Чтобы доказать свою безграничную благодарность, папуас обнял Вильмовского за колени.

– Вот болтун, проглоти его сто дохлых китов! – вмешался капитан Новицкий. – Вы что-нибудь поняли из этой болтовни? !

– А как же, я немного знаком с англо-пиджин, – ответил Бентли. – Он рассказал мне печальную историю. Служил боем у какого-то миссионера, с которым из глубины острова пришел на побережье. Миссионер заболел малярией и умер, а беднягу поймали работорговцы. Он хочет стать боем у Вильмовского, так как надеется, что это помешает работорговцам снова его поймать. Уверяет, что умеет готовить чай и варить яйца.

– Ничего нет удивительного в том, что миссионер переселился в лучший мир, раз питался только чаем и яйцами. Что же нам делать с этим упрямцем?

– Я слышал, что ново-гвинейские слуги отличаются верностью и преданностью по отношению к своим хозяевам, – сказал Бентли. – Лучше всего передать его властям вместе с остальными освобожденными рабами.

– Можете вы узнать у него к какому племени он принадлежит, – внезапно отозвался Томек.

– Верно, – согласился Вильмовский. – Может мы будем проходить недалеко от его деревушки.

– Он сказал, что его родная деревня где-то очень далеко, – пояснил Бентли. – Я думаю, он не очень хорошо ориентируется в расстояниях. Не в обычае жителей центральных районов Новой Гвинеи совершать далекие путешествия.

– Спроси его, как называется племя, из которого он происходит, – предложил Новицкий.

– Как называть твоя люди? – обратился Бентли к папуасу.

– Моя мафулу, – был ответ.

– Мафулу обитают на возвышенности Пополо, через которую ведет первый этап нашего маршрута, – воскликнул Томек.

– Ты не ошибаешься, парень попал как раз туда, куда надо! Мы можем отвести его в родную деревню, согласился Бентли.

Он немедленно сообщил об этом папуасу, который, вместо ожидаемой радости был явно обеспокоен. Он подошел к Вильмовскому и шепотом предупредил:

– Очень хороший мастер не ходить туда! Там близко, близко за рекой живут таваде. Они очень злой люди. Они каи-каи человек...

– Он говорит о людоедах? – спросил Вильмовский.

– Я думаю, да! – подтвердил Бентли.

– Значит он нас предупреждает об опасности, – заметил Томек.

– Этот парень может нам пригодиться, – сказал Смуга. – Если хочет – пусть идет с нами.

К утру следующего дня на небе снова появились свинцовые тучи. Порыв сильного юго-восточного ветра надул паруса «Ситы». Весь экипаж яхты был поднят наверх, потому что сильный ветер сносил корабль к мелководному Торресовому проливу, усеянному подводными рифами. Однако на этот раз центр циклона находился несколько южнее «Ситы». Через несколько часов распогодилось и Новицкий мог взять правильный курс. Определив положение «Ситы», он установил, что буря отклонила яхту к западу.

Еще до обеда на горизонте замаячила полоска суши. Это была Новая Гвинея. За узкой полосой низкого берега виднелись темно-зеленые грани мощного горного хребта. Вдали, на фоне ясного неба, выделялся силуэт крупнейшей вершины хребта Оуэн Стэнли – горы Виктории[70], расположенной к северо-востоку от Порт-Морсби[71].

Весь экипаж «Ситы» поднялся на палубу, чтобы разглядеть землю таинственного острова, но капитан Новицкий никому не позволил праздно любоваться открывшимися видами. Вход в порт отнюдь не отличался легкостью и" изобиловал многими опасностями. Среди однообразной голубизны чистых морских глубин виднелись желтоватые пятна мелей. Из-под воды здесь и там торчали огромные скалы и вершины коралловых рифов, среди которых часто виднелись акулы, по внешнему виду напоминавшие торпеды.

Берег приближался. Вдоль песчаных коралловых пляжей, обрамленных рощами кокосовых пальм, на пирогах с боковыми поплавками носились туземные рыбаки. На горизонте громоздилась, все яснее выделявшаяся горная цепь, поросшая тропическим лесом.

Салли и Наташа стояли на капитанском мостике, откуда можно было в бинокль превосходно видеть все побережье.

– Капитан! Я вижу деревушку, построенную в море на сваях, – воскликнула Салли. – У берега стоит на якоре оригинальное парусное судно! На палубе судна – бал! Танцуют мужчины и женщины.

– Скажите, капитан, что это за деревушка? – спросил Вильмовский.

– Я полагаю это Хануабада, или как ее называют туземцы – Кила-Кила, от которой до Порт-Морсби всего лишь несколько миль, – ответил Новицкий.

– Об этой деревушке мне говорил губернатор, – вмешался Бентли. – Хануабада и соседняя деревушка Элевада славятся превосходными керамическими изделиями, которые пользуются большим спросом.

– А я думала, что это рыбаки празднуют удачный улов, – сказала Салли.

– Здешние жители не занимаются рыбной ловлей, – сказал Бентли. – Женщины работают на гончарных промыслах, мужчины возят их изделия по морю даже в довольно отдаленные места. Мы подъезжаем к Новой Гвинее как раз в пору, когда начинает дуть юго-восточный муссон, поэтому мужчины готовятся в далекий путь, продолжающийся иногда несколько месяцев. Женщины, видимо, прощаются с мужчинами и устроили танцы.

– Кое-кто из них очутится в брюхе акулы! – добавил капитан Новицкий. – В заливе Папуа бури не редкость...

– Думаю, что морские бури представляют огромную опасность для столь оригинальных моряков, – сказал Бентли. – Капитан такого судна не посещал морское училище. Правильное направление он находит инстинктивно или, чтобы не сбиться с пути, идет вдоль берегов.

– Можно ли подойти немного ближе к берегу, – попросила Наташа. – Интересно взглянуть на этот странный парусник с близкого расстояния.

– Мне приходилось видеть такие суда на иллюстрациях, – сказал Джемс Бальмор. – Их называют катамаранами.

– Но ведь это судно совершенно лишено корпуса! – изумился Збышек.

– Вы правы. По сути дела это ни что иное, как большой плот, – сказал Бентли. – Судно сделано чрезвычайно просто. Несколько выдолбленных из древесных стволов челнов связывают по шесть или десять в ряду. После этого загруженные горшками плоты располагают в длинный ряд. На этом плоту кладут пол из бамбукового тростника, на котором устанавливают бамбуковые домики, покрытые сверху циновками. На палубе ставят мачты, на них вешают два огромных паруса, прикрепленные к рамам, что делает судно похожим на допотопную птицу с крыльями диковинной формы.

– Разве в Хануабада только женщины занимаются гончарным мастерством? – спросил Вильмовский.

– Да, это их наследственная профессия, – ответил Бентли. – У них есть соответствующая организация и разделение труда. Одни из них разрабатывают модели, другие занимаются обжигом. Модельщицы голыми руками искусно придают глине нужную форму. Другие женщины в течение нескольких дней сушат изделия на солнце, а потом обжигают их на раскаленных угольях или на костре.

Вскоре «Сита» подошла к берегу ближе. Несколько папуасов из числа освобожденных из рук работорговцев были, видимо, жителями этих мест, потому что на яхте послышались гортанные крики радости. На катамаране и на берегу началась суматоха. Многие туземцы стали сталкивать на воду длинные лодки с поплавками по бокам. Некоторые из них бросились к «Сите» вплавь.

Волей-неволей капитану Новицкому пришлось дать команду свернуть паруса и бросить якорь. Пловцы и целая стая лодок окружили «Ситу». Теперь уже не было такой силы, которая могла бы удержать папуасов, собравшихся на носу корабля. Все они один за другим стали прыгать за борт, прямо в воду. Один только мафулу остался на яхте, хотя и он тоскливо посматривал на близкий берег. Тронутый верностью молодого папуаса, Томек подошел к нему и спросил:

– Почему ты не приветствуешь своих соплеменников? Не бойся, мы обязательно возьмем тебя в экспедицию.