Если бы услышанное от Февзи было бы внове для Олега, неизвестно, как бы он отреагировал. Но его поразило то, что сказанное его гостем суждение совпадало с тем, что он каждый день слышал от своего напарника по ремонтной бригаде Сергея, веселого парня, гитариста, любимца девушек. Отец и мать Сергея были расстреляны в тридцать восьмом, а воспитывался он проживающей в Ташкенте бабушкой, старой коммунисткой, между прочим. Вернулся относительно недавно в родной Ленинград и жил в общежитии.

За столом воцарилась долгое молчание, которое Февзи истолковал по-своему - не получилась встреча со старым другом. Олег же думал теперь о том, что ему, видно, не хватает ума и характера, чтобы увидеть в истинном свете страну, в которой он живет. Или, может быть, все же прав он, а то, что случилось с отцом, трагическая ошибка? В таком большом государстве могут происходить изредка такие ошибки... Нельзя из-за личной неудачи озлобляться на государство, возникшее в результате самой справедливой за всю человеческую историю революции... Но не много ли случайных ошибок, роившихся вокруг него, одного случайного человека? Судьба его отца, судьбы Февзи и Сергея...

Однако Олег не мог принять точку зрения своего много перенесшего друга, что не угодившие в тюрьму люди, большинство граждан недоброй страны, то большинство, которое окружает всех нас ежедневно, это люди чем-то замаранные, хотя бы и только подозрением. Такое утверждение, думалось Олегу, является явным перехлестом, но сейчас говорить с Февзи об этом было бы неверно, для этого разговора найдется другое время.

- Так, - прервал он, наконец, паузу. - Полагаю, ты не собираешься ехать в свой Узбекистан?

- Я бы не поехал... - Февзи не знал, как продолжать.

- Так в чем же дело? Жить нам есть где, работу тебе найдем.

Февзи с облегчением засмеялся:

- Да ведь у меня нет документов, - и поспешно добавил: - Но если ты принимаешь меня с моим жизненным опытом и у себя оставляешь...

Олег попытался улыбнуться:

- Будешь просвещать меня... Я уже давно собирался тебя искать, да не знал, как это сделать. А с документами... Ты ведь не бежал из лагеря? Бумажку тебе какую-то дали?

И, не ожидая ответа, торопливо добавил:

- Но если даже бежал, что-нибудь придумаем.

- Нет, не бежал! - рассмеялся Февзи, на что Олег с наигранным разочарованием заметил:

- Жаль. Так было бы романтично.

- Вот справка, - Февзи достал бумажник. - Предписано явиться по месту прежнего жительства. А вот это "аттестат зрелости", в лагере экстерном экзамены сдал.

- Так у вас там и школа была? - удивился Олег.

- Даже можно было заниматься по программе техникума. На, вот, почитай мои лагерные документы, для тебя все это в диковинку.

Олег прочитал справку об освобождении, обратив внимание на предписание явиться в управление внутренних дел города Чирчика. И после того, как Февзи напомнил ему о положении крымчан в Узбекистане, успокоил друга:

- Да ведь здесь в Питере никто не знает о режиме спецпереселенцев. Мало ли что предписано! Может, это записали по твоей просьбе. Так и скажешь. А теперь, скажешь, передумал. Общежития просить не будешь, из-за этого тебя с удовольствием на любом заводе на работу возьмут.

- Может ты и прав. Только на больших заводах кадровики, наверное, вдумчивые. Куда-нибудь на небольшое предприятие бы...

- Да хоть на мое! Автобаза городского пассажирского транспорта, никакой секретности. В отделе кадров сволочной мужик сидит, правда, но они везде такие. А механики нам нужны. Завтра же пойдем, я скажу, что ты мой двоюродный брат.

- Нужен тебе брат из зеков?

- Еще не ясно, чей козырь выше. Я сын репрессированного офицера, не забывай.

- Ах, да! Только вот еще одна закавыка - одежда у меня лагерная, всех отпугивает.

- С одеждой трудностей не будет. Отцовской старой одежды хватит и на тебя и на меня. И пальто старое есть.

- И шапка найдется? - засмеялся Февзи.

- И шапка! - ребята порывисто встали и обнялись, счастливы тем, что нашли общий язык и наметили план ближайших действий.

... Февзи и Олег шли по левой набережной Невы.

- Скоро река замерзнет, будем на Васильевский по льду ходить, - Олег остановился, глядя на Стрелку.

- Да ну? Неужели можно пройти? И ты ходил?

- Нет еще, не с кем было. Обязательно ото львов до ростральных колонн пройдем, я давно мечтаю. Можно и до Петропавловской крепости дойти.

- Олег, а что это за здания, вон там, левее?

- Это здания Петровских коллегий. Сейчас здесь разные факультеты университета...

Молодые люди молча возобновили путь.

- А давай поступим в университет, - высказался, наконец, Февзи. - Как когда-то в школу.

Ребята весело рассмеялись, хлопая друг друга по спине.

- Нет, я уж продолжу учение в своем Технологическом, - сказал Олег. - А ты давай, поступай на какой-нибудь вечерний факультет университета.

- Готовиться надо...

- А вот завтра же и достанем программы экзаменов. Ты на какой факультет хотел бы, уже думал об этом?

- Не знаю. Хотелось бы на юридический.

- Нет, не получиться. Туда берут только тех, кто работает в милиции или в прокуратуре.

- Ну, на журналистику или на исторический.

- Вот завтра же пойдем и все разузнаем. А я про свою Техноложку все знаю.

- Заметано! Завтра после работы идем в университет!

Друзья быстро шли по набережной холодеющей Невы.

Глава 12

Однако мы оставили несчастного Исмата в том сорок восьмом еще году, когда после встречи с председательским сынком, он, чтобы отвести ищеек от Айше, пустился в бега и оказался объявленным в розыск. Мы расстались с ним, когда он, забравшись в пустой товарный вагон, надеялся доехать до Самарканда, чтобы оттуда уже добираться в Туркмению.

Наступал рассвет. Перед Исматом, лежащим все также без сна на полу пустого, и потому сильно раскачивающегося вагона, возник вопрос: как действовать, когда поезд остановится на какой-нибудь людной станции. Выйти ли и, прохаживаясь между составами, ждать отправления? Сидеть ли тихохонько, надеясь, что в вагон не заглянут и не станут его загружать? А вдруг погонят товарняк куда-то не туда? Рабочий-железнодорожник в Ташкенте сказал, что можно забраться в вагон и спокойно доехать до Самарканда. Они, работники станций, знают, какие вагоны куда гонят и до поры до времени порожняком, они это узнают по знакам, начертанным мелом на дощатых стенках. Так что, пожалуй, надо не суетиться и сидеть в этом темном углу.

Поезд только однажды сделал длительную остановку, во время которой за закрытыми дверями вагона ходили, о чем-то переговариваясь, люди. Состав несколько раз порывался отъехать, потом опять надолго застывал - возможно, меняли паровоз. Наконец поезд тронулся и стал медленно набирать скорость, и в этой медлительности чувствовалось, что теперь он замыслил долгий пробег и не намерен тормозить по пустякам.

Спустя несколько часов поезд въехал на большую станцию, о чем свидетельствовали появившиеся звуки других перестраивающихся составов и скрежет переводимых путей. Когда поезд окончательно остановился, Исмат осторожно отодвинул дверь и выглянул наружу. Его взгляд уперся в стенку стоящего на соседнем пути вагона. Нашарив рукой оставленную рядом сумку, он осторожно сошел на землю. Вдоль всего состава не видно было никого. Нагнувшись, Исмат поглядел между колес и убедился, что его поезд поставили в середине между несколькими рядами заставленных эшелонами путей. Исмат пошел по узкому коридору между составами и, дойдя до тормозной площадки, поднялся на нее, чтобы осмотреться. Впереди за вторым рядом был виден просвет. Беглец, оглядываясь, спустился в сторону просвета и вскоре за оконечностью соседнего эшелона увидел свободную от рельсов землю и глиняные заборы. Он походкой никуда не торопящегося человека перешел пути и пошел по тропе вдоль забора. Тропа завернула за угол, за которым открылся квартал одноэтажных домиков с редкими прохожими на улочках.