В Норильске 18 июля ветер дул со скоростью 20 метров в секунду, с порывами до 23. Норильчане говорили: «Неудачная погода, десять дней назад еще шел снег, и сейчас необычно холодно. И тундра только-только зеленеет, только-только оживает. А Диксон к северу, там еще холоднее. Как же вы пойдете?»

В отделе перевозок норильского аэропорта жаловались на плохую связь с Диксоном: опять их не слышно. Будет ли у нас, па наших маршрутах, связь с Диксоном? Нет, конечно, не будет; это какое-то гиблое место для радиоволн, глупо даже рассчитывать. Диссонансом в этих печальных прогнозах был оптимизм Сергея Мусиенко – начальника Норильской радиолюбительской станции. В сутолоке аэропорта он появился неожиданно и увел старшего радиста экспедиции Леонида Лабутина смотреть свое радиохозяйство. Вернувшись, Лабутин уверенно заявил: «Связь будет – если не с Диксоном, то с Норильском». Тогда мы еще не верили Лабутину.

Столица полярников – поселок Диксон – встретила нас солнцем. Плюс 19 – небывалое дело в этих краях с 1964 года.

Начались испытания экспедиционного снаряжения: солнечных батарей (благо было солнце), сигнальных средств (тумана тоже хватало), раций. С увлечением заполняли мы медицинские тесты. Лабутин, Марков и Ростов вместе с диксонскими радиолюбителями Сашей Малыгиным и Игорем Морозовым облазили все крыши домов на острове Диксон, устанавливая необходимое для будущей связи антенное хозяйство. И связь заработала.

Все нужное для жизни и работы в Арктике мы несем в рюкзаках. И первое требование к радиоаппаратуре после надежности – малый вес. «Ледовая-1» весит всего 2,2 килограмма. Аккумуляторы к ней – 2 килограмма, обеспечивая 30-часовую непрерывную связь. Есть также солнечные батареи, которые подзаряжают аккумуляторы, а на случай катастрофической непогоды – генератор с ручным приводом – 2,7 килограмма.

Три группы испытывали на маршрутах три типа мачт для антенн. Лучшей оказалась мачта из шести горнолыжных палок. Па сильном ветре два человека устанавливали семиметровый блестящий столбик без особых усилий. Оттяжки служили антенной.

Забегая вперед, скажем, что радиосвязь и на маршрутах была прекрасной. В этом, в частности, бесценный опыт экспедиции 1973 года.

… Первой в путь на атомоходе «Ленин» отправилась Центральная группа. 25 июля Ростов и Марков приняли на Диксоне депешу:

Затем оставшихся в три приема перебросил на ледокол «Киев» бортовой вертолет. Ледокол уже шел полным ходом…

Стояла светлая холодная ночь. На палубе лежал иней. Винт вертолета бешено вращался. Ледокол бил лед и сам дрожал. Склокин, Денискин, Ростова и Шумилов первыми вылетели к месту старта. «Киев» не сбавлял хода. За ледоколом на заданном расстоянии, изредка пропадая в тумане, послушно шли суда. Они точно скользили по тихой воде, которая оставалась за ведущим.

На восточном берегу полуострова Минина, под горой Минина, высадились Ростов и Шпаро. Они заложили склад: бидон и бочку с продуктами, канистру с бензином, взяли азимут па гору, па ближайшие мысы, записали приметы места. Вертолет их ждал. Теперь на западный берег, к друзьям. Садимся у древней избушки – низенькой, с присыпанной землей крышей. Она стоит у воды, у зеркального залива, а вокруг кружится масса птиц. Дымится костер, и люди бегут навстречу вертолету.

На «Киеве» остались четверо: Хмелевский, Марков, Владимиров и Таня Шпаро. На полуострове Воронцова они соорудят склад для Центральной и Островной групп, а в устье реки Толевой заложат склад для себя. Потом двинутся в свой маршрут – будут искать депо Эдуарда Толля.

7 часов утра. После завтрака решили начать работу. Трое направятся на юг, пересекут полуостров Минина, первыми придут к складу, и гора Минина «принадлежит» им. Другая тройка обойдет полуостров с севера и осмотрит острова Утиный, Скалистый, Циркуль, рассыпанные вблизи полуострова. Потом, соединившись, обе группы переправятся на остров Колосовых…

Лето 1921 года выдалось на Таймыре холодное и дождливое. Дождь, снег, туман… С трудом двигался отряд по раскисшей вконец тундре. Уже два месяца, как люди вышли с Диксона. Позади больше 1000 верст, а впереди?

Передовая упряжка оленей, увязая в глине, с трудом вытащила санки на взгорок и остановилась. Никифор Бегичев, начальник отряда, оглянулся. Упряжка Егора Кузнецова поднималась по склону, остальные сбились у реки. Альфред Карлсен, размахивая руками, видимо, о чем-то спорил с проводниками. Чуть в стороне, нагнувшись, счищал ножом налипшую глину с сапога капитан Ларс Якобсен.

– Может, ночевать будем? – окликнул Бегичева подошедший Егор. – Олени совсем плохие стали, подкормить надо.

Через час в котлах булькала надоевшая похлебка из оленины, приправленная сухарями, дымился чай. На следующий день было решено устроить дневку: осмотреть берег и заодно дать отдохнуть оленям…

Осенью прошлого года к Бегичеву, в Дудинское, заехал Шольц – заместитель председателя акционерного общества «Комсеверпуть». Он рассказал, что где-то на побережье Таймыра пропали без вести спутники Амундсена – Питер Тессем и Пауль Кнутсен. Шольц предложил Бегичеву организовать спасательную экспедицию, взяв в помощь людей с зазимовавшей на Диксоне норвежской шхуны «Хеймен». И вот теперь спасатели уже третий месяц шли «по следам» Питера Тессема и Пауля Кнутсена.

Дневник Бегичева. «10-го августа. Среда. Дневали. В 12 час. дня пошел я к морю по западную сторону Приметного мыса, а капитан и Альфред пошли на мыс Приметный. Я обошел кругом глубокую бухту и пошел западным берегом, вышел на мыс земляной, высокий, обрывистый, пошел по мысу на NW. Немного пройдя, мыс кончился, у западной стороны мыса есть бухта, вдается очень глубоко в материк, верст 40 на юг. Я пошел на N, здесь образовалась коса, я увидел сожженные дрова и подошел к ним. Здесь лежат обгоревшие кости человека и много пуговиц и пряжек, гвозди и еще кой-что есть, патрон дробовый, бумажный и несколько патрон от винтовки… Я вернулся обратно в чум, которой шел дорогой. Пришел в палатку, капитана и Альфреда еще нет. Я разобрался с вещами, которые нашел. Патроны оказались норвежского военного образца 1915 года. Тогда я узнал, что погиб какой-то из спутников Амундсена».

Руал Амундсен достиг вершины славы. В 1903–1906 годах ему впервые в истории удалось пройти на 47-тонной яхте «Йоа» Северо-западным проходом – путем, который оставался недоступным человеку в течение трех сотен лет. В 1911 году он первым водрузил флаг своей страны на Южном полюсе.

Две блестяще проведенные экспедиции! Крупнейшие географические открытия! Почести, ордена, медали! И вот в 1918 году Амундсен вновь собирается в Арктику. На шхуне «Мод» норвежец предполагает повторить путь знаменитого «Фрама» – вмерзнуть в лед к северу от Новосибирских островов, продрейфовать через центральную часть Арктического бассейна и попытаться достичь Северного полюса.

К сожалению, в первый год дойти до Новосибирских островов не удалось. Зима застала «Мод» у мыса Челюскин, точнее, в 20 милях к востоку от него, в заливе, который с той поры получил название гавань Мод. Еще ни одна экспедиция не зимовала в этом районе, и экипаж «Мод» с головой окунулся в работу. Санные поездки, астрономические, магнитные, метеорологические, океанологические наблюдения…

Год прошел незаметно. С наступлением лета на «Мод» стали готовиться к продолжению путешествия. Впереди многолетний дрейф. Какие еще неожиданности подстерегают судно? Не будет ли оно раздавлено льдами? И не случится ли так, что уже собранные научные данные погибнут? Безусловно, это было бы невосполнимой потерей.