вашей светлости обстоятельно. Корабль «Леонтий» навел

множество мне неусыпных работ, эскадра господина Пустошкина во

многом была недостаточна, так отправлена была от

Таганрогского порта, на который приносил он мне жалобу. Суда

крейсерские из Лимана пришли весьма поздно, перед самым выходом в

море. День и ночь спешили брать с них на флот необходимые

надобности, другие сдать к порту, осоВливо оными вещами

снабжена эскадра Таганрогская. 14 числа ввечеру был я готов,

15 утром снимался с якоря. Крейсеры и часть флота выбрались

на море, но противный ветр прочих остановил, как слышу.

Сомнение на меня наводят больше ветры или разность оных, какой

ветр в Крыму, то здесь весьма часто совсем другие, как и из

сообщения ко мне господина генерал-майора и кавалера де-Ри-

баса вижу: 15 числа отправился он из Лимана при ветре SO,

а меня с рейда не выпустил NW. Вашей светлости осмеливаюсь

откровенно в предупреждении объясниться, что я отличную

охоту имею и желаю всегда больше быть на море, нежели в

гавани, я рвался и был до бесконечности печален, что не мог

как наискорее лететь к исполнению повелений вашей светлости.

Желал чрезвычайно ныне иметь еще раз дело с неприятелем к

доставлению спокойствия. Простите меня, милостивейший

государь, что осмелюсь я сказать: если бы вашей светлости угодно

было повелеть мне иттить с прежним числом флота, не ожидая

других, я несравненно вышел бы ранее, но видно так было богу

угодно. Может быть, провидение его сделало сие для

сохранения флота, ибо, как я неоднократно вашу светлость уведомлять

честь имел, какие пред тем случились быть весьма крепкие

ветры, ежели бы при оных флот случился на море, конечно, мог

остаться в расстройке, а ныне, может быть, святая воля его нас

сохранит. Я ко оправданию себя скажу только, что мне

несравненно лучше бы быть на море, ранее нежели позже, прошу

всепокорнейше вашу светлость не лишать меня ваших милостей,

сей удар только для меня страшен, ибо я оные почитаю всем

моим благополучием и лаская себя надеждою с истинным

наиглубочайшим почтением и совершенной преданноетию имею честь

быть.

Федор Ушаков

P. S. От истинной и душевной моей преданности донесть честь имею,

я со всею охотою к исполнению повелений вашей светлости готов посвятить

всю жизнь мою, но к собственной вашей славе и чести боюсь безрассудно

погубить труды ваших многих лет одним днем или несколькими часами

и для сего всепокорнейше прошу перенесть терпеливо, если я иногда для

сохранения флота не порыскую, дабы не ввесть его в опасность за каким-

нибудь малым и незначущим предприятием. Да сохранит господь его

невредимо на будущую кампанию. Тогда есть надежда во многом к славе вашей

светлости всевышним определяемой, да дарует господь. От истинной

усердности молю его благость; все мои действия и дарованные от бога успехи

причитаю собственному счастью вашей светлости, ему всевышний во всем

способствует, а я иду стопами ваших наставлений, сопровождаем вашим

мне отеческим благословением, через которое верную надежду полагаю на

бога; сверх того молю его благость: господи приклони ухо твое и услыши

мя и от восстающих и стужающих на мя избави.

Вашей светлости донестъ честь имею: флот, мне вверенный,

находясь против устьев Дунайских, обстоит благополучно:

фрегат «Григорий Великия Армении» от крепких ветров, волнения

и качки оказал в себе немалую течь, которой для предохранения

и отправил я в Севастопольский порт, а также в разные времена

из крейсерских судов «Чечерску» за сломлением вверху стеньги

приказал иттить в Лиман и явиться в команду флотилии, в

которой он прежде состоял. Тож из крейсерских судов, пришедших

из Таганрога, «Надежда на благополучие» за оказавшеюся

течью и «Святой Андрей» за повреждением форштевня

отпущены в Лиман. Из провождающих же от Севастополя в Лиман

пленных судов из Лимана ко флоту по сие время возвратилось

еще одно — бригантина «Святой Климент папа Римский»,

а прочие из крейсерских пять судов от него остались еще назади

и ко флоту не прибыли.

Судна для обождания, ежели будут какие ко мне повеления,

вы, милостивый государь, из бывших моих четырех судов в

Дунае на доклад бывшего там от меня лейтенанта Патениоти

оставить не позволили, а пересылка снова парусных судов в

осеннее ныне время весьма неспособна; возвращаясь он, господин

лейтенант, от устья Дуная ко мне, за противным ветром и

течением скоро попасть не мог, и шлюпки в рассуждении волнения

также от меня послать было неможно, а потому скорой посылки

за таковыми ж случаями ветра и волнения удобности не имел,

и, как скоро ныне можно, нарочное судно посылаю — справиться

нет ли какого ко мне повеления, прошу на оном судне ко мне

отправить. Мне с порученными судами, будучи из открытого

моря, скорых оборотов посылкою часто случаться может

медлительность. Весьма сожалею, что вы, милостивый государь, не

позволили судну моему остаться для того обождания в

спокойном месте. Впрочем с почтением моим и преданностию имею

честь быть, милостивый государь, вашего превосходительства.

Как уже флотилия вошла в Дунай, которой флот турецкий,

хотя бы и в море был, вреда нанести не может, то вы с флотом,

по силе моего прежнего предписания, обозрите, сколь возможно,

берег неприятельский и, где есть их флот, тут приложите

старание нанести им вред; а потом возвратиться в Севастополь для

килевания, заблаговременно флота и приуготовления к раннему

выходу.

Поход ваш, и ежели найдутся способы к поиску, уже со всем

от вас зависеть будут, так как и возвращение, ибо по удалению

от меня спрашивать моих резолюций будет неудобно.

Со флотом мне вверенным пришед к устьям Дуная, занял

я все оные места прикрытием, также 5 из лучших крейсерских

судов посланы дальше для надзирания выходящих из других

устьев судов и за оные устья* к стороне Варны, не найдут ли,

где поймать какое судно, дабы узнать, где находится их флот,

о котором сведения я не имею; уповаю в рассуждении позднего

времени, не убрался ли уже он в Константинополь, я намерен

был послать с крейсерскими судами фрегаты несколько подалее,

но в разсуждении все прошедшее время грозило опасностью

худых погод, тож и места здесь до самой почти Варны самые

опаснейшие и дурные, потому и не осмелился рисковать, дабы,

искав малостей, не потерять больше; надеюсь, что все главные

предприятия в, св. касательно с моей стороны выполнены, ибо

Из письма вашего от 28 минувшего октября примечаю я вашу

заботу в рассуждении недоброхотов ваших. Вы беспокоитесь

о сем напрасно, довольно будучи уверены, что я люблю

отдавать справедливость. Никто у меня, конечно, ни белого очернить,

ни черного обелить не в состоянии и приобретение всякого от

меня добра и уважения зависит единственно от прямых заслуг.

Служите с усердием и ревностию и будьте впрочем спокойны.

Сие вам советует пребывающий с почтением.

Свидетельствуя вам, милостивому государю, истинное мое

почтение и преданность, донесть честь имею: флотилия давно

уже вобралась в устье Дуная и ушла вверх рекою так, что в виду