Со временем Золотце затих, и стало слегка неловко, но, когда он отстранился, слёз на его лице не было — вместо них он продемонстрировал гримасу лёгкой задумчивости.

— Сандрий, вам когда-нибудь хотелось уехать из Петерберга?

От таких вопросов Приблеву немедленно потребовалось поправить очки.

— Я, признаться, не задумывался. Ну, знаете… У меня ведь не то чтобы когда-то имелся выбор. Петерберг — закрытый город, так просто отсюда не уедешь, да и я должен был стать врачом именно для петербержской аристократии… хе. Потом, сами знаете, завод, его тоже бросать не хотелось.

— А потом? — нетерпеливо кивнул Золотце.

— Потом — то есть сейчас? — уточнил Приблев.

— То есть сейчас. В городе ведь небезопасно, а вы только-только выпорхнули из отчего дома.

Приблев нахмурил брови и старательно припомнил.

— Всё равно не задумывался, — развёл он наконец руками и улыбнулся: — Знаете, я… как раз наоборот. Я недавно подсчитал свои ресурсы и обнаружил, что работа на заводе была прибыльней, чем мне казалось, да и в Союзе Промышленников полагается жалование. Комнаты наши с вами невелики… — Приблев собрался с духом. — В общем, я помышлял их выкупить.

— Выкупить? — хлопнул ресницами Золотце.

— Ну да. А зачем мы с вами тратимся на аренду? Так получится выгодней. Конечно, денег мне хватает по дореволюционному курсу, а сейчас один леший знает, сколько с меня попросят, особенно если прибавить скидку на членство в Революционном Комитете. Впрочем, никаких официальных операций с валютой ведь не проводилось, не может этот зазор оказаться таким уж огромным — с него станется обернуться в нашу пользу!

Теперь Золотце ресницы опустил — прикрыл выражение глаз. Усики его смешно ёрзали, выражая, по всей видимости, сомнение.

— Собираетесь вкладывать финансы в петербержскую недвижимость? Верите, выходит, в стабильность городской экономики? Грифон не обвалится, комнаты не сожгут?

— Ну… да. То есть нет. То есть да, верю, и нет, не сожгут. — Решив, что пальто уже можно и не беречь, Приблев окончательно уселся на хрустящую ржавчиной площадку. — Откровенно говоря, думал я в первую очередь об удобстве, но вы правы. Не могу сказать, что меня тянет прочь. Да ведь и Петерберг по-прежнему закрыт!

— Но вы ведь член Революционного Комитета.

— И что?

— В самом деле, — Золотце улыбнулся и аккуратно сковырнул перчаткой ржавую чешуйку с перил. — Но ведь когда-нибудь город откроется.

Приблев на это только пожал плечами.

— Ну, вот сейчас мы с вами формально не в Петерберге.

И пробыли бы тут ещё долго, если честно. Приблев, разумеется, сознавал, что Золотце сбежал на радиовышку, чтобы успокоиться, и не мог не отдать ему должное: верхотура пугала, но тем и — вот же парадокс! — успокаивала. В плоском городке не было стрельбы, а ещё отсюда можно было рассмотреть контуры укреплений Резервной Армии. Несмотря на то, что Революционный Комитет спешил стереть следы короткой схватки, взрытая взрывами земля зияла ямами, и Приблев не смог не отметить, что покойных делегатов распределили по кольцу не слишком ровно: к северо-северо-востоку между отметками взрывов расстояние было самым большим.

— А ваша семья? — не отставал Золотце.

— Моя семья формально в Петерберге. И неформально тоже.

— Вы бы хотели это изменить?

— Послушайте, Жорж, к чему вы клоните? — не выдержал Приблев. — Даже полный болван поймёт, что вы на что-то намекаете. Если не хотите или не можете делиться, я не в обиде, но тогда перестаньте и намекать!

Золотце засмеялся.

— Ни на что конкретное, хотя у меня имеется к вам деликатная просьба. Просто я полагаю, что откроется Петерберг достаточно скоро — возможно, сперва не для всех, но ваша семья может захотеть попасть в число этих «невсех»… Или таки всех. И тогда вы наверняка захотите ей помочь, и я был бы рад помочь вам. Но… — он замялся. — Но я бы предпочёл, чтобы ваш брат остался в моём распоряжении.

Это было, гм, неожиданно. Приблев успел внутренне собраться, ожидая куда более драматических признаний.

— Я, э, думаю, что Юр предпочтёт решать такие вопросы сам.

— Разумеется, — кивнул Золотце, — вот и не уговаривайте его, если родители к вам обратятся. Не будете? Ваш брат отыскал к наследию лорда Пэттикота замечательный подход — я своими ушами слышал, что он называет мистера Уилбери «стариком Уилбери», и, кажется, это взаимно. Но Юр ужасно упрямый человек. — Он собрал губки в бантик. — Я его побаиваюсь.

— Могу вас понять! — Приблев и сам потянулся к чешуйкам ржавчины; отрывались они с приятным треском. — Право, даже странно, что Уилбери он нравится. Мне казалось, Юр для него… слишком серьёзный.

— Для меня — уж точно. Но, видите ли, когда я говорил «в моём распоряжении», я подразумевал, быть может, не только Петерберг.

Настал черёд Приблева хлопать глазами.

— Не только?

— Нужно расширяться! — воскликнул Золотце. — Не прямо сейчас… Сейчас другое — ответственный момент уже на носу, наследник господ Туралеевых совсем скоро родится. Мне бы хотелось, чтобы Юр за этим следил, а не отвлекался на… ни на что.

— Я не думаю, что об этом его придётся лишний раз просить.

— Но потом… Знаете, мы… я много думал об этом, и мне стало вдруг ясно, что прятать печи в Порту — сущее преступление. Посудите сами! Ведь никто же не спорит с тем, что это прорыв, верно? Следовательно, нужно будет вскорости расширяться. Открывать не подпольные убежища, а настоящие цеха!

Было в тоне Золотца что-то эдакое… Приблев привык, что друг его порой недоговаривает — а вернее, просто не до конца, не в подробностях делится своими мыслями и планами. Обычно это ничуть его не смущало, но сейчас смутило некоторой неловкостью, а может, неопределённостью, с которой Золотце читал свой монолог. Было ясно, что задумки его вполне конкретны — но насколько и почему они помешали привычной его актёрской лёгкости?

А впрочем, не так это было и важно. В нынешний тяжёлый и нервный момент странно укорять кого бы то ни было в нехватке актёрских талантов. И потом, гипотетически Приблев был с постулатом вполне согласен.

— Я полагаю, — серьёзно ответил он, — что было бы замечательно, если бы когда-нибудь мы сумели обеспечить алхимическими печами весь мир. Это ведь… Это же — подумайте только о социальных перспективах! Если, конечно, оставить в стороне частности — в идеальной ситуации это означало бы потрясающие перемены! Вспомните, к примеру, Брэда Джексона — то есть госпожу Браду. Представьте себе, скажем, что она могла бы принимать некий препарат, который уберёг бы её от… конфуза, а ребёнка могла бы зачать в печи. Это решило бы столько проблем! И создало бы новых, конечно…

— Вы забываете, что покамест печи способны воспроизводить людей только из семени, — не смог скрыть улыбки Золотце, — так что Браде пришлось бы обождать. Забыли вы и о том, что функциональность печей до сих пор не проверена.

— Я же сказал — если оставить в стороне частности!

— …Но вы правы. Если с наследником четы Туралеевых всё будет в порядке — за чем, конечно, ещё следует проследить… Так вот, если всё будет в порядке, я бы хотел открыться не одному лишь Петербергу, но, быть может, учредить печные цеха в некоторых других городах Росской Конфедерации — повременим пока с миром. Печи поглощают электричество, как голодные дети кашу, и для процесса требуются некоторые крайне редкие реагенты, но я думаю, что это можно решить. Если всё будет в порядке.

Приблев хотел было продолжить сей оптимистический диалог, но тут до него докатилась импликация, прозвучавшая в словах Золотца.

— Всё-таки новая жизнь, — пробормотал он.

Золотце встал. В облике его читалось, пожалуй, смущение, но и некоторая надежда тоже. Ветер провёл рукой по воротнику его клетчатого пальто.

— Скоро я на некоторое время уеду, — не совсем своим голосом сообщил Золотце. — Потом вернусь, не переживайте! Я никогда бы не стал вас о таком просить, желай вы покинуть Петерберг, но коль скоро вы предпочтёте и далее здесь находиться — чему я, кстати, очень рад… Я хотел бы оставить этот город на вас.