ИВАН ГАДЕНОВИЧ
Во стольном во городе во Киеве,
У ласкова асударь-князя Владимера вечеренка была.
На пиру у нево сидели честныя вдовы,
Пригодился тут Иван Годинович,
И проговорит ему стольной киевской Владимер-князь:
«Гой еси, Иван ты Годинович!
А зачем ты, Иванушка, не женишься?».
Отвечает Иван сын Годинович:
«Рад бы, асударь, женился, да негде взять:
Где охота брать, за меня не дают,
А где-та подают, ту я сам не беру».
А проговорит ласковой Владимер-князь:
«Гой еси, Иван сын Годинович!
А садися ты, Иван, на ременчет стул,
Пиши ерлыки скоропищеты».
И садился тотчас Иван на ременчет стул,
Написал ерлык скоропищетой
А о добром деле — о сватонье
К славному городу Чернигову,
К Дмитрею, гостю богатому.
Написал он ерлык скоропищетой,
А Владимер-князь ему руку приложил:
«А не ты, Иван, поедешь свататься,
Сватаюсь я-де, Владимер-князь».
А скоро-де Иван снарежается,
А скоря тово поездку чинит
Ко городу Чернигову.
Два девяноста-то мерных верст
Переехал Иванушка в два часа.
Стал он, Иван, на гостином дворе,
Скочил он, Иван, со добра коня.
Привезавши коня к дубову столбу,
Походил во гридню во светлую,
Спасову образу молится,
Он Дмитрею-гостю кланеется,
Положил ерлык скоропищетой на круглой стол.
Дмитрей-гость распечатавает и рассматривает,
Просматривает и прочитавает.
«Глупой Иван, неразумной Иван!
Где ты, Иванушка, перво был?
Ноне Настасья просватана,
Душа Дмитревна запоручена
В дальну землю Загорскую
За царя Афромея Афромеевича.
За царя отдать — ей царицою слыть,
Цанове все поклонятся,
Пановя и улановя,
А немецких языков с(че)ту нет;
За тебя, Иван, отдать — холопкой слыть,
Избы мести, заходы скрести».
Тут Иванушку за беду стало,
Схватя ерлык Иван да и вон побежал.
Садился Иван на добра коня,
Побежал он ко городу Киеву.
Скоро Иван на двор прибежал,
И приходит он во светлу гридню
Ко великому князю Владимеру,
Спасову образу молится,
А Владимеру-князю кланеется.
Вельми он, Иван, закручинился.
Стал его Владимер-князь спрашивати,
А стал Иван россказавати:
«Был я у Митрея во дому,
Положил ерлык на круглой стол,
Дмитрей-гость не задерживал меня в том,
Скоро ерлыки прочитавал
И говорил таковы слова:
„Глупой ты-де, Иван, неразумной, Иван!
Где ты, Иванушка, перво был?
Ноне Настасья просватана
В дальну землю Загорскую
За царя Афромея Афромеевича.
За царя-де ее отдать — царицою слыть,
Панове все поклонятся,
Панове все и улановья,
А немецких языков счету нет;
За тебя-де, Иван, отдать — холопкой слыть:
Избы мести да заходы скрести“.
Тут ему, князю, за беду стало,
Рвет на главе черны кудри свои,
Бросает их о кирпичет пол:
„Гой еси, Иван Годинович,
Возьми ты у меня, князя, сто человек
Русских могучих богатырей,
У княгини ты бери другое сто,
У себя, Иван, третье сто,
Поезжай ты о добром деле — о сватонье,
Честью не даст, ты и силою бери“.
Скоро молодцы те собираются,
А скоря тово пое(зд)ку чинят,
Поехали к городу Чернигову.
А и только переехали быстрова Непра,
Выпала пороха снегу белова,
По той по порохе, по белу снегу
И лежат три следа звериныя:
Первой след гнедова тура,
А другой след лютова зверя,
А третей след дикова вепря.
Стал он, Иван, разъесачавати:
Послал он за гнедым туром сто человек
И велел поймать ево бережно,
Без той раны кровавыя;
И за лютым зверям послал другое сто
И велел изымать ево бережно,
Без той раны кровавыя;
И за диким вепрям послал третье сто,
А велел изымать ево бережно,
Без тоя раны кровавыя,
И привесть их во стольной
Киев-град Ко великому князю Владимеру.
А сам он, Иван, поехал единой
Во Чернигов-град.
И будет Иван во Чернигове,
А у Дмитрея, гостя богатова,
Скачет Иван середи двора,
Привезал коня к дубову столбу,
Походил он во гридню светлую
К Дмитрею, гостю богатому,
Спасову образу молится,
Дмитрею-гостю не кланеется,
Походил за занавесу белую
Он к душке Настасье Дмитревне.
А тут у Дмитрея, гостя богатова,
Сидят мурзы-улановья,
По нашему, сибирскому, дружки словут:
Привезли оне платьица цветное
Что на душку Настасью Дмитревну,
Платья тово на сто тысячей
От царя Афромея Афромевича.
А сам царь Афромей Афромеевич
Он от Чернигова в трех верстах стоит,
А силы с ним три тысячи.
Молоды Иванушка Годинович
Он из-за занавесу белова
Душку Настасью Дмитревну
Взял за руку за белую,
Потащил он Настасью, лишь туфли звенят.
Что взговорит ему Дмитрей-гость:
„Гой еси ты, Иванушка Годинович,
Сужаное пересужаваешь, ряженое переряжеваешь,
Мошно тебе взять не гордос(т)ью —
Веселым пирком-свадебкой“.
Только Иван слово выговорил:
„Гой еси ты, славной Дмитрей-гость!
Добром мы у тебя сваталися,
А сватался Владимер-князь,
Не мог ты чес(т)ью мне отдать,
Ноне беру и не кланеюсь!“.
Вытощил ее середи двора,
Посадил на добра коня
И сам метался в седелечко черкесское.
Некому бежать во Чернигов-град
За молодом Иванушком Годиновичем.
Переехал он, Иван, девяноста верст,
Поставил он, Иван, тут свой бел шатер,
Развернул ковры сорочинския,
Пос(т)лал потнички бумажныя,
Изволил он, Иван, с Настасьею опочив держать.
Данеслась скоро вестка нерадошна
Царю Афромею Афромевичу,
А приехали мурзы-улановья,
Телячьим языком рэссказывают:
„Из славнова-де города из Киева
Прибежал удал молодец,
Увез твою противницу Настасью Дмитревну“.
Царь Афромей Афромеевич
Скоро он вражбу чинил:
Обвернется гнедым туром,
Чистыя поля туром перескакал,
Темныя лесы соболем пробежал,
Быстрыя реки соколом пер летал,
Скоро он стал у бела шатра.
А и тут царь Афромей Афромеевич
Закричал-заревел зычным голосом:
„Гой еси, Иванушка Годинович!
А и ты суженое пересужаваешь, ряженое
переряживаешь,
Почто увез ты Настасью Дмитревну?“.
А скоро Иван выходит из бела шатра,
Говорил тут Иванушка Годинович:
„Гой еси, царь Афромей Афромеевич!
Станем мы с тобою боротися а большине,
Что кому наша Настасья достанется“.
И схватилися оне тут боротися.
Что-де ему, царю, делати
Со молодом Иваном Годиновичем:
Согнет он царя корчагою,
Опустил он о сыру землю,
Царь Афромей Афромеевич
Лежит на земли, свету не видит.
Молоды Иван Годинович
Он ушел за кустик мочитися,
Царь Афромей едва пропищал:
„Думай ты, Настасья, не продумайся!
За царем, за мною, быть — царицею слыть,
Панове все поклонятся, пановя все улановя,
А немецких языков счету нет;
За Иваном быть — холопкой слыть,
А избы мести, заходы скрести“.
Приходит Иван ко белу шатру,
Напустился с ним опять боротися,
Схватилися оне руками боротися,
Душка Настасья Дмитревна
Изымала Ивана Годиновича за ноги,
Тут ево двоя и осилили.
Царь Афромей на грудях сидит,
Говорит таково слово:
„А и нет чингалишша булатнова,
Нечем пороть груди белыя“.
Только лишь царь слово выговорил:
„Гой еси ты, Настасья Дмитревна!
Подай чембур от добра коня“.
И свезали Ивана руки белыя,
Привезали ево ко сыру дубу.
Царь Афромей в шатер пошел,
Стал с Настасьей) поигравати,
А назолу дает ему, молоду Ивану Годиновичу.
По ево было талану добра молодца,
А и молода Ивана Годиновича,
Первая высылка из Киева бежит —
Ровно сто человек;
Прибежали ко тому белу шатру,
Будта зайца в кусте изъехали:
Спиря скочил, тот поспирявает,
Сёма прибежал, тот посёмавает;
Которы молодцы оне поглавнея
Срезали чембуры шелковыя,
Молода Ивана Годиновича опрастовали.
Говорил тут Иванушка Годинович:
„А и гой вы еси, дружина хоробрая!
Их-та, царей, не бьют-не казнят,
Не бьют-не казнят и не вешают,
Повезите ево ко городу ко Киеву
Ко великому князю Владимеру“.
А и тут три высылки все сбиралися,
Наредили царя в платье цветное,
Повезли ево до князя Владимера.
И будут в городе Киеве,
Россказали тут удалы добры молодцы
Великому князю Владимеру
Про царя Афромея Афромеевича.
И Владимер-князь со княгинею
Встречает ево честно-хвально и радошно,
Посадил ево за столы дубовыя.
Тут у князя стол пошел
Для царя Афромея Афромеевича.
Молоды Иванушка Годинович
Астался он во белом шатре,
Стал он, Иван, жену свою учить,
Он душку Настасью Дмитревну:
Он перво ученье-то — руку ей отсек.
Сам приговаривает:
„Эта мне рука не надобна —
Трепала она, рука, Афромея царя!“.
А второе ученье — ноги ей отсек:
„А и та-де нога мне не надобна —
Аплеталася со царем Афромеем неверныем!“.
А третье ученье — губы ей обрезал И с носом прочь:
„А и эти губы мне не надобны —
Целовали оне царя невернова!“.
Четверто ученье — голову ей отсек
И с языком прочь:
„Это голова мне не надобна
И этот язык мне не надобен —
Говорил со царем неверныем
И сдавался на ево слова прелестныя!“.
Втапоры Иван Годинович
Поехал ко стольному городу Киеву
Ко ласкову князю Владимеру.
И будет в городе Киеве,
Благодарит князя Владимера
За велику милость, что женил ево
На душке Настасье Дмитревне.
Втапоры ево князь спрашивал:
„Где же твоя молодая жена?“.
Втапоры Иван о жене своей сказал,
Что хотела с Вахрамеем царем в шатре ево убить,
За что ей поученья дал — голову срубил.
Втапоры князь весел стал,
Что отпускал Вахрамея царя, своего подданника,
В ево землю Загорскую.
Только ево увидели,
Что обвернется гнедым туром,
Поскакал далече во чисто поле к силе своей».