свое политическое лицо. Явные благоглупости!"

Но Дейнека был тверд. Для него "манера" живописи была вопросом языка,

формы, самовыражения. Он писал: "Хочется до последнего времени сохранить

себя как человека, который имеет свою походку, свой язык, свой разговор,

свои возможности изображения. Известно всем, что существуют флегматики и

сангвиники, и очень смешно будет, если я буду навязывать свои самоощущения и

свое чувствование мира другому".

...Вспоминаю неотразимое очарование полотна "Мать" Дейнеки, колдовскую

притягательность образа молодой женщины. В картине удивительно соединились

интимность и величие. Думается, что этот небольшой холст выдержал бы

увеличение в десять-двадцать раз. К сожалению, архитекторы не используют для

своих новых творений произведения Дейнеки, как бы созданные для огромных

стен.

Жизнь мастера сложилась так, что он не всегда мог реализовать свои

уникальные данные монументалиста. Но, может быть, настала пора включать в

проекты новых Дворцов культуры, спортивных сооружений и других общественных

зданий увеличенные повторения во фресках и мозаиках станковых полотен

Дейнеки "Мать", "Оборона Петрограда", "Оборона Севастополя", "Раздолье" и

многих других?

Тогда исполнится заветная мечта художника, который писал:

"О чем я мечтаю... Мечтаю украшать архитектуру цветом, чтобы она была

веселей, писать фрески или набирать ряд мозаик, чтобы они были эпосом наших

дней. Чтобы они были ритмичны и выразительны, как сама природа, и человек

себя чувствовал среди них смелее, полнокровней и богаче".

Нельзя без волнения читать его слова, обращенные к нам:

"Я, как и все мы, люблю свою Родину с ее полями, лесами, шумными

городами, дорогами, по которым люди идут в будущее. Как художник, очень

остро вижу я рождение новых городов с парками, детскими садами, вузами,

стадионами. Вижу, как мужает молодежь, как на лицах молодых появляются черты

характера, воли, ответственности за свое и общее дело перед друзьями,

отцами, Родиной.

Но я не только смотрю, а хочу передать увиденное в картинах, мозаиках.

Радуюсь, когда мои произведения приносят радость молодым и старым. В этом

живая традиция единства и дружбы поколений".

Влияние творчества Дейнеки на людей разных поколений необычайно велико

и выходит далеко за пределы нашей страны. Некоторые, очевидно, помнят успех

экспозиции его работ на Биеннале в Венеции.

Вот что рассказал автору американский художник Рефрежье о своей встрече

с Дейнекой в Америке:

- Это было в 1935 году в Нью-Йорке. Нас, прогрессивных художников,

очень взволновала эта встреча с Александром Дейнекой. Ведь уже много лет мы

были знакомы с искусством Советского Союза. Мы смотрели "Потемкина" и другие

замечательные фильмы. Мы хорошо знали вашу графику и превосходный плакат, но

мы не видели ни одного представителя изобразительного искусства вашей

страны.

Из живописцев Советской России для нас самым интересным и самым близким

художником был Дейнека. Мы восхищались его острыми композиционными

решениями, динамикой его полотен, колоритом его холстов. Незабываема

"Оборона Петрограда", и поэтому встреча с ним, первым мастером из страны

социализма, была для нас особо значительной.

Трудно забыть тот вечер, когда мы собрались все в мастерской

прогрессивного художника Уолтера Ку-орта, одного из членов исполкома нашей

революционной организации - Джон Рид Клуба. Это было на Юнион Сквер.

...Помню то большое волнение, которое я чувствовал, когда разговаривал

с Дейнекой - обаятельным, молодым, крепким человеком. Может быть, мои

вопросы звучали для него несколько наивно, но мы ведь так мало знали о жизни

и работе художников Советского Союза. И поэтому слушали с огромным

вниманием, когда он рассказывал об организации и системе работы, о себе, о

своем творчестве. Я помню мое впечатление о нем как о любезном и открытом

человеке.

Дейнека был поражен Нью-Йорком. Его небоскребами, движением

автомобилей. Шумом и грязью улиц. Он видел людей, сидевших целыми днями в

барах. Видел безработных и нищету, богатство и роскошь. Особенно интересен

ему был Гарлем, район, где жили негры. Здесь он часто бывал. Слушал музыку.

Смотрел на танцевавших. Рисовал. Он много работал во время этой поездки. И

когда мы увидели его неподражаемые по остроте рисунки и цветные этюды,

сделанные у нас, то поняли, насколько глубоко он раскрыл Америку, несмотря

на короткое время своего путешествия.

...Дейнеку можно назвать полпредом советского искусства за рубежом. Он

создал серию работ, посвященных поездкам в Италию, Францию, США. Художник

удивительно остро, свежо рассказал о жизни этих стран.

Дейнека. Сегодня это не просто имя художника, а мир образов, вошедших в

нашу жизнь как некая объективная реальность. Реальность осязаемая,

закрепленная навечно в великолепную пластическую форму. Художнику удалось

найти обобщенный образ своего современника, и мы с радостью восклицаем:

"Дейнека!", когда видим молодых спортсменов, летчиков, людей труда. Герои

Дейнеки воистину лучезарны, ибо они освещены внутренним светом святой веры в

правоту своего дела. И когда в дни праздников мы приходим на площади,

широкие улицы и проспекты наших городов и любуемся шелестом алых знамен,

игрою солнечных бликов на лицах молодых граждан нашей Родины, мы невольно с

чувством благодарности вспоминаем мастера, воспевшего Родину и Человека,

бесконечно любившего свое время.

Маяковский и Дейнека

"Какое счастье для художника найти в портрете своего героя. Я не

портретист, но Маяковского писал с настоящим волнением и горечью утраты. Я

ограничил его образ годами первых лет революции, самым напряженным временем

его творчества. Он был моим учителем, потому что научил меня видеть в

событиях главное, но что еще важнее - находить этому главному зрительную

образность. "Левый марш" - это тоже "портрет" поэта, но в том смысле, как

понимая Маяковский:

пускай нам

общим памятником будет построенный в боях

социализм.

А. Дейнека".

"Я всю жизнь, сколько себя помню, люблю красный цвет, - сказал

Дейнека. - Еще мальчишкой я яростно ломал карандаши, раскрашивая немудреные

натюрморты - пунцовые помидоры, румяные яблоки, алые маки.

Потом я увидел мир шире. Отец взял меня с собой на работу, и я был

поражен богатством красок на железной дороге. И, конечно, я пришел в восторг

от красных товарных вагонов, сверкающих рубинов семафоров, багровых

массивных колес паровозов. Никогда не забуду охватившего меня ликования,

когда я, курский парнишка, впервые увидел на маевке... первый в моей жизни

красный флаг. Весенний ветер весело трепал полотнище флага, и он мне казался

языком пламени на фоне молодой зелени. Повзрослев и взяв винтовку, я увидел,

участвуя в боях гражданской, какой подчас крови стоило удержать этот красный

стяг. Не уронить его... Но зато с каким восторгом я наблюдал, как победно

колыхались алые наши знамена на первых парадах. Как горели, пылали лица

бойцов - моих товарищей-красногвардейцев в отсветах огненных полотнищ. Как

сливались в единую симфонию радости багряные, алые, кумачовые цвета флагов,

лозунгов, плакатов с ликующими звуками труб, играющих боевые марши!

Если бы меня спросили сегодня, какой цвет является камертоном, символом