Б.И. Гудзь «вспоминал»: «То есть в 1932–1933 гг. почти вся, полагаю, возможная контрреволюционная деятельность и ее потенциальные участники находились под нашим контролем. На второй год операции заставили людей с той стороны границы бесполезно работать, пересылая прямо в ЧК (ОГПУ. — П.Б.) кипы листовок»783.
В. Кинщак отмечал: «В агитационных изданиях, поток которых по каналу "организации” регулярно поступал из Харбина в краевое управление ОГПУ в Иркутске, была и "Русская правда”». Однако сибирский журналист был уверен, что «эту газету БРП издавало на японские деньги»784.
По каналам ГПУ в СССР переходили диверсанты и шпионы. В Чите и Иркутске их принимали и держали под контролем подставные группы785. «В конце концов дошло до того, что через наши "окна”, - "вспоминает” Б.И. Гудзь, — на границе перебирались и тот самый наш Сибиряков, и дальний родственник полковника, который работал на эту "Операцию мечтателей”. Родственник прихватил с собой еще одного бывшего белого офицера и какого-то связиста»786.
По мнению И.В. Наумова, «в целом оперативная разработка "Мечтатели” позволила: перекрыть один из каналов поступления средств для ведения подрывной деятельности; выявить нелегальные "явки” белоэмигрантских организаций на территории Забайкалья, которые были немедленно провалены под предлогом раскулачивания их содержателей и взамен "организация” предложила свои "надежные” явки; выявить и нейтрализовать ряд лиц, готовых к активной борьбе на стороне Японии; и, самое главное, она позволила выявить ряд представителей японской разведки в Маньчжурии, занимавшихся работой против СССР, формы и методы их работы, а также многих агентов японской разведки из числа русских белоэмигрантов»787.
В 1935 г. операцию «Мечтатели» решено было закрыть. По мнению Б.И. Гудзя, «Сталину хотелось продемонстрировать, что обвинения в липовых процессах не обоснованы. Приказали судить группу диверсантов публично, официальным судом военной коллегии в Иркутске»788. Обвинили их в шпионаже и диверсиях по заданию японской миссии в Харбине.
Весной 1935 г. удалось заманить в плен у деревни Слюдянки адъютанта И.В. Кобылкина — хорунжего Е.Л. Переладова (Б.И. Гудзь именует его Перелатовым)789. Личность очень характерная для «брат-чиков». Евлампий Лукьянович Переладов (1908–1935), выпускник Сибирского кадетского корпуса, в 11-летнем возрасте принял участие в Белом движении, каппелевец. В эмиграции — активный участник БРП в Маньчжурии, связан с японской военной миссией в Харбине, принимал участие в неудавшемся покушении 1933 г. на полпреда СССР в Китае Богомолова790, член центрального правления Дальневосточного отдела НСНПи Шанхайского («Красновского») отдела БРП. По заданию представителя последнего отдела Н.И. Курочкина должен был создать ряд разведывательно-диверсионных местных организаций БРП в СССР. После того как Е.Л. Переладов подтвердил подлинность подпольной организации, его арестовали, изъяв два пистолета и 8 зажигательных снарядов.
И.В. Кобылкин, официально служивший надзирателем полиции на станции Чжалайнор КВЖД (9 км от советской границы), отправился в 1935 г. в СССР и благополучно добрался до Читы. Затем вместе с В.Т. Серябряковым он поехал в Иркутск, где и был незамедлительно арестован на станции Иннокентьевская (Иркутск-2). Он нес с собой 4769 листовок, изданных БРП, 3 пистолета, около сотни патронов и 2 зажигательных снаряда791.
28 мая в районе поселка Абагайтуй (Даурский погранотряд Восточно-Сибирского края) отряд БРП столкнулся с пограничниками. В перестрелке были убиты член БРП инженер Владимир Кустов и советский гражданин Михаил Олейников, а его брату Виктору (по мнению Л.А. Papa и В.А. Оболенского, его звали «Борис В. Олейников»)792 удалось прорваться на советскую территорию.
«У них было изъято оружие, боеприпасы, яды, 2690 советских рублей и 2713 экземпляров белогвардейских листовок, газет и прочей литературы»793. Вскоре по дороге к Чите В. Олейников был задержан, допрошен и отконвоирован в Москву794.
Итогом операции «Мечтатели» стал широко освещаемый советскими газетами «Иркутский процесс» 1935 г. Всего по этому делу проходило более 200 человек, 57 — в СССР, остальные — за рубежом795, вне досягаемости для НКВД. Открытый процесс над японскими шпионами состоялся 31 августа — 1 сентября того же года. По советской традиции подсудимые во всем чистосердечно признались и были приговорены к расстрелу. В постановлении Политбюро ЦК ВКП (б) о приговоре в отношении белогвардейцев № 538 от 3 сентября 1935 г. говорилось: «Утвердить приговор выездной сессии Военной Коллегии Верховного Суда СССР в отношении белогвардейцев Кобылкина, Переладова и Олейникова»796.
Еще 11 июля 1935 г. была составлена «Докладная записка (зам. наркома внутр. дел) Г.Е. Прокофьева И.В. Сталину о деле японских диверсантов И.В. Кобылкина и Е.Л. Перекладова № 56423»797. Известно, что Сталину доложили 11 сентября 1935 г. о деле японских диверсантов И.В. Кобылине и Е.Л. Переладове798.
Таким образом, НКВД удалось уничтожить один из отделов БРП, впрочем, отдел вполне автономный. Как указывал Н.А. Егоров, «И.Ф. Шильников проводил свою работу независимо от Дальневосточного отдела БРП и имел непосредственную связь с Верховным Кругом»799.
Мнение же журналиста В. Кинщака (опирающегося на материалы дела «Мечтатели» из Иркутского архива ФСБ), что провал агентов БРП был полной неожиданностью и причины его долго оставались неясными для японской резидентуры, не соответствует действительности. Ведь чекисты внушали своим оппонентам версию, что И.В. Кобылкин и его подчиненные были схвачены из-за рокового стечения обстоятельств. А уж подробности о том, что «был снят с должности редактор харбинской "Русской правды”, отстранены от работы несколько японских разведчиков»800, являются обычным преувеличением своих успехов, характерным для итоговых отчетов. Можно осмелиться предположить, что японская разведка узнала о провале операции «Мечтатели» из советских газет, а редактора никогда не существовало, так как журнал издавался в Европе. Сами «братчики» искренне считали провал группы И.В. Кобылкина «случайностью»801. Этой версии уже в наши дни придерживались авторы юбилейной брошюры «НТС. Мысль и дело. 1930–2000»802.
В 1924 г., по данным ОГПУ, на Дальнем Востоке имелось 26 банд, базировавшихся в Китае, общей численностью 2288 человек803.
В конце 1920-х- начале 1930-х гг. в приграничных районах СССР на Дальнем Востоке действовали отряды БРП под руководством полковников Ф.Д. Назарова, Р.Ф. Типцова (Танаева), Н.Г. Метелицы, В.Н. Пецко, хорунжего И.А. Пешкова, Н.Ф. Назарова («Сашко», сын полковника Ф.Д. Назарова), Н.И. Гордеева (Чупров), А.А. Болотова, П.З. Дикарева, П.А. Еремеева и др. На советскую территорию засылались эмиссары БРП: Поляков, Торопов, Попов, Белокопытов, Горний, Соловьев и др.804. Агенты БРП вступали в местные кулацкие, белогвардейские и повстанческие отряды и банды, часто руководили ими и распространяли литературу БРП. Особую опасность представляли группы, действовавшие в погран-полосе Гордеева и Назарова805. П.П. Балакшин язвительно замечал, что из средств БРП было выделено 2 тыс. долларов на партизанское движение, но неизвестно, что с этими деньгами стало806.
В конце 1923 г. ОГПУ указывало, что особенно активны две «политбанды» братьев Гордеевых, действующих по заданию Штаба партизанских отрядов Приморья, находящегося за рубежом807. Они распространяли листовки с призывами свержения советской власти. Опасения чекистов были совершенно обоснованными. В мае того же года полковник Гордеев совместно с генералом Мыльниковым и полковниками Дугановым и Деревцевым во главе отряда в 300 казаков перешли границу и действовали в Сретенском и Нерченском районах Забайкалья. Отряд рассредоточился на советской территории, причем у Гордеева оказались самые значительные силы (100 штыков и сабель). К эмигрантам присоединилось около 600 забайкальских казаков. При столкновениях с частями РККА были захвачены в плен Мыльников и бурятские атаманы, убит Деревцев, а Гордеев и Дуганов, создав ячейки и подпольные организации на местах, в августе ушли в Китай808.