— В том, что человеческая природа порочна, — мрачно бросил Олми.

Флинч покачал головой.

— В том, что законы нашей вселенной неадекватны. Неполны. Что есть способ стать более хорошими людьми и, конечно, более хорошими открывателями врат. Она полагала, что нас портят беспорядок, конкуренция и смерть.

— Ей были известны теории высокого уровня, предположения, о которых говорят между собой только мастера-открыватели, — подхватил Рай Орнис. — Она слышала разговоры о мирах, где все правила совершенно другие.

— О вратах в совершенный порядок?

— Да, в теории этот вопрос обсуждался. Попыток открыть такие врата никто никогда не предпринимал. Нам ничего не известно о каких-либо пределах, ограничивающих разнообразие вселенных. Енох предположила, что правильно настроенные врата могли бы обеспечить доступ практически в любой мир, какой только способен представить себе хороший открыватель.

Олми поморщился.

— Она думала, что порядок компенсирует конкуренцию и смерть? Хотела устроить смертельную схватку между порядком и беспорядком?

Раи Орнис издал невнятный звук, а Флинч кивнул.

— Существует причина, по которой ничего подобного в файлах нет. Ни один открыватель говорить об этом не станет и даже не признается, что ему известен кто-либо причастный к принятию этого решения. Гильдия оказалась в весьма неловком положении. Удивительно, что ты знаешь, какие вопросы задавать. Но лучше бы тебе расспросить Рая Орниса…

Однако Олми не отстал от него.

— По твоим словам, вы с Енох занимали одинаковые посты. Лучше я расспрошу тебя.

Флинч жестом показал, что надо свернуть налево. Впереди зажглись огни, в конце небольшого зала была открытая дверь.

— Дейрдре Енох читала много, старых религиозных текстов. И ее последователи тоже. Полагаю, что они заблудились в собственных мечтах. Они верили, что тот, кто омоется в потоке чистого порядка, окунется в мир неограниченного творения, станет лучше. Защищеннее, крепче… Наверное, она им что-то в этом духе говорила.

— Фонтан юности? — Олми продолжал морщиться.

— Открыватели редко думают о временном бессмертии, — ответил Рай Орнис. — Открывая врата, мы на миг видим вечность. Сто врат — сто разных вечностей. Возвращение — лишь промежуток между вечностями. Те, кто слушал Енох, полагали, что станут лучше, искуснее. Сделаются менее испорчены конкурентной эволюцией. — Улыбка на его костлявом, как у скелета, лице смотрелась неприятно. — Освободятся от первородного греха.

Олми перестал морщиться и взглянул на отвернувшегося от Рая Орниса Флинча — между этими двоими, казалось, существовала какая-то неприязнь.

— Ясно. Я понял.

— Правда? — с сомнением спросил Флинч. Возможно, мастер-открыватель мог сказать и больше, но лучше было его не заставлять.

Прозвучал звонок, и они вошли в комнату для совещаний.

Там уже сидела Лисса Пласс — она единственная вышла из «Редута» живая и в своем уме. Она была гешелем-радикалом и десятки лет назад сама разработала для себя внешность, похожую на свою настоящую. Пласс выглядела широкой в кости; классически красивые черты лица не скрывали внутренней силы, однако она позволила себе становиться старше и не стерла следов времени, проведенного в экспедиции, и полученной травмы. Олми заметил, что у нее с собой была древняя — еще бумажная — книжка, Библия.

Флинч, представил их друг другу. Пласс выглядела гордой и уязвленной.

— Начнем с того, что нам известно, — сказал Флинч и включил видеозапись, сделанную вихрелетом, на котором спаслась Пласс.

Над столом возникло изображение: огромная труба Пути, о которую бились, рассыпаясь сверкающими брызгами, силовые поля, смерчи космического мусора; брешь, пересекавшая Путь посередине, была похожа на раскаленный добела, слепящий кусок проволоки.

Пласс не смотрела на изображение. Олми внимательно следил за ней. На мгновение ему показалось, будто вокруг женщины закружилась полупрозрачная тень. Никто больше не увидел или не подал виду, что заметил что-то такое, но Пласс сжала губы и стала пристально глядеть на Олми.

— Я рад, что вы оба согласились сюда прийти, — сказал Рай Орнис, когда запись закончилась.

Пласс взглянула на него и снова перевела взгляд на Олми, внимательно изучая его лицо.

— Я не могу здесь оставаться. Поэтому и возвращаюсь. На «Пушинке» я чужая.

— Сер Пласс посещают привидения, — сказал Флинч. — Сер Олми знает про некоторых из ваших гостей.

— Мой муж, — ответила, сглотнув, Пласс. — Пока что — только мой муж. Больше никого.

— Он там, в «Редуте»? — спросил Олми.

— Не много вам сообщили полезного, да? — сказала она едко. — Будто хотят, чтобы у нас ничего не получилось.

— Он погиб?

— В «Редуте» его нет, не знаю, назвали ли бы вы это смертью. Можно мне рассказать, что это значит и что мы на самом деле сотворили?

Рай Орнис развел руками.

— Пожалуйста.

— Мне по наследству достались записи, относящиеся ко временам еще до запуска «Пушинки». Мои предки имели доступ в духовный мир. Все они видели призраков. Старых призраков, не тех, что теперь используются вместо слуг. Кое-кто писал об этом в своих дневниках. — Она коснулась нижней губы. — Полагаю, одним из этих призраков был мой муж. Я поняла. В моей мировой линии еще до моего рождения все видели одного и того же призрака — моего мужа. А теперь и я его вижу.

— Трудно представить себе призрака такого рода, — промолвил Олми.

Пласс подняла взгляд к потолку и положила руку на Библию.

— К чему бы мы ни подключились — будь то мир чистого порядка или еще что-нибудь, — оно просачивается в Путь и в «Пушинку». Словно гусеница, лезет вверх по нашим жизням, хватает события и… ползет обратно, может быть, даже вперед во времени. Нас заставляют молчать. Я молчу… но муж, когда возвращается, рассказывает мне кое-что. А другие, слышат ли они… сообщения? Послания из «Редута»?

Рай Орнис покачал головой, но Олми показалось, что он имеет в виду не просто отрицание.

— Что случилось, когда врата превратились в брешь?

— Мой муж, — Пласс побледнела, — был возле врат, вместе с мастером-открывателем Томом Исой Данной.

— Один из лучших, — вставил Рай Орнис.

— Врата в порядок были вторыми. Сначала открыли колодец в устойчивый мир, служивший нам сырьевой базой.

— Так всегда делают на дальних станциях, — пояснил Флинч.

— Когда открыли вторые врата, меня не было, — продолжала Пласс, глядя то на Флинча, то на Олми. Ни тот, ни другой ей, похоже, не нравился. — Я находилась на вспомогательной станции, примерно в километре от врат и в двух — от «Редута». Там уже была атмосферная оболочка и немного почвы. Мы с мужем высадили быстрорастущий сад. Когда сообщили об открывании вторых врат, муж был с Исой Данной. Сер Енох приехала на тракторе и сказала, что все хорошо. Мы — небольшая группа ученых — устроили праздник, открыли несколько бутылок шампанского. Через два часа пришло сообщение о каких-то неполадках. Мы вышли из домиков — как раз опускался разведчик с главного вихрелета. Енох опять отправилась к вторым вратам, к Исе Данне, и мой муж тоже должен был быть там.

— Что вы видели?

— Сначала ничего. Мы сидели в домиках и следили за происходящим по мониторам. Иса Данна с помощниками работали, разговаривали, смеялись. Иса Данна был так спокоен, он просто светился гениальностью. Вторые врата выглядели нормально — колодец, купол… Но прошло несколько часов, и люди вокруг врат стали похожи на пьяных. Все сразу. Из врат появилось что-то, что их опьянило. Они говорили о какой-то тени.

Пласс посмотрела на Олми, и он понял, что раньше, до всего этого, она была очень красива. Впрочем, ее красота проглядывала и сейчас.

— Мы увидели, что врата затягивает какая-то дымка. Помощники открывателей, ученики Исы Данны, находившиеся в домиках, сказали, что врата вышли из-под контроля. Они это почувствовали через свои ключи, подчиненные ключу мастера.

Ключами назывались аппараты для создания порталов в другие времена, другие вселенные, «за пределы» Пути. Выглядели они обычно как небольшие шары на рукояти.