Я как-то раз на селе между Москвой и Петербургом почтил одного крестьянина за его услужливость по отношению ко мне бутылкой водки. Так он нет чтобы приберечь — тут же не сходя с места опустошил с женой и детьми всю бутылку, и все они совершенно опьянели и потеряли всякий разум. Однажды ночью я забыл в моих санях несколько бутылок водки, хорошо хранимых с обрезанными и запечатанными пробками, а утром обнаружил, что поскольку пробки вытащить не удалось, то, не долго думая, отбили горлышки и высосали водку. Вот сколь ужасна страсть русского простонародья к крепким напиткам.
Но это видно главным образом в пост, когда все кабаки переполнены людьми обоих полов, не только весело пьющими, но и беспокоящими прохожих неприятными криками и совершенно неприятной музыкой. В такую пору я средь бела дня встречал длинный ряд женщин и девушек, которые, взявшись под руки, во все горло распевали на улицах, совсем перекрывая дорогу, и, пьяные, на каждом шагу спотыкались и валились на землю. Однако подобное странное явление чаще увидишь на селе, нежели в Петербурге.
Наверное, это можно было бы счесть пороком русского народа. Но прежде надо принять во внимание, что, во-первых, сказанное относится лишь к черни, причем не ко всей без разбору; кроме того, у нас и у других северных народов подобный недуг почти столь же распространен, хотя его стараются утаить и его проявления окружают большой тайной. Далее, хоть русские и напиваются в стельку, но зато им приходится тем строже поститься, между тем как другие из года в год могут жить в постоянной сонливости и пьянстве. И, наконец, у русских есть способствующие их страсти к крепким напиткам причины, каких в других краях нет. Одна из таких причин — это, возможно, рабство, при котором простолюдин так угнетаем строгим хозяином, что лишен всех иных развлечений и, пожалуй, можно даже сказать, что устал быть и называться человеком. Другая причина, возможно, в том, что полиция смотрит вообще-то сквозь пальцы на публичные проявления этого порока. Ибо чем больше крепкого напитка будет потреблено, тем больше выгоды правительству, обладающему монополией на все кабаки во всем государстве. А поскольку кабаки приносят в императорскую казну большие деньги, то русские частенько говорят: жалованье солдата — это кабацкие деньги. Тем более что в России ни один человек не дворянского звания не может варить пиво и мед или гнать водку, а все обязан покупать в кабаках. И этот запрет тоже неизбежно должен увеличивать их аппетит.
Главнейшая же причина, пожалуй, заключается в питании и образе жизни; весь год напролет, особенно в пост, русское простонародье не ест почти ничего кроме свеклы, капусты, белого лука, больших огурцов, неаппетитной рыбы и растительного масла. Вот медики и полагают, что если бы русские время от времени не пили крепкую водку, то при такой диете не выжили бы. Опыт свидетельствует о том же. Ибо имеющиеся среди русских немногочисленные трезвенники не живут долго и постоянно выглядят полумертвыми. Потому-то в армиях даже при острейшей нужде и нехватке все-таки всегда заботятся о том, чтобы водка имелась в наличии, ведь при ее недостатке вскоре может распространиться болезнь. И если бы неприятелю при случае удалось перекрыть подвоз водки в русскую армию, то он бы, без сомнения, тем самым выиграл столько же, как если бы лишил русских всего обмундирования и военных припасов. Ибо водка и баня — вот два средства, благодаря которым русские живут и поддерживают свое здоровье.
Пороком же этого народа делают излишества в употреблении напитков, ведь некоторые напиваются ими столь неумеренно, что невозможно поверить, что выживут. Я видал, как зимой пьяные люди ложились в снег выспаться, а другие, обнажившись, дабы остудиться, либо катались в снегу, либо же прыгали в холодную воду и купались.
Однажды некий русский комиссар пьяным возвращался из компании. Едва выйдя наружу, он повалялся в снегу. Почувствовав, что благодаря этому превосходно остужается, он еще глубже закопался в снег, так что видна была одна только голова. Затем он заснул и пролежал таким образом несколько часов, а когда наконец опять встал, то, отряхнув от снега одежду, вошел обратно в дом снова развлекаться с бутылкой вина».
«Публичных ассамблей, - продолжает Берк, — устраивавшихся для общего развлечения, теперь нет. В те времена они бывали между Рождеством и великим постом; при Екатерине состоялись лишь несколько раз, так как первый год был годом ее траура, потом ассамблей не было, и, по-видимому, ими занимались гораздо меньше, чем теперь регулярными куртагами.
В числе способов времяпрепровождения были бирюльки. Петр обычно сидел в углу, беседуя не с кем иным, как со своими голландскими мастерами и моряками. Он распоряжался поставить у входа в ассамблею писаря, отмечавшего всех прибывавших, а назавтра смотрел, кто из персон не пожелал явиться на такую устроенную по его предписанию и дозволенную встречу. Теперь же лишь немного беседуют у некоторых иностранных министров, куда русские вовсе не показываются, находя большее удовольствие в пьянстве и игре в своих компаниях за закрытыми дверьми».
Шотландский медик Джон Кук пытается оценивать административные порядки Петербурга.
«Ни один человек, пишет он, — не может уехать из одного города в другой или из одной провинции в другую без паспорта из департамента, к которому он относится, с указанием количества сопровождающих его лиц. Всякий господин может даровать паспорт любому человеку из своей челяди, но он должен быть скреплен полицейской печатью. Петр I настолько заботился о предотвращении поездок людей без надлежащих паспортов, что и для себя постоянно их выправлял и должным образом регистрировал. И вот ныне даже посол или фельдмаршал, стоящий во главе своих победоносных армий, должен иметь паспорт, а стало быть, и всем подчиненным надлежит следовать сему правилу.
Я счел бы явственным пережитком рабства необходимость иметь паспорт для путешествия из Эдинбурга в Лондон и то, что паспорт этот должен быть проверен в каждом проезжаемом городе. Не могу отрицать, что это так, однако в такой обширной стране, как Россия, это, думаю, весьма необходимо и на пользу народу. Похоже, эти правила рассчитаны не только на то, чтобы держать народ в сильной зависимости, но имеют целью предотвратить бродяжничество праздных людей с грабежом, воровством и мошенничеством по отношению к соседям и защитить добропорядочных, трудолюбивых и полезных подданных, а кроме того, получить в казну небольшой доход.
Предположим, некто, едущий с правильным паспортом из С.-Петербурга в Москву, на дороге ограблен и убит. Вскоре его родственники это заподозрили. Они обращаются непосредственно в полицию, та дает заметку в газеты, рассылает не теряя времени курьеров во все города, через которые путешественник предполагал ехать, и приказы нижестоящим полицейским службам сообщить, когда этот человек проехал через их дистрикты. Наконец определяют, скажем, что он проехал Новгород, но потом на всем пути до Москвы его уже никто не видел. Новгородский губернатор отдает своим драгунам приказ о поисках, велит поднять на ноги весь край, прочесать пустынные области и леса. В таких случаях жители края не преминут схватить всякую подозрительную личность и не посмеют предоставить кров человеку без паспорта, если им дорога жизнь. Отправляют также посыльных во все соседние провинции. Каждого человека строго проверяют. Итак, читатель видит, что мошеннику и грабителю почти невозможно ускользнуть, разве только за границу. И хотя грабителей вскоре ловят и карают пыткой и мучительной смертью, губернатору едва ли удастся избежать разжалования. И даже обладай он очень большим влиянием, все же он будет уверен, что получит весьма строгое взыскание с предостережением, что впредь ему следует лучше обеспечивать порядок и строгое наблюдение. Кроме того, он штрафуется — обязан возместить по крайней мере стоимость утраченного, если несчастный человек был убит. Губернатор должен снести все это, но и он взыскивает со своих подчиненных».