— А кто этот достопочтенный Альберт М. Брокман, черт его побери? — спросил кто-то с задних рядов.

— Пытаюсь вспомнить. В письме были перечислены все его должности, включая должность чьего-то секретаря — отсюда, наверное, и «преемственность власти». Но не могу припомнить.

— Я помню, — неожиданно сказал доктор Мак-Кракен. — Я его встречал в бюро разведения домашних животных. Сержант гражданской службы… и канцелярист в душе.

Наступило молчание, которое нарушил Тед:

— Так чего с ним возиться?

Лидер покачал головой:

— Не так все просто, Тед. Нельзя сказать, что он не годится. Наполеон мог бы всю жизнь просидеть в канцелярии, живи он в другое время. А достопочтенный Альберт М. Брокман может быть гением революции под маской чиновника. Не в этом дело. Нам нужно объединение в масштабе нации. И неважно, кто будет называться лидером. Преемственность власти неубедительна, но это единственный способ, чтобы все приняли чье-то лидерство. Малые отряды вроде нашего никогда не отвоюют страны. Нам нужно единство — и вот почему мы не можем игнорировать Брокмана.

— Что меня все время мучает, — со злостью и силой заговорил Мак-Кракен, так это то, что этого не должно было быть! Мы могли этого не допустить.

— Теперь-то чего полыхать, — ответил Морган. — Сейчас мы видим все ошибки правительства, но я думаю, что оно честно до последнего пыталось предотвратить войну. Чтобы сохранить мир, нужны усилия всех народов, а развязать войну может в одиночку любой из них.

— Да я же не про это, капитан, — ответил Мак-Кракен. — Я же не говорю, что войну можно было предотвратить. Это можно был сделать — один раз. Но каждый знал, что может случиться другая война, и каждый — каждый, говорю я, знал, что она начнется с бомбардировки американских городов. Каждый конгрессмен, каждый сенатор знал, что в первые минуты войны будет уничтожен Вашингтон, а страна останется без правительства и будет бессмысленно дергаться, как цыпленок с огрубленной головой. Знали — и ничего не сделали!

— А что они могли сделать? Вашингтон нельзя было защитить.

— Что? Да хотя бы составить планы на случай собственной смерти! Они могли принять поправку к Конституции насчет альтернативного президента и альтернативного конгресса и потребовать, чтобы альтернативные президент и конгресс не имели права находиться в угрожаемых зонах. Они могли придумать любую схему наследования власти в случае катастрофы. Они могли оборудовать тайные центры управления из бомбоубежищ. Как отец семейства думает о будущем, когда страхует свою жизнь, — точно так же могли подумать и они. А они только курлыкали, как индюки, и позволили, чтобы их убили, не оставив преемников для выполнения своих обязанностей. «Преемственность власти», мать вашу! Это не просто разрушительно, а еще и смешно! Мы были величайшей нацией мира — а кто мы теперь?

— Спокойно, док, — попросил Морган. — Легко предсказывать назад.

— Так я же предсказывал и вперед! Я бросил работу в Вашингтоне и занялся сельской практикой еще за пять лет до войны. А конгрессмены что — не могли додуматься?

— Ладно, ты прав. Но мы с тем же успехом можем обсуждать итоги гражданской войны. Вернемся к нашим делам. Есть мысли насчет Брокмана?

— А что вы предлагаете, босс?

— Я хочу услышать мнения снизу.

— Брось ты эту бодягу, босс, — фыркнул Тед. — Мы тебя выбрали руководить.

— Ладно. Я бы предложил послать человека разведать дорогу к этому Брокману и вынюхать, кто это такой и чем он располагает. Я связался бы с другими группами в нашем штате и за рекой, чтобы добиться согласованных действий. Я бы послал Батю и Морри.

Кэтлин покачала головой:

— Даже с фальшивыми регистрационными картами и разрешениями на передвижения их тут же загребут в Батальоны Восстановления. Пойду я.

— Хрена с два, — отказал Морган. — Тебя тоже схватят, и для кое-чего похуже. Должен идти мужчина.

— Боюсь, что Кэтлин права, — заметил Мак-Кракен. — На восстановление Детройта они набрали двенадцатилетних мальчишек и стариков-паралитиков. Им все равно, когда те окочурятся от радиации. Это входит в план нашего истребления.

— А в городах все так же плохо?

— Да, как я слышал. Детройт все еще светится, а он был первым.

— Пойду я. — Этот голос, высокий и тонкий, редко слышался на собрании.

— Слушай, мать… — начал Батя Картер.

— Не встревай, Батя. Мужиков и молодых баб загребли бы, а меня никто не тронет. Мне только бумажку, что я иду к внуку, или еще чего-нибудь такого.

Мак-Кракен кивнул:

— Это мы можем.

Морган выдержал паузу и неожиданно объявил:

— Миссис Картер вступит в контакт с Брокманом. Таков приказ. Следующий приказ — о текущих делах. Вы все видели новости насчет Сент-Джозефа — их передали вчера вечером в Берклей. Кроме того, город Берклей постановлено подвергнуть испытанию на способность «местных властей» подавить «банды бесчинствующих уголовников».

По аудитории прошел шумок, но никто ничего не сказал. Большая часть жила когда-то в Берклее, и у всех там были родственники или друзья.

— Я так понимаю, что вы ждете моих слов, — сказал Мак-Кракен. — Мы собрались, как только это получили. Собрались не все — стало трудно собрать хоть сколько-нибудь — но несогласных не было. Мы на вашей стороне, но просим вас пока действовать немного полегче. Мы предлагаем, чтобы вы ограничили свои экспедиции областью, скажем, не ближе двадцати миль от Берклея и прекратили все убийства, кроме абсолютно необходимых для ухода от ареста. Особенно их выводят из себя убийства — Сент-Джозеф был сожжен после того, как там убили директора округа.

Бенц фыркнул:

— Значит, нам вообще ничего не делать. Все бросить — и помирать с голоду в этих холмах.

— Дай мне закончить, Бенц. Мы не предлагаем дать им нас запугать и поработить навеки. Но случайные рейды не наносят им вреда. Они только дают возможность добыть еду для подполья да еще — удовлетворение от мелкой мести. Мы должны сохранить наши силы, увеличить и организовать их, чтобы потом ударить результативно. Мы не оставим вас голодать. Я организую работу с фермерами, и мы сможем укрыть часть скота от регистрации. Так что мясом мы вас как-то снабдим. И пайками поделимся. Нам сейчас дают 1800 калорий на человека, но мы сможем поделиться. С черного рынка тоже что-то добудем. Способы есть.

Бенц презрительно хрюкнул. Морган посмотрел на него:

— Выкладывай, Джо. Что у тебя на уме?

— Сейчас выложу. Это не план, это беспорядочное бегство. Через год мы будем вдвое голоднее и без всяких перспектив — а они за это время хорошо укоренятся и усилятся. Что нам в этом толку?

Морган покачал головой:

— Ты не так понял. Даже если бы нас не вынуждали, мы бы все равно пришли к этой стадии. Роты Свободы должны перестать привлекать внимание. Если мы решим вопрос с едой, то дальше будем вооружаться и наращивать силы. Нам нужна организация и оружие — организация в национальном масштабе — и ножи, пистолеты и гранаты. Эта шахта превратится в фабрику. В Берклее есть люди, которые воспользуются нашим оружием — но сейчас мы не можем подвергать Берклей смертельному риску. Надо затаиться.

— Эд Морган, ты сам себя дурачишь и это знаешь.

— Почему?

— Почему? Слушай, ты меня уговорил остаться и присоединиться…

— Ты был добровольцем.

— Ладно, добровольцем. На меня подействовало, как ты кипел и брызгал желчью насчет врага, которого мы опрокинем обратно в океан. Ты говорил про Польшу и Францию и про то, как дрались филиппинцы под игом оккупантов. Я здорово купился на это. Только одного ты мне не сказал.

— Чего же это?

— Что никогда ни одно подполье не освободило своей страны. Их выручали только вторжения извне. А нас никто не собирается выручать.

Наступило молчание. В этих словах было слишком много правды, но об этой правде не позволял себе думать ни один человек из Роты. Нарушил молчание Морри:

— Капитан?

— Говори, Морри. — Морри был бойцом, а потому — гражданином с правом голоса.