- А вот один из наших земляков, проживающих в Москве, кажется кандидат филологических наук по имени Басыр, заявил, что «основная часть крымских татар проживает в Крыму». И это в наши дни! В самый разгар издевательств над татарами, пытающимися зацепиться в Крыму! Он не только голову склонил, но и раком стал. Вот такого Басыра мало сказать не арестуют, но и будут выдвигать в национальные герои…).
Керим обратился к говорившим по-татарски, и мужчины, только вчера прибывшие в Крым в желании закрепиться здесь, были очень обрадованы встрече с земляком.
- Было время, когда приезжая в Крым я не видел ни одного татарина,- говорил один из мужчин, - а сейчас даже случайно в транспорте со своими встречаемся.
Земляки рассказали Кериму, что намерены купить жилище в окрестности Евпатории, откуда они были родом. На том и расстались.
Спустя тридцать лет я ехал в автобусе из деревни, где мой друг Мидат купил двор, в Евпаторию. Мало сказать, что в автобусе можно было встретить татар – почти все пассажиры были татарами!
Чего это, можно спросить, не сидится татарам в их домах, чего не занимаются своими садами и огородами? Да нет! Взрослые мужчины и женщины или на службе в разных учреждениях, или, действительно, на своих огородах, или на собственном транспорте повезли свой товар продавать на рынки Крыма и окружающих областей. А в автобусе молодежь, которую иногда строгие родители отпускают поразвлечься. Да и вопреки запрету родителей желают девушки и парни – особенно девушки – прогуляться, пока лето не кончилось, не начались нудные школьные будни.
Неужели же возиться все лето в огороде или глазеть в телевизор на чужую жизнь? Неужели же просидеть все каникулы в деревне, когда из 16-летних тел выпирает вся девичья краса?
Хотя бы просто прогуляться по бульвару и пляжам города! На живых людей поглядеть, да и себя показать.
А показать девицам есть чего. Вот эта сразу обращает на себя внимание. Прежде всего, замечаешь дивные длинные – но не худые! – ноги, которым так «к лицу» эти похожие на длиннорылых крокодилов-гавиалов туфли. Потом обращаешь внимание на губки. Аппетитные пухлые губки – прелесть что такое! Выбираешь момент и разглядываешь профиль – прекрасной формы носик! Интересно, от какой из бабок унаследовала эта девочка свой нос? От генуэзской ли, от греческой ли, от таврской ли? Или, может быть, у этой девицы проявились черты ее половецкой прабабушки? Я ведь не упомянул, что наша прелестница рыжеволоса.
Вот прелестница наша встала, и я узрел чудную попку – как груша, перевернутая вниз. Вот только бюст слабоват, кажется. Впрочем, грудь, похоже, уплощена модной блузкой, которая явно не по размеру, и видно не куплена, а прислана родственниками из Турции или Америки - сейчас наши живут повсюду.
Вот только с поведением плоховато. Нет, нет, не подумайте чего! Я имею в виду, что ведут себя красавицы несколько вульгарно – но что поделаешь, не научены. А парни и того хуже – хохочут, толкают друг друга, в руках пивные бутылки. Деревня все же… Если даже возжелает какая-нибудь образовательная организация ввести в программу школы уроки поведения девушек и парней, то где возьмешь стольких преподавателей? А если и подберут таковых, то половина из них захочет внедрять чуть ли не шариатские правила. Эх, жизнь! Все сложно, все неоднозначно…
Наконец автобус доставил Керима в поселок…. Нет, данную этому поселку кличку произносить не хочу, а старого татарского названия его не знаю.
Как бы то ни было, найти в этом поселке дом по адресу оказалось не просто – улицы, если эти тропинки в траве можно так именовать, не были обозначены, а если на каком-нибудь доме и задержалась табличка с названием, то редко на какой калитке или на воротах был указан номер дома.
Побродив в растерянности, Керим решил обратиться с вопросом к идущему навстречу мужчине:
- Уважаемый, где тут живет Ибраим Ислямов? – спросил и подумал, что надо бы спросить не о человеке, а об улице.
- Татарин Ибраим? – переспросил мужчина. – Так к нему надо в обратную сторону идти. Там налево через две улицы прямо у колодца на углу. Там и живет Ибраим.
И засмеялся:
- У нас его тут Абрамом зовут.
- А что, разве он на еврея похож? – удивился Керим.
- Да вроде и не похож, но водку не пьет. Попросишь в чем-нибудь подсобить, то поможет, а от стакана отказывается. Вот его и прозвали еврейским именем.
Керим отметил про себя, что о татарине этот русский мужик говорит скорее с симпатией, чем с неприязнью, и одновременно вспомнил своих приятелей-евреев, которые насчет выпить были о-го-го.
По выданным разговорчивым прохожим указаниям Керим быстро нашел дом своего дяди Ибраима.
Ибраим был дома один: жена повезла на базар в Евпаторию овощи. Неожиданный приезд Керима был большой радостью для бывшего учителя Ибраима, который с родственниками теперь только изредка переписывался. Известие, что Керим перебрался в Крым и купил здесь дом, привела его в восторг. Он обнимал и теребил Керима, советовал привести и жену с детьми.
- Эмдже, как я могу оторвать детей от учебы? – возразил Керим. – Я тут без прописки, без работы!
Ибраим был удивлен.
- Ты же медик, профессор! – воскликнул он. – Да в любой санаторий тебя с радостью должны взять!
- Должны, но не берут, - засмеялся Керим, и добавил:
- Сен сорама, мен айтмайым (ты не спрашивай, я не буду говорить). Со мной все так же, как и с каждым татарином в Крыму. Давай пока что оставим эту тему.
Ибраим налил в чашечки кофе, потом стал разогревать в кастрюле оставшуюся со вчерашнего дня еду.
- Фатма приедет и устроит нам праздничный ужин. А пока перекусим вчерашней долмой.
- Ну, расскажи, как здесь живешь, - спрашивал Керим.
- Люди здесь ко мне относятся нормально, - рассказывал Ибраим. - А когда на меня районное милицейское начальство копромат собирало, так плохого обо мне никто не сказал, даже наоборот.
- Чего это начальству нужно было от тебя? – спросил Керим.
- Понимаешь, кроме нашего села татары живут в некоторых местах в ближайшей округе. Я люблю встречаться с нашими, машина у меня есть, слава Аллаху. Районная гебня узнала, что я по своим езжу. Приглашают меня однажды в райотдел милиции. В кабинете какой-то майор, я его раньше не встречал. Начинает со мной разговор подозрительно вежливо. То да се, потом говорит о сложном положении татар в Крыму, что, мол, даже прописанные семьи непрочно обосновались.
- От нас, милиции, это не зависит, - говорит. - Тут местные чиновники из разных ведомств могут в своих интересах действовать. А поводом для этих недобросовестных чиновников могут быть всякие неосторожные высказывания татар.
Я насторожился, уже догадываясь о том, чего этот майор от меня потребует. А он продолжает:
- Мы о вас, Ибраим, хорошего мнения. Вот и прописку вам дали.
«Ага!» - думаю, - «хорошего мнения и прописку дали», а вслух говорю:
- Что же целый год мурыжили, в законно купленном доме не прописывали?
- Но ведь прописали же, - мило улыбнулся майор.
Я молчу и ожидаю, что дальше будет.
Майор и говорит:
- Понимаешь, Ибраим, нам нужно знать, какие настроения среди живущих в Крыму татар. Ты не подумай чего плохого, это надо для того, чтобы защитить их от недобросовестных чиновников, от ненужных провокаций, понимаешь?
Все я понимаю, мать вашу! Значит, он со мной, с татарином, разговаривает, и говорит «их» - в третьем лице о моих земляках. Что же это, я уже стал вместе с этими майорами против моих родных земляков?
А майор продолжает:
- Ты, Ибраим, советский офицер, только тебе мы можем поручить такую задачу.
- Стукачом меня вербуешь, майор? – сурово говорю я. – А ты не ошибся адресом? Да, я офицер, но я не в СМЕРШе войну провел, а на передовой, под огнем немецким. А ты меня в шпики завербовать хочешь?