Среди них Николай Олимпиевич не числился. Однажды, когда Гриценко

оказался в проруби, я пригласил его следовать за мной. Кивнув головой

в знак согласия и не говоря ни слова, он спокойно ушел под лед и через

несколько секунд оказался в другой проруби, а потом, так же спокойно

вышел на поверхность. Мне стало стыдно за свою проделку, а Гриценко не

проявил никаких признаков волнения. Или еще один эпизод.

Иногда мы выезжали в Подмосковье на «поездах здоровья». Остано­

вится поезд у какой-нибудь платформы и ждет возвращения отдыхающих.

А мы, раздевшись до плавок, становимся на лыжи и уходим в лес. Обратно

возвращаемся усталыми, возбужденными, голодными. Однажды, подой­

дя к поезду метров на пятьдесят, мы сняли лыжи, а затем раздался чей-то

клич: «До поезда - по пластунски марш!». «Моржи» бросились в рыхлый

снег и поползли к поезду. Ворвавшись с шумом и смехом в тамбур вагона,

быстро оделись и приняли человеческий облик. Среди «пластунов» пу­

блика с удивлением узнала любимого артиста.

Ежегодно наша секция в апреле отмечает праздник «Проводы русской

зимы» на живописных подмосковных Клязменском или Истринском во­

дохранилищах. Для «моржей» не так уж важно - солнце в этот день, дождь

или снег. Они сами себе делают погоду под настроение - всегда хорошую.

Жизнерадостный, веселый и общительный Гриценко был непременным

участником этих праздников.

Проходили они весело и непринужденно - с прогулками по ледяному

полю, купаниями, играми, шашлыками. Гриценко - увлекающийся, азарт­

ный игрок. Видели бы вы его в роли футболиста: он весь бурлит, глаза

горят, движения точны, быстры... Не забывайте, что тогда ему было далеко

за шестьдесят.

Обычно мы эти праздники завершали в Москве, в гостях у кого-нибудь

из «моржей». Николай Олимпиевич всегда оставался с нами. Как-то часов

в шесть он вдруг спохватился: «Друзья, мне выступать в Вахтанговском,

опаздываю». Набросил пальто и шляпу, выбежал на улицу, остановил так­

си и был таков. А через полчаса звонит из театра: «Вы не разбегайтесь,

я отыграю и назад». И верно: часов в одиннадцать Гриценко вернулся за­

вершать праздник.

А теперь представьте себе: февраль, День Советской Армии ЦПКО.

В честь этого праздника «моржи» совершают праздничный заплыв, ко­

торый начинается парадом. Выстраиваются в каре или в шеренгу, затем

следуют к месту заплыва. Обычно знаменосцем нашей секции был Нико­

лай Олимпиевич Гриценко. Он выполнял свою миссию с гордостью и до­

стоинством, с чувством большой ответственности. А в мегафон звучало:

«Секцию зимнего плавания Аенинского района ведет народный артист

СССР Гриценко».

Вообще, я с полным основанием считаю, что Гриценко гордился званием

«моржа» не меньше. Чем званием народного артиста.

Естественно, что личность всемирно известного артиста в роли «мор­

жа» привлекала внимание зрителей, репортеров - и наших и зарубежных.

Однажды, нам представили группу японских кинорежиссеров и опера­

торов и попросили разрешения снять на пленку несколько эпизодов. При

съемках японцы, естественно, больше внимания обращали на Гриценко.

Заметив это, Гриценко немножко подыгрывал. Закончив съемки, японцы

любезно раскланялись.

А через год из Японии вернулся мой знакомый, аккредитованный там

в качестве журналиста. «Знаешь, - рассказывал он - по городам Японии

демонстрируют фильм о «моржах». Видел в нем тебя, но главный герой

Гриценко. Говорят, директор «моржового» фильма стал миллионером...»

Рассказал я об этом Гриценко, а он отвечает: «Ну и что? Мне тоже запла­

тили 50 рублей».

«Моржи» вспоминают Николая Олимпиевича как очень доброго, ду­

шевного, отзывчивого, простого человека. Правда, простота его не

всегда была спокойной. Иногда он замкнется в себе, что-то промель­

кнет в его глазах, скользнет тень вдохновения и начинается импрови­

зация. Только что был рядовым, ничем не выделявшимся среди нас и,

вдруг - вспышка таланта, творчество. Так было часто, особенно, когда

мы возвращались с проводов русской зимы и заезжали к одному из зна­

комых «моржей», где он себя чувствовал особенно уютно и свободно.

Я припоминаю синий блокнот Николая Олимпиевича, небольшой, очень

затертый и полностью исписанный. А он все вновь ухитрялся делать в нем

какие-то новые пометки: то достать билетик «моржихе», то где-то высту­

пить с лекцией, что-то сделать по общественным делам.

Пожалел я этот блокнотик и его хозяина, говорю ему: «Николай Олим­

пиевич, я вам подарю новый блокнотик», «Что вы, зачем? Я без этого ни­

как не могу. Так много записано, а переписать некогда». Подумав, добавил:

«Знаете, Александр Николаевич, за годы ледяных купаний и общефизиче­

ских упражнений я стал уставать меньше, успевать вдвое больше - в теа­

тре, в кино, на общественной работе, записей прибавилось, вот и не хвата­

ет блокнотика. Это, знаете, годы моего творческого подъема. Этим я обя­

зан вашему коллективу и ледяной воде...»

Бег и гимнастика на морозе, плавание в ледяной воде - все это как-то

незаметно превратилось в систему, понравилось и без этого, казалось,

Николай Олимпиевич уже не мог. Как он тогда подтянулся, ожил, помоло­

дел, даже румянец появился... Удержать бы его на этом творческом уровне,

да обстоятельства подчас бывают сильнее людей...

А. Колгушкин

Кадры из фильмов

с участием Николая Гриценко

202

206

207

208

ВАХТАНГОВЕЦ

Николай Гриценко

209

210