

— Вот так, без истории? — Глянул он искоса.

— А вы расскажете мне о себе? — Полюбопытствовал я, надеясь на историю жизни.

— Вряд ли. — Обескуражил Валентин.

— Значит, мы просто идем вместе, пока вам не надо будет по своим делам, а мне — по моим.

— Что с договором? — Похлопал он рукой по правому карману.

— Будут спрашивать — покажете.

— Да кто тут будет спрашивать?

— А вон, стекла на солнце мигнули. — Указал я подбородком на полуразрушенную высотку с будто бы откушенным боком. — Под самой крышей. Окон там нет, так что бинокль, наверное.

— Ждем гостей, — подобрался Валентин и одним широким шагом опередил меня, закрывая от высотки телом.

Через разбитое витражное окно первого этажа небоскреба выскользнула тройка человекоподобных созданий в грязно — серой броне. Высокие, в два моих роста, они походили на кузнечиков угловатыми сочленениями ног, вывернутых назад, овалом грудной пластины и узкими разрезами красных глаз. Только оружие в их руках напоминала о людях — винтовка не несла в себе ничего чужеродного, разве что была огромной, под стать владельцам. Не смотря на все это, гости почти не создавали шума, шагая со звуком удара газеты по шустрому комару — словно парили, а земли касались, чтобы направить свое движение.

— Не шевелись, говорить буду я, — отчетливо произнес Валентин, замерев у правого плеча. — Этим соврать не получится.

Двое остановились в пяти метрах от нас — справа и слева, направив стволы винтовок в землю, третий замер в тридцати шагах, рисуя красным огоньком лазерного прицела восьмерки возле наших ног.

— Сержант Тетерин, патруль внутренних войск. — Прогудело справа словно через в водосточную трубу. — Наблюдаем за передачей города. Среди вас есть раненные?

— Нет, — ответил дядя.

— На вас совершались нападения? Вы были свидетелями преступлений, насилия, мародерства?

— Нет.

— У вас есть заявление, требующее немедленного рассмотрения?

— Есть. Вы жук или другое насекомое? — Поинтересовался я, глядя снизу вверх — даже на таком расстоянии приходилось задирать голову.

— Максим! — шикнул Валентин.

— Я человек, — показалось, со смешком ответил монстр.

Щелкнул механизм на голове существа, отстёгивая верхнюю часть наверх, и мне улыбнулся усталый мужчина, сильно загорелый и почти без волос. Выходило, что он, вроде как, сидит в этом механизме, словно на кресле, и как‑то управляет всей этой махиной. Тоже такой хочу.

Его напарник тоже решил нам улыбнуться — его маска открылась следом, показывая перебитый нос и усталый взгляд.

— Ух ты, — восхитился я конструкцией вышагнул вперед, но плечо вовремя удержал дядя, показав подбородком последнего в группе, целившегося теперь в меня — огонек прицела на мгновение ослепил, когда я дернулся полюбопытствовать, а теперь алой каплей поселился у меня на груди.

— Не надо подходить, — чуть строже попросил мужчина. — Это ваш сын?

— Наниматель, — Валентин чуть наклонил голову, напряженно отслеживая реакцию на свои слова.

— Вот как, — задумчиво протянул сержант, глядя только на меня.

— Документы в правом кармане, — озвучил дядя и только затем не торопясь полез выуживать прямоугольники бумаг.

Он раскрывал каждый документ перед собой, перелистывал страницы и заменял следующим, пока не дошел до прямоугольника договора на гербовом листе.

— Он под моей защитой, — подытожил Валентин, складывая все обратно.

— А у парня, наверняка, документов нет, — задумчиво кивнул своим мыслям сержант.

— Пожар виноват.

— Понятно. Семеныч, тут выживший из старых хозяев, — полуобернулся он к третьему напарнику.

Яркий огонек прицела пропал с моей груди.

— Боюсь, вы неверно нас поняли, — полуобернулся ко мне Валентин, продолжая обращаться к солдатам. — Мы не имеем отношения к этому городу и конфликту.

— Не наше дело, — отмахнулся Тетерин. — Император против лишней крови, но это не наш город, поэтому обеспечить вашу безопасность мы не можем.

Доспех щелкнул, окончательно раскрываясь — теперь стали видны руки сержанта, что‑то нащупывающего в нагрудном кармане.

— Вот документы, — перекинул он связку в сторону Валентина, а тот успел ловко подхватить на лету. — Найдены у погибших жителей, но пока не внесены в общую базу. У вас будет два дня.

— Господин сержант, вы не за тех нас приняли. — Терпеливо повторил дядь Волк.

— Древич, я стараюсь тебе помочь, — с легким раздражением отреагировал солдат. — Не рассказывай мне сказки про случайного парня на улице без родителей и с кучей денег.

— Но все примерно так и было, — пожал Валентин плечами.

— У пацана герб на обуви.

Мы чуть не столкнулись головами, одновременно опустив взгляды вниз — к моим симпатичным и очень удобным серым тапочкам, с затейливым рисунком алой и красной нитью поверх носка.

— И? — Удивился я.

— А вот, — еще одно движение винтовки указало на покосившийся столб освещения, на вершине которого угадывался невероятно похожий узор, только проще и в одном цвете.

Хм.

— Максим?! — В ярости прошипел Валентин. — Ты где их взял?

— Так, на вокзале парень продавал. — Запустил я пятерню в волосы. — Дешево и мой размер. Вот.

— Сэкономил! — Рявкнул дядька, как будто это что‑то плохое. Он бы на свой гонорар сначала посмотрел!

— Тут недоразумение, — повернул он голову к солдатам. — Мы их купили.

Солдат жизнерадостно гоготнул и повел стволом, показывая городские руины.

— Где?!

— На вокзале в Корноухово.

— А потом вернулись в них прогуляться? Не морочь мне голову. — Хохотнула консервная банка. — Бери документы и иди до перекрестка, затем свернешь направо. Тебе надо на центральную улицу, потом через коллектор беженцев в здании вокзала. Там сейчас самый бардак. Дальше автобусом. Прорветесь — свечку мне поставишь. Все.

Металлические доспехи вновь собрались в насекомоподобный монолит, скрывая своих хозяев под броней, как по команде развернулись и так же шустро унеслись обратно к высотке.

Валентин обернулся и резким движением обозначил подзатыльник, задержав ладонь в каком‑то сантиметре — но аж ветром обдало и глаза прикрылись.