Ближе к вечеру меня растолкали и потребовали чем–то занять скучающих дам. Тренировки из–за погоды невозможны, а смотреть телевизор в кают–компании не хочется из–за присутствия там каких–то непонятных мужиков. Смотрят они слишком вызывающе, причём, совсем не телевизор. В Порт–Дели на борт зашло много новых пассажиров, теперь дружно маявшихся от безделья и морской качки. Кто–то спокойно сидел с бутылкой виски в своей каюте, а кто–то явно нарывался на хорошую драку или чего хуже. Русских среди пассажиров, кроме меня и Оксаны, не нашлось. Британцы и ещё какие–то люди из западных стран, с которыми практически не о чем поговорить. Рассказал дамам о своих сомнениях относительно животного и растительного мира Новой Земли и явно нарушенной эволюцией, что прямо намекает на внешнее разумное вмешательство. Руководство Ордена об этом знает, но предпочитает скрыть бросающиеся в глаза факты, чему прямое доказательство специфически составленная электронная энциклопедия. Наглядно показав свою цепочку рассуждений и выдав диск, отправился искать помощника капитала, к нему имелось несколько вопросов. Пришлось искать. На мостик меня не пустили, но и его там не было. Каюта тоже пустовала. Нашелся Фёдор в моторном отделении, куда меня, к счастью, пустили, пригласив сразиться в домино, чем тут народ и занимался, коротая вахтенное время. В общем, втянули, и я даже забыл, чего хотел от помощника капитана.
— Смотри, — Фёдор показал рукой куда–то верх, когда мы вдвоём вышли на палубу.
Ему требовалось вскоре заступать на вахту и хотелось покурить, а мне пришла в голову идея поковыряться в технике. Пока мы стучали костяшками, окончательно стемнело. Ветер стих и даже могло показаться, что шторм уже закончился. Взглянув по указанному направлению, заметил пробежавшую цепочку вспышек где–то высоко в тучах. Затем вторую и третью.
— Подходим изнутри к краю холодного циклона в месте, где он сталкивается с тёплым воздухом побережья, — пояснил он, раскуривая трубку. — Смерчи здесь редко бывают, честно сказать — сам ни разу не видел, но народ рассказывал, зато изредка возникает очень красивое явление…
Вспышки в небе резко участились, а их яркость заметно повысилась, из–за чего стало заметно светлее.
— Сейчас ещё сильнее разойдётся, на всё небо, такая вот необычная гроза в небесах, — Фёдор продолжил меня просвещать, изредка затягиваясь и выпуская дым через нос. — Для людей ничего опасного, техника тоже выдерживает, лишь радиосвязь полностью пропадёт, пока всё это не закончится. Всё, мне пора на мостик, — он выбил докуренную трубку о перила ограждения, — а ты можешь и дальше наслаждаться невиданным зрелищем.
Сходил в каюту, вытащив дам на палубу. Те сначала не хотели идти, ибо собирались укладываться спать, да и вообще холодно на улице. Рассказал, чего они сейчас могут пропустить, ибо в небольшой иллюминатор каюты многого не увидеть. Устроившись на носу судна тесной кучкой, смотрели на иллюминацию природного происхождения. Частота вспышек всё нарастала и нарастала, затем стали заметны длинные цепные разряды в облаках. Разряды постепенно спускались ниже и мы завороженно наблюдали непрекращающийся танец горизонтальных молний. Они постепенно выпускали вниз длинные кривые отростки, которые иногда доставали и до поверхности волн, а судно неуклонно надвигалось прямо на вырастающую перед нами стену из электрических разрядов. Какой–то миг и вот молнии пляшут вокруг нас практически на расстоянии вытянутой руки. Сердце сжалось от страха и восторга одновременно, девушки тоже крепко прижимаются ко мне, не в силах пошевелиться. Очередной разряд чиркает своей кривой плетью прямо по нам, перебегая на металл палубы, не обжигая, а как–то резко взбадривая меня. Девушки тоже только дёрнулись от испуга. И лишь непонятное жжение на безымянном пальце правой руки показывало, что не всё благополучно. Ещё один ветвистый разряд с лёгким треском опутывает наши силуэты, рассеиваясь без следа. Жжение на пальце стало ещё сильнее. Подняв руку к глазам, изумлённо замечаю, что внутри камня перстня, подаренного мне старым ювелиром Абрамом, появились неяркие разноцветные точки. Впитав электричество, перстень словно ожил, что–то показывая своему ничего не понимающему владельцу. Понаблюдав за игрой микроскопических светлячков внутри камня, быстро убедился, что это какой–то необычный компас, ибо цветные точки удерживали чёткое направление на какие–то внешние источники сигналов, как бы я не вертел руку. Сами источники, судя по всему, оставались неподвижными. То есть, если не крутить рукой, то они чётко стоят на одном месте. Отошедшие от испуга и сильных впечатлений девушки только сейчас заметили, чем я занимаюсь, проявив любопытство. Показал им перстень–компас.
— Где ты его взял? — Спросила Оксана тоном полным подозрений.
— Старый э… друг подарил, — признался ей.
— Там или тут? — Переспросила она меня. — То есть здесь или на Старой Земле, — поправилась она, заметив непонимание вопроса.
— Здесь, — ответил ей, добавив: — Перед самым отплытием случайно встретил коллегу по старой работе, посидели, выпили немножко… чаю, вспомнили былое, ну дела кое–какие поделали, — рассказывать подробности об изготовителе подаренного ей браслета мне не хотелось, ибо тогда придётся рассказывать ещё и не всё из того разговора может понравиться Оксане. — Вот он мне и подарил на память, наказав постоянно носить на пальце. А что в нём такого? — Теперь уже сам спросил девушку, которая, похоже, сейчас мне не очень верила.
— Только что случайно вспомнила, — Оксана ещё раз всмотрелась в игрушку на моём пальце. — У нас имелся служебный каталог предметов, при обнаружении которых у переселенцев мы должны были немедленно сообщать вышестоящему начальству. Там не так много всего, но вот похожее изображение, плохого качества, кстати, требовало набрать на рабочем терминале особую комбинацию цифр и букв. Судя по всему, это сигнал даже не начальству базы, а кому–то ещё выше. Следовательно, предмет или представляет большую опасность, что всё же сомнительно, иначе бы имелась инструкция по изъятию и временному задержанию переселенца, или же является опознавательным знаком, о котором тоже требовалось сообщить далеко не всем подряд. Тут я неожиданно вижу это у тебя на пальце. И что прикажешь мне думать, учитывая все обстоятельства нашего знакомства?
— А зачем чего–то думать? — Я лишь усмехнулся в ответ. — Всё равно теперь это ничего не меняет, тем более твоего рабочего терминала здесь нет.
Сам же тем временем мысленно обругал Абрама, который наверняка мог знать о неких интересных «особенностях» своего подарка. И ведь ничего не сказал, гад этакий.
— Ладно, идём в каюту, чувствую, я сильно продрогла с непривычки, как бы нос не потёк, — Оксана решила не лезть ко мне дальше с расспросами.
Лиза тоже мелко тряслась всем телом, но стоически терпела, ничего не говоря и лишь сильнее прижимаясь ко мне. Холодный ветер действительно вернулся, с каждой минутой набирая силу, и стоять под его порывами не самое приятное занятие. А небесная иллюминация продолжала сверкать и искрить, снова поднявшись высоко в облака.
Следующим утром или вернее — днём, ибо проспали мы всё что можно и что нельзя тоже, снова пришлось придумывать всем занятие. Погода немного улучшилась, но неприятный дождь и холодный ветер никуда не исчез. Капитан судна сделал громкое оповещение пассажирам, чем, собственно и разбудил нас, с настоятельным пожеланием всем оставаться в своих каютах во избежание распространения простудных инфекций. Никто никого не ограничивает, однако лечение заболевших не входит в цену билета и идёт как дополнительная услуга. На камбузе выдаются индивидуальные продуктовые пайки, короче, всё исключительно для удобства пассажиров. Пока я развлекал разговорами Лизу, нос которой действительно проявил некоторые «мокрые признаки» с непривычки, Оксана сходила за завтраком и обедом одновременно, а позже, дав подкрепиться, вытурила меня на улицу, под предлогом желания пообщаться с Лизой на женские темы. Чувствую, собирается вызнать у неё некоторые подробности моей личной жизни, оставшиеся для неё белым пятном.