Мэдди к тому же еще из тех людей, которые не замечают, что над ними издеваются, поэтому она с усмешкой говорит:

— Всегда пожалуйста. — Потом она качает головой и с жалостью смотрит на меня. — Ну, что мне с тобой делать?

Выкинуть за дверь мои вещи, чтобы я, наконец, смогла уйти, потому что у тебя, по-видимому, нет представления о вежливости, если ты держишь меня за дверью, — проносится в моей голове. Но потом я вспоминаю, что нужно попытаться поставить себя на место Мэдди. Что бы я подумала о себе? На самом деле она не особо знает меня, лишь в курсе, что произошло. Может, она думает, что за мной нужно присматривать и все это — результат ее добрых намерений. Как бы то ни было.

— Ну, давай я просто заберу свои вещи и исчезну из твоей жизни. — Мне надоело с ней общаться. Она больше не кажется смешной.

— Хорошо. — Мэдди делает шаг назад и показывает на кучу одежды на диване.

— Великолепно, — говорю я, собирая вещи. — Спасибо за то, что не выбросила мои вещи на улицу, а могла ведь и сжечь их.

Она в замешательстве кривит лицо.

— Я бы не стала так делать.

Мэдди еще не знакома с моим чувством юмора.

— Шучу. Я просто шучу, Мэдди. Расслабься.

Ее лицо разглаживается, но она все еще выглядит обиженной. Чувствую себя просто паршиво.

— Если ты уже встала, может, перекусим? — Чувство вины толкает меня на это. Оно как резкий удар под ребра.

Она с энтузиазмом соглашается, что очень удивляет меня.

— Конечно. Пять минут, и я буду готова.

— Без проблем. Не торопись.

Если бы я знала, что Мэдди буквально воспримет эту фразу, то сказала бы: «— без проблем, у тебя есть пятнадцать мину» — Через полтора часа она, наконец, вытаскивает свою задницу из ванной комнаты, одетая так, как будто собирается на вечеринку. Еще одна черта Мэдди: она не знает, как одеваться соответственно месту и времени. На мне тренировочные штаны, футболка из Sleigh bells и кроссовки, а на ней короткое платье без лямок и босоножки на огромной платформе.

— Вау, какое платье. Но, подруга, мы собираемся просто позавтракать.

— О, Кейт. — Она качает головой так, как будто хочет сказать «Глупая, глупая маленькая Кейт». — Никогда не знаешь, когда на твоем пути встретится принц на белом коне. Нужно всегда выглядеть на все 100. — Она пристально изучает мой наряд. — Тебе еще предстоит об этом узнать.

Уверена, что нет. Думаю, у каждого свое представление о принце на белом коне. Можете назвать меня сумасшедшей, но для меня главное — внутреннее содержание и характер.

Платье Мэдди больше обнажает, чем скрывает и впервые за все время, я замечаю, насколько она худа. Кожа да кости. Отвожу глаза. Во мне как будто сработал внутренний механизм, защищающий меня от жутких зрелищ.

Неожиданно у Мэдди улучшается настроение. Она безостановочно говорит всю дорогу о том, как она вчера ходила в спортзал и горячий, богатенький парень попросил у нее номер телефона.

Я киваю по мере необходимости. Кое-кто находится в поиске. И, судя по всему, во внимание принимаются только кандидатуры с большим кошельком, членом и горячим темпераментом. Ну что ж, удачи.

В кафе повторяется то же история, что и в суши-баре: Мэдди заказывает кучу еды. Хотя тут она съедает все подчистую: яйца, картофельные оладьи, сосиску, бекон с ветчиной, а также три блинчика размером с тарелку, политые сиропом. Когда она видит, что я отодвигаю свою сосиску в сторону, то съедает и ее. Эта цыпочка запросто могла бы поучаствовать в соревновании «кто больше съест». У нее, наверное, отличный метаболизм.

Когда мы возвращаемся в квартиру, я сгребаю всю одежду с дивана.

— Еще раз спасибо за то, что приютила меня на несколько дней, Мэдди.

Она поднимает большой палец вверх и уходит.

— Подожди минутку. Я скоро вернусь

Через минуту я вспоминаю, что утром в душе не нашла свою бритву. Должно быть, оставила у Мэдди. Пока жду ее, заберу заодно и бритву. Дверь в гостевую ванную закрыта, но обычно она держит там Принцессу, когда уходит куда-нибудь. Медленно открываю дверь и слышу, как содержимое желудка Мэдди с отвратительным звуком опустошается в туалет. Запах стоит просто невыносимый. У меня у самой начинаются рвотные позывы.

— Мэдди, ты в порядке?

Ожидаю увидеть потное, изможденное создание, выглядящее, как жертва чертовски серьезного отравления. Но она сидит на краю ванны, придерживая свои светлые волосы и аккуратно склонившись над туалетом, чтобы ничего не задеть. Это очень странно. Такое ощущение, что она делает это целенаправленно и обдуманно. Не знаю, как остальные, но когда я общаюсь с белым другом, то съеживаюсь на полу перед унитазом в позе полного подчинения. Ничего не понимаю.

— Что за фигня, Кейт? — Она вытирает рот тыльной стороной руки, а потом краснеет. Не пойму то ли она раздражена, потому что смущена или потому что просто раздражена.

— Прости, Мэдди. Я не знала, что ты тут. Я вспомнила, что забыла бритву и…

— Могла бы и постучаться!

У меня нет слов, когда я вижу, что она моет руки, ополаскивает рот, а потом поправляет перед зеркалом волосы. Если бы я собственными глазами не видела, как она оставляет в сортире завтрак стоимостью $14.95, я бы ни за что не поверила этому, глядя на нее сейчас. Она совершенно спокойна, а я в замешательстве. Тут в моем голове срабатывает звоночек по силе сравнимый со звуком, издаваемый при воздушной тревоге. Все кусочки головоломки встают на свои места: тяга к перееданию, одержимость тренировками, поход в ванную сразу же после еды, пугающе худое тело: у нее булимия.

— Мэдди, нам нужно серьезно об этом поговорить.

Она пожимает плечом, ясно давая мне понять, что совершенно не настроена на разговор.

— Не о чем говорить. — В ее голосе больше не чувствуется раздражительных ноток. Думаю, мне больше нравилось, когда она была зла, потому что сейчас Мэдди абсолютно пассивна. А с такими людьми невозможно общаться. Они возводят вокруг себя стены, которые отражают любые нападки.

Следую за ней в гостиную.

— Мэдди, послушай, я не сужу тебя, честно. Просто позволь мне помочь тебе.

Она начинает смеяться, но на лице не отражается никаких эмоций.

— Ты собираешься помочь мне? Сильно сказано. Сколько тебе, восемнадцать?

—Мэдди, ты моя тетя, моя семья. И я переживаю. Сколько это уже продолжается?

— Малышка Кейт, ты такая наивная. — Опять этот ее покровительственный я-говорю-с-тобой-как-с-пятилетней-девочкой-тон. Но мне все равно, потому что сейчас мне необходимо разговорить ее.

— Наивная? Мэдди, ты только что специально вызвала рвоту.

— Кейт, милая, ничего страшного. — На ее лице равнодушие и безразличие.

Качаю головой, не отрывая от нее глаз. Это просто не может быть правдой.

— Подруга, это ужасно.

Она тоже качает головой.

— Кейт, я просто переела и очистила желудок. Это не привычка, просто единичный случай. Иногда мне очень хочется есть. Таким образом, я могу хорошо поесть и не набрать вес. Это беспроигрышный вариант. — Она пытается убедить меня в этом, нацепив на лицо ослепительно белозубую улыбку.

— Подруга, это не беспроигрышный вариант. Ты издеваешься над своим телом. И однажды, оно взбунтуется. — Не переношу людей, сознательно причиняющих себе вред. Многие готовы отдать все, что угодно за здоровое тело. Твое тело — твой храм. Ну, нельзя же, гадить в храме.

Она отмахивается от меня так же, как и множество раз до этого. Я теряю ее. Она не станет слушать. А у меня просто нет никаких знаний или примеров из жизни по этой теме. Я не знаю, что сказать, поэтому говорю то же, что и Гасу, когда он курит.

— Ты должна бросить. — Чувствую себя дурочкой, когда произношу эту фразу.

В глазах Мэдди вспыхивает злость. Я слишком давлю на нее. Она глубоко вдыхает и говорит:

— Кейт, думаю, тебе стоит уйти.

Да, определенно я перешла все границы. Я раскрыла ее секрет и совершенно справедливо, что она в ярости. Нужно дать ей время. Собираю свои вещи и направляюсь к выходу.