* * *

Разъединенная неприятельскими войсками, армия везде отбивалась. Не только ни один корпус, но даже отдельный отряд или партизанский разъезд не был уничтожен или разбит. Все отступали с большим трудом, но обыкновенным порядком. Хотя часто и шли ночью, но всегда имели отдых. Все были раздражены нашествием неприятеля и бедствием России. Полагали, что неприятели очень многочисленны, но Россию нужно отстоять, а потому не только не теряли духа, а еще более укреплялись.

Н. Митаревский, русский поручик, артиллерист

МАРШАЛЫ НАПОЛЕОНА

________________________

ДАВУ Луи Никола (1770—1823) – маршал Франции (1804), герцог Ауэрштедский (1806), князь Экмюльский (1809). Из дворян. Во время французской революции перешел на сторону революционных войск. До 1797 в Рейнской армии в чине бригадного генерала, участвовал в египетской экспедиции. В 1805—1814 командир корпуса, участвовал во всех наполеоновских войнах. В 1813—1814 руководил обороной Гамбурга от союзных войск. В период «Ста дней» – военный министр. С воцарением Бурбонов лишен чинов и титулов, которые в 1817 ему были возвращены. С 1819 – пэр Франции.

***

Блеснул кровавый меч в неукротимой длани

Коварством, дерзостью венчанного царя;

Восстал вселенной бич — и вскоре лютой брани

Зарделась грозная заря.

И быстрым понеслись потоком

Враги на русские поля.

Пред ними мрачна степь лежит во сне глубоком,

Дымится кровию земля,

И села мирные и грады в мгле пылают,

И небо заревом оделося вокруг,

Леса дремучие бегущих укрывают,

И праздный в поле ржавит плуг.

Идут — их силе нет препоны,

Все рушат, все свергают в прах,

И тени бледные погибших чад Беллоны

В воздушных съединясь полках,

В могилу мрачную нисходят непрестанно

Иль бродят по лесам в безмолвии ночи...

Но клики раздались... Идут в дали туманной...

Звучат кольчуги и мечи.

Страшись, о рать иноплеменных!

России двинулись сыны;

Восстал и стар и млад, летят на дерзновенных,

Сердца их мщеньем возжены.

Вострепещи, тиран! Уж близок час паденья,

Ты в каждом ратнике узришь богатыря,

Их цель — иль победить, иль пасть в пылу сраженья

За Веру, за Царя.

А. С. Пушкин

В самом деле, чего Наполеон хотел? Сделать Францию могущественнейшей землей в мире, чтобы, опираясь не ее порабощения, самому деспотически владычествовать над всем миром, ругаясь над народным правом, и упрочить это владычество за своей династией. А чего достиг он? Разорения, обезлюдения и позора Франции, а себе – тюрьмы на бесплодной скале Антантического океана.

В. Г. Белинский

БАГРАТИОН Петр Иванович (1765—1812) – русский полководец, герой Отечественной войны, генерал от инфантерии (1809). Родился в г. Кизляре в семье отставного полковника из старинного грузинского рода. В 1782—1792 проходил службу в Кавказском мушкетерском полку, а затем в Киевском конногвардейском и Софийском карабинерском полках в чинах от сержанта до подполковника. В 1798 – полковник, командир полка, в 1799 – генерал-майор. В суворовских походах командовал авангардом. Особо отличился в боях у Шенграбена, Прейсиш-Эйлау и Фридланда. Участник русско-шведской войны 1808—1809. В русско-турецкой войне 1806—1812 командовал армией, с марта 1812 командовал 2-й Западной армией, во главе которой участвовал в Отечественной войне. В начальный период войны искусным маневром от Волковыска к Смоленску вывел свою армию из-под удара превосходящих сил врага на соединение с 1-й Западной армией, нанеся крупные потери французским войскам в арьергардных боях. В Бородинском сражении командовал левым крылом. Был тяжело ранен и скончался в селе Симы Владимирской губернии, где и был похоронен. В 1839 прах перенесен на Бородинское поле.

***

В тот самый день 24 июня; когда французская армия начала свой переход через Неман, Александр I присутствовал на празднестве, которое русские офицеры давали в его честь в окрестностях Вильны, пригласив высшее виленское общество. Здесь он вечером узнал о переходе через Неман. 26 июня Александр оставил город, отправив генерал-адъютанта А. Д. Балашова для фиктивных переговоров с Наполеоном, подобно тому, как несколько раньше Наполеон, желая выиграть время, посылал к Александру графа Нарбонна.

***

Балашов у Наполеона

Я пришел к обеду в назначенное время; через четверть часа вышел и Наполеон, окончив смотр какому-то пришедшему полку. Приметить надо, что тон, который Наполеон принял на себя во время обеда, был уже не тот, который он имел в кабинете, а гораздо надменнее, и часто приходило мне на мысль остановить неприличность сего тона каким-нибудь ответом не по его вкусу, чтоб он сие заметил и воздержался, иначе мне, быв одному посреди неприятелей, нечем было другим поддержать достоинство наложенной на меня должности.

За столом было пять человек: Наполеон, Бертье, Бесиер, Коленкур и я. В другой комнате за обедом было человек 40 генералов...

Разговор во время обеда.

Наполеон спросил меня:

— Есть ли у вас киргизские полки?

— Нет, Ваше Величество, киргизских у нас нет, но для образца у нас есть один или два полка башкир и татар, которые похожи на киргизов.

— Я знаю об этом, так как ко мне являются из них дезертиры... Скажите, у вас другой губернатор в Москве?

— Да, Ваше Величество. Маршал граф Гудович попросил отставки по причине своих пожилых лет.

— Не правда ли, император Александр переменяет всех, кто хорошо расположен к французам?

— Ваше Величество, беру на себя смелость уверить вас, что граф Гудович признает только русских.

— Вам нужен англоман, а кто-либо другой не отталкивал бы таким образом других иностранцев. Скажите, Штейн (бывший прусский министр, приглашенный на службу Александром I ) обедал с императором Александром?

— Ваше Величество! Все знатные особы приглашаются к столу его величества.

— Как можно Штейна посадить за стол русского императора? Если даже император Александр решил слушать его советы, он никогда не должен был иметь его у себя за столом. Разве можно представить себе, чтобы Штейн мог быть предан ему; ангел и диавол никогда не должны быть вместе. Коленкур! Вы были в Москве?

Он отвечал:

— Да, Ваше Величество.

— Что она собой представляет? Большую деревню? Он отвечал:

— Ваше Величество! Это скопление больших и прекрасных домов наряду с маленькими лачужками.

Оборотясь ко мне:

— Генерал, сколько насчитываете вы жителей в Москве?

— 300 тысяч, Ваше Величество.