Сам же Ланц-Либенфельс постоянно цитировал отрывки из произведений Стриндберга. Особенно часто он обращался к тем моментам литературных произведений, в которых описывались пейзажи Штрудена и духовное состояние автора, находившегося в тех местах. Когда мы говорим о цитировании, то речь идет не о каких-то воспоминаниях, которые подкреплялись литературными пассажами. Речь идет о «Легендариуме» «Ордена новых тамплиеров», в котором можно было найти «памятный день фра Августа Стриндберга, тамплиера-фамиляра из Верфенштайна (скончался в 1912 году)». В этой части «Легендариума» приводился следующий текст: «Когда-то он был атеистом, реалистом и противником христианства. Он был полностью погружен в суету этого мира. Но однажды он пробудился лишенный этого дурмана. Он осознал себя самоистязающим пессимистом и антифеминистом. Он пытался найти спасение от чандальных искушений при помощи творчества Эммануила Сведеборга, спасительного островка чистейшего христианства. Он бежал от мира и пытался отыскать временное прибежище в бельгийском бенедиктинском монастыре. Однако он не нашел там того, что искал. Только в христианстве тамплиеров этот вечный странник, вечно ищущий пилигрим, обрел заветный духовный мир. Только там он смог найти алтарь, на котором зажигается огонь веры, и только там можно найти озарение и стремление к обожествлению человека будущего. С Библией на груди Стриндберг отошел в иной мир как тамплиер-христианин».

Не исключено, что Ланц-Либенфельс существенно преувеличивает значение, которое играл «Орден новых тамплиеров» в судьбе Августа Стриндберга. Однако биографы шведского писателя никогда не отрицали факта членства Стриндберга в «Ордене новых тамплиеров». Кроме этого Ланц-Либенфельс знал детали, которые мог почерпнуть только в личном общении с писателем. В частности, он писал в «Легендариуме»: «Решающие перемены в его жизни и в творчестве произошли, когда он вступил во второй брак. Его избранницей оказалась австриячка Фрида Уль, дочь Фридриха Уля, главного редактора „Венской газеты“ — официального вестника австрийского правительства. Именно благодаря своей супруге он прибыл в Верхнюю Австрию в местность Грайн. Там оказался в замке новых тамплиеров, в замке Верфенштайн. В этих краях он открыл для себя новый мир». Если внимательно изучить приведенный отрывок, то можно заметить, что Ланц-Либенфельс подтасовал факты. Дело в том, что в 1896 году Верфенштайн еще не был замком «новых тамплиеров». Однако для мистического мышления Ланца-Либенфельса эта несостыковка не являлась большой проблемой. Он полагал, что замок Верфенштайн уже в то время был предназначен для того, чтобы в нем был создан новый орден.

В «Легендариуме» Ланц-Либенфельс не раз цитировал произведения Стриндберга. Немецкие исследователи отмечали, что это были очень «вольные» цитаты. Впрочем, это можно было отнести к особенностям перевода, так как Ланц-Либенфельс не пользовался считающимися классическими в Германии переводами. Поскольку в нашем случае интерес представляют не особенности шведской литературы, а «Орден новых тамплиеров», то приведем те варианты, которые оказались воспроизведенными в «Легендариуме». Из Стриндберга для этой служебнокультовой книги «новых тамплиеров» были взята следующие отрывки: «В ожидании моего скорейшего отъезда, когда я должен был отправиться (в силу привычки) сам не зная куда, я торопился закончить мои эксперименты с золотом. Цинкованная ванночка, в которой я новым способом пытаюсь синтезировать золото, изнутри покрыта невероятными соляными узорами, которые весьма напоминают причудливый природный ландшафт. Я вижу в этом знак свыше, но даже в тот момент не могу даже предположить, что эта исключительная местность может действительно существовать в природе. Она существует с хвойными деревьями, заснеженными горами, покрытыми ельником, с холмами, фруктовыми садами и нивами. Все это должно было указывать, что я нахожусь где-то рядом с решением проблемы, рядом с источником силы. Мне видится в соляном инее разрушенная скала с венчающими ее руинами могущественного замка». «Я путешествую по Дунаю, прогуливаясь по заливным лугам, на которые без страха выходят косули. Этот пейзаж будит мои фантазии. Где-то в кустах мне видятся поблескивающие звезды. Я слышу пение невидимой мне овсянки. Именно здесь я нашел самого себя. Здесь меня стали посещать великие мысли. Здесь почувствовал Божье благословение. Здесь я вновь стал верить в Бога, хотя еще не отдавал себе отчет относительно того, что нужно понимать под словом „вера“». «Я поднимаюсь по длинной многокилометровой тропинке на гору. Когда я оказался на вершине, то передо мной открылся удивительный пейзаж. Я вижу крутую котловину, бесчисленные ели по ее краям, которые напоминают края вулканического кратера. В центре это огромной воронки находится деревня. Я вижу церковь, а на высокой скале — средневековый замок. В разных сторонах виднеются поля, лентой вьется ручей, который, плутая между скал, исчезает в ущелье. Взгляд, брошенный на этот странный и уникальный пейзаж, внезапно будит во мне давнишнее воспоминание. Я уже когда-то видел этот ландшафт! Но где? Когда? Точно! Этот пейзаж был нарисован окисью железа на боках цинковой ванночки в парижском отеле „Орфила“. Нет никаких сомнений — это та самая местность».

Кроме этого в «Легендариуме» использовался отрывок из автобиографического романа Стриндберга «Инферно». В этом отрывке описывалась прогулка по ущелью Штилльштайн. Однако Ланц-Либенфельс в характерной для себя манере решил передать содержание этой части романа, что называется, «своими словами», используя предложения из романа Стриндберга, которые были совмещены с его собственными комментариями. «В мировой литературе нет более великолепного и непревзойденного описания прогулки по горному ущелью… (далее без кавычек следует текст самого Стриндберга) Мельник, белый от муки как поделочный ангел, крутится у шестерней мельницы, напоминающих приспособление палача. Затем прибывает кузнец и его черные от копоти подмастерья. Они вооружены длинными крюками, клуппами и молотками. Они терзают в огне разлетающийся искрами расклеенный металл. Весь этот шум эхом дрожит в моей черепной коробке, норовя разорвать в клочья сердце и грудь. Мельница, кузница, лесопильный заводик сливают свои звуки в один сплошной адский вой. Огромная пила хрустит множеством своих мелких острых зубов. Она впивается ими в плоть древесины стволов, повешенных на дыбе. И вот по ней на землю потекла прозрачная кровь, состоящая из мелкой щепы. Ущелье вдоль ручья опустошено проливным ливнем. Дорога по всей длине покрыта слоями серо-зеленой омерзительной тины. Я хотел как можно быстрее миновать ручей. Но мостки разрушены и я, пребывая в растерянности, останавливаюсь у скалы. Я не знаю, что делать дальше. (Далее следует пересказ „своими словами“.) И в этом момент взгляд Стриндберга падает на странные, но прелестные природные картины, которые можно было бы увидеть в этом аду. Они как бы подсказывают, где искать выход к свету. Нависающая над тропинкой скала рискует в любой момент обрушиться, однако изваяние Богоматери как бы поддерживает ее хрупкими, но божественными плечами, предоставляя путь к выходу. Я направляюсь обратно по своим следам. Погруженный в размышления, я пытаюсь связать воедино все эти случаи, чтобы образовать одно единое и логичное целое. Оно настолько чудесно, что может быть только сверхъестественным».

После того как Ланц познакомился со Стриндбергом в Штрудене, они постоянно переписывались. Как уже говорилось выше, Ланц-Либенфельс направил своему именитому другу «Теозоологию» и «Тойч-псалмы». В ответ на это Стриндберг направил воодушевленное письмо. «В поезде я познакомился с Вашей книгой и был поражен. Если это не сам свет, то по крайней мере источник света. После „Рембрандта как воспитателя“[7] я не слышал столь пророческого голоса. Рад буду Вас видеть. Август Стриндберг. 10 июля 1906 года». Можно было бы предположить, что письмо шведского писателя было просто жестом вежливости. Однако письмо, которое Стриндберг направил 25 августа 1908 года одному из своих знакомых, говорит, что он действительно был околдован книгой Ланца-Либенфельса. В данном письме сообщалось: «Познакомился с „Теозоологией“ (религией содомских обезьян) Ланца-Либенфельса. Это убойная вещь против неоязычников!»