Когда путешественники остались в хижине одни, Томек хлопнул в ладоши и воскликнул:

– Как жаль, что с нами нет боцмана! Он никогда себе не простит, что не присутствовал при столь великолепной встрече. Дядя Хантер тоже будет удивлен, когда мы ему об этом расскажем.

– Я сам дивлюсь столь торжественному приему, – признался Вильмовский.

– Может быть, мы скоро узнаем причину этого? – добавил Смуга. – Они нас действительно принимают по-царски.

Догадки на тему торжественного приема в Буганде были прерваны приходом белого мужчины в обществе нескольких старых негров, украшенных бусами из цветного стекла, когтей и клыков леопардов.

– Приветствую вас в самом сердце Африки, дорогие гости! Поистине дорогие и неожиданные гости! Моя фамилия Маккой. Я нахожусь у трона нынешнего кабаки в качестве... секретаря, – сказал белый мужчина. – Мне сообщили о несчастном случае с одним из членов экспедиции и, хотя я сам знаком со здешними ядами, все же привел лучших лекарей кабаки. Вероятно, это вам необходима помощь?

Маккой подошел к койке, на которой лежал Смуга.

– Меня ранили, как я полагаю, отравленным ножом, – ответил путешественник.

– Рана не заживает, а больной теряет силы и им овладевает апатия, – добавил Вильмовский. – Посмотрите, пожалуйста!

Вильмовский обнажил предплечье Смуги. Маккой внимательно осмотрел рану и ощупал опухоль.

– Сколько времени прошло с момента ранения? – спросил он и, получив ответ, буркнул: – Плохо, плохо, яд уже долго находится в крови...

Он кивнул лекарям, которые с серьезным видом исследовали рану, нюхали ее, щупали пальцами, перешептываясь между собой. Оригинальный консилиум продолжался длительное время, пока Томек не воскликнул:

– Папа, почему ты не покажешь врачам нож, которым ранили дядю Смугу?

– Неужели у вас есть этот нож? – спросил Маккой.

– Мой сын не совсем точно выразился, – ответил Вильмовский. – Мы только подозреваем, что нашего друга ранили ножом, который мы отобрали у одного мулата.

– Покажите этот нож, – попросил Маккой. Он внимательно осмотрел лезвие ножа, потом передал нож старому лекарю, или шаману. Негр отковырнул ногтем немножко темной мази с углубления на лезвии и положил ее себе на язык. Он долго жевал, полузакрыв глаза, после чего сплюнул на землю и пробормотал:

– Этот яд делать кавирондо. Он действовать медленно, но верно.

– Я так и думал, – огорченно сказал Маккой. – Вы высосали рану?

– Хантер ее промыл и забинтовал, – сообщил Томек.

– Мой сын присутствовал при оказании первой помощи раненому, – пояснил Вильмовский.

– Надо было как следует высосать рану, – встревоженно сказал Маккой. – Сколько крови потерял раненый?

– Мне кажется – очень много, – ответил Смуга.

– Ну что же, я ничем помочь не могу. Мы должны довериться... местным лекарям, – опечаленно сказал Маккой.

– Хорошо, пусть шаманы берутся за дело, – улыбаясь, согласился Смуга.

– От имени кабаки приказываю вам заняться раненым, – обратился Маккой к шаманам. – Постарайтесь вернуть силы белому человеку, народ которого никогда не воевал с черными жителями Африки.

– Откуда вы знаете, что наш народ не воевал с неграми? – с удивлением воскликнул Томек.

– Я поступил на должность секретаря к молодому кабаке по соглашению с английскими властями. Однако сам я ирландец и с уважением отношусь ко всем, кто борется за свою свободу, – ответил Маккой. – Сержант Блэк сообщил мне о вашем приезде. Таким образом, я знал, что к нам в гости едут поляки, а я немного знаком с вашей историей. Узнав из моих слов о вашем приезде, кабака приказал принять вас с почетом как представителей храброго и дружественного неграм народа.

– Значит, это вас мы должны благодарить за столь гостеприимную встречу, – любезно сказал Вильмовский.

У Томека не было времени прислушиваться к дальнейшей беседе, потому что его внимание поглотили знахари, столь шумно называемые ирландцем «местными лекарями». Под звуки монотонной песни они сыпали зелье и коренья в горшок с кипящей водой, и когда настойка была готова, напоили ею раненого. Потом они пропитали губчатые растения этой же настойкой, обложили ими рану на руке и укрыли Смугу теплым одеялом.

Томек с тревожно бьющимся сердцем наблюдал за раненым, на лбу которого показались крупные капли пота. Вскоре Смуга крепко заснул. Знахари обнажили рану, которая под влиянием компресса из губок приобрела красновато-желтый цвет и опухла. Старейший из знахарей разрезал ее острым ножом, который предварительно подержал над огнем. Приложив уста к ране он стал высасывать кровь и гной, выплевывая их на раскаленные угли. Раненый стонал сквозь сон. Негр давил на рану руками и высасывал яд под монотонную песню остальных знахарей.

Процедура длилась довольно долго. Закончив ее, знахари обложили рану листьями, смоченными в еще одном отваре зелья, и приказали оставить Смугу в покое до следующего дня.

– Неужели вы думаете, что этот род... лечения принесет пользу? – спросил Вильмовский у ирландца, когда ушли шаманы.

– Все возможно. До сих пор белые люди не знают многих тайн этого удивительного материка, – ответил Маккой. – Кабака принял христианство. Поэтому его шаманы получили теперь звание лекарей. Все они уже не раз готовили яды, помогая врагам кабаки перенестись в лучший мир. Они превосходно знакомы с ядами и умеют готовить противоядия.

– Ах, если бы им удалось вылечить дядю Смугу, – вздохнул Томек.

– Не теряйте надежды, молодой человек, она превосходно исцеляет, – ответил Маккой, после чего стал вести беседу с охотниками о Польше и об их планах на ближайшее будущее.

Путешественники поздно легли спать. Они решили посменно сидеть у постели раненого друга. После странного лечения Смуга спал совершенно спокойно. Утром Вильмовский с удовлетворением убедился, что температура у раненого стала почти нормальной. Вскоре Смуга открыл глаза и обратился к дежурившему у его постели Томеку:

– Уф, наконец-то я выспался! Мне снилось, что бенгальский тигр опять разбередил мою рану.

– Тигр приснился вам, наверное, в то время, когда знахари разрезали рану и один из них высасывал из нее кровь и яд, – оживленно ответил Томек, радуясь заметному улучшению здоровья Смуги.

– Они мастера на это, – признал Смуга. – Приехали ли Хантер и боцман Новицкий?

– Папа говорил, что их надо ожидать с часу на час. Я очень хочу, чтобы они вместе с нами присутствовали на аудиенции у кабаки. Боцман ожидал много хорошего от визита к здешнему царю.

– Да и мне тоже хотелось бы пойти с вами.

– Не знаю, это может вам повредить. Вскоре в хижине снова появился Маккой с лекарями. На этот раз шаманы потребовали, чтобы никто из посторонних не присутствовал во время их процедур. Поэтому Маккой повел Вильмовского и Томека в соседнюю комнату и закрыл соломенной циновкой проем между двумя помещениями.

– Почему они потребовали, чтобы мы ушли? – спросил Вильмовский.

– Негры племени банту верят, что любая болезнь вызывается чарами, посланными кем-либо на больного, – пояснил ирландец. – Они убеждены также в том, что умершие обладают огромной властью, будто бы от их воли зависят выздоровление, наступление дождей и даже урожай. Они считают, что некоторые люди могут творить чудеса, например: превращаться в животных, уничтожать посевы, губить у соседей скот или могут сглазить человека, наслав на него болезнь. Поэтому они намерены снять чары, чтобы раненый выздоровел. Они не допускают, чтобы кто-либо присутствовал при их тайных обрядах.

– Я знаю суеверность негров, но ведь вы утверждаете, что кабака учится в Англии? – изумился Вильмовский.

Ирландец улыбнулся и ответил:

– У меня здесь трудная роль. Чтобы завоевать доверие негров, надо быть снисходительным. Я веду в этой дикой стране пионерскую работу. Кем я тут только не был! Строителем, плотником, столяром, лекарем, полеводом, животноводом, плантатором, портным, поваром и даже охотником. Но я убедился, что прежде всего здесь надо уметь привлекать к себе сердца людей. Лучшее средство к этому – снисходительность и доброта. Шаманы знают действие ядов и умеют исцелять отравленных людей. Не будет большой беды, если знахарь, применив подходящие лекарства, начнет совершать над больным древние обряды.