Летописи упоминают лишь немногие из географических названий теперешней Ленинградской области. При этом надо иметь в виду то обстоятельство, что эти упоминания относятся исключительно к местам, расположенным на важнейших торговых и военных путях того времени. Это вполне естественно, так как именно эти пути играли большую роль в жизни Руси, а места в стороне от них имели мало значения в крупных экономических и политических событиях.
Летописи называют Ладожское озеро («Нево»), реку Неву и ее приток Ижору, Ладогу, Копорье, реку Лугу и «Луское село», Охту и ряд других объектов, редко входя в подробности. О некоторых из этих названий мы уже говорили. Слишком скупые летописные известия представляют, конечно, большую ценность в том отношении, что дают возможность точно установить степень древности некоторых важнейших названий края, особенно в соединении с другими источниками — западноевропейскими и иными (например, в отношении Ладоги, что подтверждается и данными археологических раскопок). Однако для более широкого охвата топонимического материала необходимо пользоваться писцовыми книгами, восходящими в древнейшей части к концу XV столетия. К ним мы и обратимся, не упуская из виду и летописей.
Попробуем проследить по древним источникам историю некоторых географических названий Ижорской земли, особенно той ее части, которая расположена около Невского устья. Древнейшим населением, как уже говорилось, здесь было племя ижора («ижера»). Вся древняя история Ижорской земли связана с борьбой Руси и Швеции за обладание этой областью, что обеспечивало господство на пролегавших здесь важных торговых путях. Для Руси это был жизненно важный вопрос, тогда как Швеция и без того обладала широкими морскими выходами. В свете вышесказанного понятно достаточно частое упоминание русскими летописями Ижорской земли и отдельных ее пунктов, иногда кажущихся не очень значительными, но расположенных на важных торговых дорогах.
Начнем здесь с названия реки Охты, хорошо знакомого жителям Петербурга, да и не только им. В летописи Охта упоминается очень давно.
В 1300 г., как говорит Новгородская летопись, пришли из заморья свеи (шведы) в великой силе в Неву, привели мастеров из своей земли, а из Рима особо искусного мастера, и поставили укрепленный город, настоящую крепость «над Невою, на усть Охты реки». Летописец добавляет об этом городе: «Похвалившеся оканьнии нарекоша его Венец земли». Это была шведская крепость Ландскрона, поставленная руководителем похода маршалом Тюргильсом Кнутсоном на месте впадения Охты в Неву. В крепости был оставлен значительный гарнизон; однако уже в следующем 1301 г. сын Александра Невского великий князь Андрей Александрович, собрав большую рать, взял эту твердыню, сжег и срыл город, уведя в плен остатки гарнизона. С тех пор шведы на 300 лет с лишним оставили Охту в покое. Почему они выбрали именно это место для построения Ландскроны? Ответ очень прост: устье Охты удобно для подхода и стоянки судов, а берег сравнительно высок — во всяком случае выше уровня даже больших наводнений.
Итак, мы имеем достаточно почтенную дату (1300 г.) первого упоминания реки Охты в наших источниках. Разумеется, это имя существовало и до того много столетий, так как устье Охты являлось весьма удобным местом для остановок торговых кораблей. Однако подробное описание местности мы получаем только через 200 лет — в те времена, когда уже далеко зашел процесс объединения русских земель под общей властью Москвы, где княжили прямые потомки Александра Невского, когда Великий Новгород, потеряв свою самостоятельность, уже вошел в состав Московского централизованного государства. В это время, в конце XV в., была составлена перепись новгородских земель и угодий, появились переписные и писцовые книги, из которых узнаем и об интересующей нас местности. Писцовые книги 1495— 1500 гг. частично дошли до нас, и в них имеется описание окрестностей реки Охты, в частности ее устья.
В переписной книге Вотской пятины 1500 г. читаем:
«В Городенском Спасском погосте. . . великого князя деревни на усть Охты Олферевские Иванова сына Офонасова.
За князем за Ондреем, за княж Олександровым сыном Ростовского деревня на Неве, на усть Охты...». Указаны 2 деревни (без особых названий), в них 3 двора, а в этих дворах жило пять человек (разумеется, взрослых мужчин, которые могли нести тягло).
Кроме того, здесь же было «сельцо на усть Охты на Неве», в нем было 7 человек пашенных и 15 непашенных. Тут же указывается и «деревня Минкино, на усть Охты» (5 человек пашенных крестьян). Выше по Охте также было расположено несколько деревень, из них 4 на Сторожевой горе. Вообще говоря, местность была заселена довольно слабо. Заметим, что название реки Охты повторяется в писцовой книге много раз — без всяких отклонений; в одном только случае ошибочно написано «Тохта».
Сто с лишним лет спустя в результате Столбовского мира 1617 г. шведы, завладев Ижорской землей, именно в устье Охты снова, как и в 1300 г., построили г. Ниен («Невский»), создав здесь крепость Ниеншанц, по-русски «Канцы») на том же месте, где стояла Ландскрона. В то время шведы составили свои писцовые книги Ингерманландии (начиная с 1618 г.), которые дошли до нас. Сохранились также карты и планы времени шведского господства; особенный интерес представляет карта нижнего течения Невы, составленная генералом Кроньортом в 1698 г., т. е. накануне Северной войны. На ней можно видеть расположенный на слиянии Охты с Невой шведский город Ниен с крепостью, многими постройками преимущественно военного назначения, а также дачами шведских офицеров и чиновников.
Заметим, что в писцовой шведской книге 1640 г. в том же Спасском Городненском погосте еще упоминается Ochta By (деревня Охта), но на карте Кроньорта 1698 г. на устье Охты отмечены только городские и крепостные постройки; те деревеньки и сельцо, которые указывались русской переписной книгой Вотской пятины 1500 г., бесследно исчезли.
Шведский город Ниен имел смешанное население: в нем жили ижора, финны, шведы и русские (всего было около 2000 человек). Просуществовал он вплоть до 1703 г., когда Петр I, взяв город, приказал разрушить и срыть все укрепления, а затем заложил основу Санкт-Петербурга на Заячьем острове (Янис-саари), начав 29 июня 1703 г. постройку Петропавловской крепости. Стал заселяться также Васильевский остров, Адмиралтейская часть и другие места. Для Охты осталась роль сравнительно скромная — здесь были поселены несколько сот рабочих-кораблестроителей и их семей; это были рабочие для верфи, основанной Петром на месте Ниеншанца.
Название реки Охты перешло на слободы, в которых жили эти кораблестроители, а также рабочие тогда же, при Петре, основанных пороховых заводов. Долгое время Охта была захолустной частью Санкт-Петербурга; только значительно позже здесь развернулось строительство большого размаха, сделавшее старинную «Охтинскую часть» во всех отношениях равной другим районам Петербурга. Итак, мы достаточно хорошо знаем историю Охты-реки и названных по ее имени районов.
Что же может значить это название? По-видимому, оно принадлежит карельским и финским говорам: ohto значит «медведь». Заметим, что в некоторых письменных источниках XIX в. значится другое название той же реки, придаваемое ей некоторой частью финноязычного населения, жившего под Петербургом: Ахо-йоки (Aho-joki). Название это состоит из двух слов: aho — «пожога», «ляда», «паровое поле» и joki — «река». По-видимому, это второе название возникло сравнительно поздно, вероятнее всего, в силу деятельности прибывших сюда в шведское время выходцев из Финляндии, пахавших здесь землю. Однако можно вообще подвергнуть это название (Ахойоки) сомнению, так как чаще мы встречаем в источниках XIX в. форму Охайоки, принадлежащую не ижоре — исконным обитателям края, а пришельцам — финнам XVII столетия, воспринявшим это название, вероятнее всего, от русских, так как по Охте еще в 1500 г. был ряд селений, носящих, несмотря на значительное еще ижорское население, чисто русские имена. Выше мы уже упоминали деревни того времени «на Сторожевой горе», указанные в писцовой книге.