— И нашли человечество нежелательным.

— Ты слишком все упрощаешь. Одним из первых постулатов была борьба с социально опасными элементами — теми, кто не хотел жить в вере иудеев или христиан, — они должны были либо принять веру, либо покинуть города. Кроме того, города постоянно изучали действия людей и их мотивацию. Через несколько десятилетий они пришли к выводу, что каждый человек — в той или иной степени — социально опасен.

— Мы все грешники.

— Сюда, — показал Худой.

Они ступили на движущуюся ленту, которая шла вокруг центральной шахты.

— Города были не в состоянии понять поступков людей. К тому времени, когда это обнаружилось, было уже слишком поздно. Города перешли на осадное положение, оказались в полной изоляции. Больше города никогда не вступали в контакт друг с другом. Для того чтобы восстановить связи, необходимы люди.

Джошуа устало посмотрел на Худого, пытаясь понять, говорит ли тот правду. Трудно было ему поверить — тысяча лет презрения к себе и несчастий только из-за ошибки в конструкции!

— Почему исчезли космические корабли?

— Этот мир имеет статус колонии: поддержка продолжалась только до тех пор, пока Бог-Ведущий-Битву приносил доход. Когда людей изгнали из городов, производство резко упало — никто не захотел тратить деньги на поддержание дальнейших контактов, которые к тому же были опасны. Тогда этот мир населяли десятки миллионов отчаявшихся людей. Через некоторое время Бог-Ведущий-Битву списали, как очередной убыток.

— Значит, мы не грешники; мы не нарушали законов Эла?

— Не больше, чем любые другие живые существа.

Джошуа почувствовал, как в нем медленно вскипает ненависть.

— Об этом должны узнать все остальные, — заявил он.

— Извини, — сказал Худой. — Ты пробудешь у нас некоторое время. Здесь мы сойдем.

— Я не останусь пленником.

— Проблема заключается совсем в другом. Город собирается двигаться дальше. Он пытается избавиться от архитектора, но не может — и никогда не сумеет этого сделать. Иначе его внутреннее единство будет нарушено. Поэтому сейчас тебе нельзя уйти. Все, что находится внутри города перед тем, как он собирается переместиться, вносится в каталоги и тщательно охраняется наблюдающими модулями.

— Но как вы можете меня остановить? — спросил Джошуа, на его лице появилось выражение, которое возникало, когда он не мог справиться с упрямым куском металла.

Он пошел в противоположную сторону — ему было интересно, что предпримет Худой.

Пол закачался у него под ногами, и Джошуа пришлось опуститься на четвереньки.

Коричневато-зеленая масса, извиваясь, поползла по ближайшей стене. Переборка задрожала, словно в агонии, а потом повалилась на бок. Соседние секции последовали за ней, пока вся комната не оказалась разобранной. Ее содержимое было аккуратно упаковано и сложено на взявшиеся откуда-то тележки-вешалки с более массивными основаниями для перевозки грузов.

Худой опустился на колени рядом с Джошуа, похлопал его по плечу.

— Думаю, отсюда лучше убраться. Я не могу гарантировать свободного прохода до тех пор, пока город не остановится и не восстановит все строения.

Джошуа заколебался, а потом поднял взгляд и увидел кронштейн, с которого свешивались зеленые струящиеся веревки, словно это был паук, который ткал паутину. Веревки подхватили арку и аккуратно опустили ее. Джошуа поднялся на ноги и последовал за Худым. Пол под ними подозрительно раскачивался.

— Это только предварительные работы, — пояснил Худой, когда они пришли в комнату киборгов. — Через несколько часов начнут опускаться большие структурные модули, опоры, контрфорсы, потолки, элементы пола и все остальное. К вечеру весь город придет в движение. Девушка появится здесь через несколько минут — если захотите, можете путешествовать вместе. Это устройство даст вам инструкции, которые помогут избежать травм во время сборки.

У Джошуа были другие планы. Однако пока он решил внять совету Худого и устроился на одном из стеллажей для киборгов. Джошуа напрягся, когда в противоположную дверь вошла девушка и взобралась на стеллаж через несколько рядов от Джошуа. Он отчаянно потел, и запах собственного страха вызывал у него отвращение.

Девушка с опаской взглянула на него.

— Тебе знать, какая ждет? — спросила она.

Он покачал головой.

Щелкнули специальные держатели, теперь Джошуа был надежно прикреплен к стеллажу. Как ни странно, ему было довольно удобно. Он даже не пытался сопротивляться. Помещение быстро разбиралось. Панели под стеллажами развернулись, откуда-то возникли колеса. Стеллажи, превратившиеся в тележки, деловито покатили вперед. Они образовали нечто, напоминавшее поезд, и выехали в огромный зал, где копошилось множество механизмов. У них за спиной помещение стремительно распадалось на части, отовсюду свисали зеленые веревки, появлялись колеса.

Это был танец. Как клумба с цветами, лепестки которых закрываются на ночь, город сжимался, один уровень опускался вслед за другим, превращаясь в странных зверей, с прозрачными глазами, на колесах. Вскоре стеллажи оказались на огромном трейлере, похожем на невероятного паука с плоской спиной, многочисленные длинные ноги которого быстро шагали все дальше. Сотня таких же пауков несла оставшиеся стеллажи, и тысячи других тракторов, повозок, роботов, чудовищных киборгов ждали своего часа на том месте, где еще совсем недавно был город Мандала.

Над снежными пиками Арата, на юге, собиралась буря. День клонился к вечеру, город продолжал расчленять себя, а серый фронт непогоды постепенно приближался. Вскоре низкие тучи скрыли верхние уровни. Начался дождь, капли падали на бесчисленные механизмы, земля потемнела от грязи и смятой травы. Прозрачная пленка натянулась над спинами пауков, свисая с краев. Худой прополз между стеллажами и оказался рядом с Джошуа, который уже успел немного замерзнуть; к тому же все тело у него затекло.

— Мы освободили девушку, — сказал Худой. — Ей все равно некуда бежать. А ты попытаешься вырваться?

Джошуа кивнул.

— У тебя будут неприятности, больше ничего ты не добьешься. Однако я не думаю, что ты можешь серьезно пострадать. — Худой нажал на стеллаж, и зажимы отстегнулись.

Вслед за бурей пришла ночь. Сквозь прозрачную пленку Джошуа видел, как на тележках и механизмах появилось внутреннее сияние. Струи дождя превращали лучи света в переливающиеся полосы.

Трактор, на котором стоял приплюснутый конус, прицепился к трейлеру. Вся конструкция дрогнула и двинулась вперед. Как ни странно, их совсем не качало. Город шел вперед сквозь мрак и дождь.

К утру было выбрано новое место.

Джошуа приподнял прозрачную пленку и спрыгнул в грязь. Он почти не спал во время движения, размышляя о том, что с ним произошло, и о том, что ему рассказали. Он больше не чувствовал себя заблудшей овцой, а города перестали казаться потерянным раем. Теперь они представлялись ему наглыми и самодовольными. И они были далеки от совершенства. Джошуа сплюнул в грязь.

Однако его сумели исцелить. Чья в этом заслуга: архитектора или города? Он не знал; ему было все равно.

О нем позаботились, как о Любом другом модуле Мандалы — быстро, автоматически и компетентно. Джошуа ценил свою новую целостность, но не испытывал к городу благодарности. Все это по праву принадлежало ему в течение десяти столетий. Люди лишились этих благ из-за чьей-то ошибки — как еще объяснить приступ полнейшей слепоты, овладевшей городами?

Джошуа не мог с этим смириться. Его народ всегда мыслил категориями ответственности и доброй воли.

Теперь вереница механизмов и тележек застыла на месте, словно отдыхая перед тем, как снова собрать Мандалу. Воздух был серым и влажным, атмосфера давящей.

— Ты тута уйтить?

Он обернулся к трейлеру и увидел выглядывающую из-под пленки девушку.

— Хочу попытаться, — ответил он. — Я не имею к этому городу никакого отношения. И никто не имеет.

— Слышай, я ты кое-какой сказала. Худой учает ето меня… научит меня, как ты таврить. Когда ты идешь назад, я тогда знать.