— Здесь ты просчиталась, и здесь тоже. Ты не могла бы дать мне перо и чернила?

Эльза Эберлин скривилась так, будто съела лимон, но все-таки принесла то, о чем ее просили. Элизабет быстро пересчитала списки и размашисто написала внизу результат. В случае с обеими девушками Эльза неоднократно обсчитывалась в свою пользу. Был ли список составлен верно и получали ли девушки в действительности указанную одежду и прочие мелочи, этого Элизабет сказать не могла, и ей это было безразлично. Общая сумма была значительно меньше, чем количество гульденов в ее кошеле. Элизабет положила на стол пять золотых монет.

— Этого более чем достаточно, чтобы освободить Жанель и Грет. — Она заметила искорку жадности в глазах Эльзы, когда та взяла деньги.

— Ладно. Но все же это не очень хорошо с твоей стороны отбивать моих девочек, — резко сказала мадам.

Жанель подскочила, быстро собрала вещи в узел и стала рядом с Грет. Ее щеки горели от волнения.

— Я готова, — сказала она.

Анна, Мара и Эстер обняли девушек от всей души. Марта напророчила, что в качестве служанок им придется гнуть спину, но протянула им руку на прощание. Элизабет присоединилась к ним.

— Ну что, пойдемте?

— Будь проклят тот день, когда мужчины принесли мне тебя, — прошипела мадам.

— Для меня это тоже был не лучший день, — ответила Элизабет.

Они пристально смотрели друг на друга, и при этом ни одна из них не собиралась отводить взгляд. И вдруг тонкие губы мадам расплылись в улыбке.

— Да, могу себе представить. Но ты получила второй шанс.

— И я думаю, что он есть у каждого, — добавила Элизабет.

— Твои слова да Богу в уши, — пробормотала мадам, но это уже было сказано без злости. Она подошла к Грет и Жанель и положила им руки на плечи.

— Пусть Пресвятая Дева бережет вас, чтобы вам никогда не пришлось раскаиваться в этом поступке.

— Мы тоже себе этого желаем, — согласилась Жанель. — Всего хорошего! — На ее глаза навернулись слезы. — Всего вам хорошего!

Элизабет снова спрятала свое слишком приметное в предместье платье под накидкой и пошла в крепость Мариенберг с Жанель и Грет.

Как и хотела Грет, Элизабет позаботилась о том, чтобы она получила работу на кухне. Повар был строгим мужчиной, но Элизабет была уверена, что Грет справится с ним. На обратном пути в крепость они выдумали истории их жизни на случай, если кто-то спросит. На вопросы по поводу того, где они родились и жили их семьи, они могли отвечать правду. Разумеется, им нужно было честно трудиться и никогда не упоминать о времени, проведенном в борделе.

— А если нас кто-то узнает? — спросила Жанель.

— Тогда настаивайте на своей истории, — посоветовала Элизабет. — Я дам вам хорошую характеристику. Никто в крепости не рискнет возразить.

«По крайней мере, пока мой отец руководит всем», — добавила она про себя.

— Не думаю, что нас кто-то узнает, — сказала Грет, выдергивая нитку, которой была пришита желтая ленточка, выдававшая в ней шлюху. — Насколько я знаю, среди наших посетителей не было людей из крепости.

— Да, какое-то время вам не стоит появляться в городе, — посоветовала Элизабет.

Грет улыбнулась ей.

— У нас будет не так много свободного времени, чтобы прогуливаться по Домштрассе.

Элизабет бросила на них извиняющийся взгляд.

— Да, я тоже так думаю. Работа прислуги тяжелая и длится от рассвета до заката. Надеюсь, вы не пожалеете о своем решении.

Грет положила ей руку на плечо.

— Не выдумывай. Ты сделала нам предложение, и мы его приняли. Это наша жизнь и наша воля. Теперь мы сами в ответе за наш выбор.

— Но все-таки вы всегда можете мне рассказать о трудностях, — настояла Элизабет. — Я посмотрю, что можно сделать.

— Иногда мне кажется, что тебе в жизни придется много страдать, — серьезно сказала Грет. — Ты слишком добрая!

— Нет, с ней все в порядке! — возразила Жанель. — Лиза ангел, которого Бог послал на землю и на обратном пути щедро наградит.

— Не спорю. На земле таких людей редко ожидает справедливое вознаграждение.

Как Элизабет и предполагала, Грет сумела поладить с поваром. В первые дни она нарезала овощи для супа, вымешивала тесто для бесчисленного количества буханок хлеба и чистила кастрюли до поздней ночи. Но, несмотря на это, она производила впечатление довольного человека, когда Элизабет время от времени встречала ее во дворе. Грет рассказывала о служанках на кухне, с которыми у нее иногда возникали скандалы, а в остальном она отлично ладила с окружающими. Грет была тщеславна, и ей хотелось как можно быстрее подняться в сложной иерархии кухни.

— Обещаю, что еще до Рождества приложу руку к моему первому сладкому блюду, — сказала она Элизабет.

— Ты меня обязательно предупреди, чтобы я попробовала! — Она улыбнулась Грет, производившей впечатление довольного жизнью человека.

— Только если оно мне удастся, — ответила Грет и тоже улыбнулась.

Жанель заменила девушку, которая в первые дни помогала Элизабет в ее покоях. Она с усердием принялась убирать комнаты, поддерживать огонь и снабжать Элизабет вкусностями из кухни. Кроме того, она отнесла к своим заданиям поддержание платяных сундуков в порядке. Ни одна другая служанка уже не должна была заниматься вещами Элизабет! Из-за отсутствия опыта обращения с дорогой тканью Жанель испортила при стирке платье из синего бархата с белым кружевом. Девушка плакала и была безутешна, но Элизабет не ругала ее.

— Это была моя ошибка. Откуда ты должна была это знать? Как необдуманно было с моей стороны упустить это из виду! — Она вытерла слезы с лица Жанель и велела позвать старшую прачку, работавшую в крепости, сколько Элизабет себя помнила. Она отдала Жанель на ее попечение и попросила поделиться опытом с француженкой.

— С удовольствием, госпожа Элизабет, — сказала старушка и ободряюще кивнула Жанель, у которой до сих пор глаза были распухшие от слез. Элизабет все еще немного вздрагивала, слыша свое имя, но старалась, чтобы никто этого не замечал. Для Жанель превращение ее подруги из шлюхи в дочь епископа было вполне естественным.

— Я всегда знала, что ты не такая, как мы, — заметила она.

Жанель последовала за старой служанкой к двери, где прачка еще раз обернулась.

— Хорошо, что вы снова здесь. Это меня не касается, но порядки здесь становятся все сквернее и напоминают водоворот, который может всех нас поглотить. Посмотрите на женщину, которая ведет себя здесь как хозяйка! Волосы черные, как у дьявола, и я готова поспорить, что душа у нее такая же темная.

Элизабет открыла рот, но старуха продолжила:

— Я уже умолкаю. Знаю, что не должна так говорить о хозяевах, но в моих глазах ей здесь не место! Ее служанку я не взяла бы под крыло!

Тяжело ступая, она вышла, оставив Элизабет наедине со своими мыслями.

Вечерами, когда Элизабет пораньше уходила с привычных банкетов, она встречалась с Жанель и Грет в переднем дворе. Они издалека наблюдали за стражниками, сидевшими вокруг маленького костра, передавая по кругу кружки с вином и медом. Из-за двери в конюшню раздавалось фырканье и ржание лошадей. Девушки прогуливались втроем и тихонько разговаривали. Это было для Элизабет самое лучшее время дня, и она радовалась, что две подруги находились рядом, ведь не все люди в крепости были по отношению к ней благонамеренны.

После четырех дней в крепости Жанель и Грет натолкнулись на молодых рыцарей Зайца фон Кере и Бернхарда фон Зекендорфа, когда прогуливались с Элизабет по двору.

Рыцари остановились, поприветствовав Элизабет и проигнорировав служанок. Когда они пошли дальше, Жанель остановилась и посмотрела им вслед.

— Он так красив, этот молодой рыцарь фон Зекендорф. Я еще в первый день обратила на него внимание.

— Красив? — ухватилась Грет за ее слова. — Может быть, но он такой же противный, как и Кере.

Элизабет удивленно на нее посмотрела.

— Почему ты так говоришь? Он чем-то обидел тебя?

Грет покачала головой.