Изгнание из Петербурга, ссылка стали обычным делом. Вице-директора департамента, не смогшего поставить для разных полков сукно одинакового цвета, вывезли, больного, за заставу с приказом никогда не возвращаться. Девушка отказалась выйти замуж по велению императора, и всю ее родню сослали в Сибирь.

В окне нижнего этажа Зимнего дворца Павел велел выставить ящик с прорезью, куда каждый мог бросить жалобу. Ключ от комнаты был только у Павла, он каждый вечер вынимал эту корреспонденцию и ставил резолюции. «Этим путем обнаружились многие несправедливости, а в таковых случаях Павел был непреклонен... В продолжение существования ящика,— продолжает очевидец,— невероятно какое существовало правосудие во всех сословиях и правомерность...».

Но жулики управились с ящиком: они стали туда бросать разные пасквили на Павла, и он велел ящик снять...

Новый император отменил хлебную подать, очень тяжелую для крестьян, чрезвычайный рекрутский набор, велел не продавать крестьян без земли. Дворян он лишил привилегии — свободы от телесного наказания. Павел их вообще считал тунеядцами.

Вот несколько анекдотов о Павле I из старых книг.

Изгоняя роскошь и желая приучить подданных своих к умеренности, император Павел назначил число блюд по сословиям, а у служащих — по чинам.

Майору определено было иметь за столом три блюда.

Яков Петрович Кульнев, впоследствии генерал и славный партизан, служил тогда майором в Сумском гусарском полку и не имел почти никакого состояния. Павел, увидя его где-то, спросил:

— Господин майор, сколько у вас за обедом подано блюд?

— Три, ваше императорское величество.

— А позвольте узнать, господин майор, какие?

— Курица плашмя, курица ребром и курица боком, — отвечал Кульнев.

Император расхохотался.

Павел любил показывать себя человеком бережливым. Он имел одну шинель для весны, осени и зимы, ее подшивали то ватой, то мехом, смотря по температуре, в самый день его выезда.

Случалось однако, что вдруг становилось теплее требуемых градусов для меха, тогда поставленный у термометра придворный служитель натирал его льдом до выхода государя, а в противном случае согревал его своим дыханием. Павел не показывал вида, что замечает обман, довольный тем, что исполнялась его воля.

Точно так же поступали и в приготовлении его опочивальни. Там вечером должно было быть не менее четырнадцати градусов тепла, а печь оставаться холодной. Государь спал головой к печке. Но как в зимнее время соблюсти эти два условия? Во время ужина слуги расстилали в спальне рогожи и всю печь натирали льдом. Павел, входя в комнату, тотчас смотрел на термометр — там 14 градусов. Трогал печку — она холодная. Довольный исполнением своей воли, он ложился в постель и засыпал спокойно, хотя впоследствии стенки печи, естественно, делались горячими.

Пушкин рассказывал, что когда он служил в министерстве иностранных дел, ему случилось дежурить с одним весьма старым чиновником. Желая извлечь из него хоть что-нибудь, Пушкин расспрашивал его про службу и услышал от него следующее.

Однажды он дежурил в этой самой комнате, у этого самого стола. Это было за несколько дней перед смертью Павла. Было уже за полночь. Вдруг дверь с шумом растворилась. Вбежал сторож впопыхах, объявляя, что за ним идет государь. Павел вошел и в большом волнении начал ходить по комнате; потом приказал чиновнику взять лист бумаги и начал диктовать с большим жаром. Чиновник начал с заголовка: «Указ его императорского в величества» — и капнул чернилами. Поспешно схватил он другой лист и снова начал писать заголовок, а государь все ходил по комнате и продолжал диктовать. Чиновник до того растерялся, что не мог вспомнить начала приказания, и боялся начать с середины, сидел ни жив ни мертв перед бумагой. Павел вдруг остановился и потребовал указ для подписания. Дрожащий чиновник подал ему лист, на котором был написан заголовок и больше ничего.

 Что ж государь? — спросил Пушкин.

 Да ничего-с. Изволил только ударить меня в рожу и вышел.

* * *

* * *

В ноябре 1796 г. появился указ Павла о немедленном снесении Летнего дворца Елизаветы «в третьем саду» и постройке вместо него Михайловского замка. Приступив к строительству, Павел не стал считаться с условиями климата: в январе начали рыть рвы под фундамент, а в феврале состоялась торжественная закладка замка.

Причину постройки нового дворца объясняли загадочным случаем.

Дело в том, что новый император очень верил снам.

Например граф Растопчин рассказывает, что Павлу накануне вступления на трон снилось, будто его к небесам три раза поднимает какая-то неведомая сила.

Сон его накануне смерти тоже описан. Павлу привиделось, что ему на спину надевают узкий парчовый кафтан, и с таким усилием, что он готов был закричать от боли.

Постройка дворца также находится в прямой связи с этой верой в видения. Вот как рассказывали тогда об этом случае. Однажды солдату, стоявшему в карауле при Летнем дворце, явился в сиянии юноша и сказал оторопевшему часовому, что он, архангел Михаил, приказывает ему идти к императору и сказать, чтобы на месте этого старого Летнего дворца был построен храм во имя архистратига Михаила. Солдат донес о бывшем ему видении по начальству, и когда об этом доложили императору, он ответил: «Мне уже известно желание архангела Михаила, воля его будет исполнена». Вслед за этим он распорядился о постройке нового дворца, при котором должна быть построена и церковь во имя архистратига Михаила, а сам дворец приказано назвать Михайловским замком.

Главным распорядителем всех работ был назначен сперва тайный советник В. С. Попов, потом гофмаршал граф Тизенгаузен. Первым архитектором был В. Ф. Бренна, к нему прикомандировано несколько архитекторских учеников и несколько каменных мастеров, и учреждена «особая экспедиция для строения», которой отпускалась из кабинета и казначейства единовременно сумма в 791 200 рублей и ежегодно по 1 173871 рубль 10 копеек в течение трехлетнего срока. Экспедиции было велено замок закончить вчерне непременно в 1797 г.

Бренна Викентий Францевич (1740  1819) — художник-декоратор и архитектор; по происхождению итальянец. В 1780-1801 гг. работал в России. Участвовал в строительстве дворца в Павловске и Михайловского замка в Петербурге, возводившегося по проекту Баженова.

При такой поспешности работы производились и днем, и ночью. Очевидцы рассказывали, что в ночное время работы освещались факелами и фонарями, рабочих ежедневно на строительстве было от 2 500 до 6 000 человек, не считая мастеров и надзирателей. Материалы доставлялись тоже с большой поспешностью, и, кроме заготовляемых по подрядам, для замка были разобраны каменные галереи дворца в Пелле и перевезены сюда, а также брали мрамор и камни от строившегося в ту пору Исаакиевского собора, который после того и стали достраивать из кирпича.

Известный в то время своими проказами, стихами и остротами Алексей Копьев написал на эту тему стихотворение:

Се памятник двух царств,

Обоим столь приличный:

Основа его мраморна,

А верх его кирпичный.

Император Павел за это стихотворение приказал в тот же день зачислить его в один из армейских полков солдатом.

Участок Михайловского замка начинался от ныне существующей Манежной площади и тянулся до Летнего сада, от которого его отделяла река Мойка; боковыми границами его служили Фонтанка и восточный край так называемого третьего  впоследствии Михайловского сада.

Закладка Михайловского замка проходила с церемонией, на которой присутствовал сам Павел с императрицей и все августейшее семейство. Император с императрицей по выходу из кареты шествовали в сопровождении придворных, иностранных посланников и всего двора, государь был встречен архиереем Иннокентием и всем столичным духовенством. Процессия остановилась у мраморного камня, приготовленного для закладки, с высеченной на нем надписью: «В лето 1797-е, месяца февраля в 26 день, в начале царствования государя императора и всей России самодержца Павла Первого, положено основание зданию Михайловского замка его императорским величеством и супругой его, государыней императрицей Марией Феодоровной». По обеим сторонам камня были поставлены богато убранные столы, на которых на серебряных блюдах лежали серебряные лопатки с именами Павла и Марии, известка, яшмовые камни, наподобие кирпича, с вензелями императора и супруги его, серебряный молоток с надписью и на особых столиках разные новые монеты, золотые и серебряные. После молебна и пушечной пальбы с крепости началась закладка замка. Государю подносили: лопатку — коллежский советник Пушкин, известь — архитектор Соколов, камень — действительный статский советник Ходнев, блюдо с монетой — граф Тизенгаузен.