В родном городе их встречали. На перроне толпились старушки.

– А мы ждем вас! – затараторили они, бросаясь к Птицыным.

– Видим! – сурово прервала их мать.

Старушки всплеснули руками:

– Вы же ничего не знаете! Ведь вы ничего не знаете?

Семья Птицыных, молча, ожидала продолжения. И тут старушки заторопились, радостно сыпля словами, передавая последние новости, из которых следовало, что обнаруженный в кустах нож с длинным лезвием был вовсе не в крови, а в кетчупе. Шашлычном, счастливо улыбаясь, сообщили старушки. Но самое главное, убитого обнаружили живехоньким. Засекли, когда на крышу пробирался!

– Однако ведь я его мертвым в парке видела?! – удивилась Птица.

– Притворялся! – тараторили старушки и продолжили выкладывать новости одну чуднее другой.

По их словам выходило, что «убитый» – любитель выпивки, один из местных алконавтов, влюбился в девушку и одержимо крался за Еленой по утрам и вечерам. Не умея вести себя достойно, он напугал ее в парке, а запнувшись, горе-преследователь упал и разбил бутылку портвейна, что хранил в нагрудном кармане куртки.

Птица вздохнула:

– Все ясно!

Но старушки продолжали трещать, из их трескотни выходило, что поклонника Птицы так просто не отпустят, мало того, за актерский талант ему можно премию давать!

Он обманул Птицу, прикинувшись мертвым, обманул пару-тройку служителей церкви, втерся в доверие к настоятелю городского монастыря, похитил церковную утварь. Одним словом, ему светил немалый тюремный срок.

– Он же мог ограбить нас! – воскликнула мать.

– Будто у нас есть что красть! – пожал плечами, отец.

Птица промолчала, лишь покрепче сжала гитару, единственною свою материальную ценность.

Завершение

В студенческом общежитии, в небольшой комнатке яблоку негде было упасть. Студенты слушали почти детективную историю Птицы. Но один вопрос сразу же, возник на повестке дня, чей грустный мужской голос, произнес: «У этой девочки есть сила», а? Кто и зачем это сказал?

– Вероятно, мне просто приснилось! – неуверенно высказалась Птица.

– Но был ли этот голос похож на голос маньяка? – допытывался один студент.

– Нисколько! – отрицала Птица. – Я видела и слышала маньяка на очной ставке! Да и раньше, в парке он кричал мне всякие непристойности, у него противный, мерзкий голосочек, подходящий к его корявой, синеватой фигуре записного алкоголика!

– Мистика! – вздохнула с завистью, Лариска, подружка Птицы.

Лариска успела прославиться в обществе студентов неординарными суждениями и странными предсказаниями.

– А может, ты слышала голос ангела смерти? – предположила она.

Птица посмотрела на нее с недоумением.

– Я однажды слышала! – переходя на шепот и напуская на себя таинственный вид, произнесла Лариска.

И так как студенты Лариске особенно не доверяли, а лишь советовали начать писать мистические рассказы, все разошлись.

Птица тоже распрощалась с друзьями и ввиду позднего времени, решила идти домой.

– Погоди, – окликнула ее Лариска, – я с тобой!

– Пошли, – обрадовалась Птица, – заночуешь у меня, родители не будут против!

Лариска была из интернатских и Птицыны-старшие практически сразу принялись ее опекать.

Между тем, Лариска вооружилась электрошокером и газовым баллончиком. В ответ на вопросительный взгляд подруги, она пояснила:

– По-моему мнению, ты слышала голос ангела смерти, а он так просто не отпускает!

– Это против ангела, ты вооружилась? – улыбнулась Птица.

– Против ненормальных убийц, которых он может подослать! – серьезно заявила Лариска.

Они прошли весь парк, пустынный в это время суток, когда из-за деревьев вынырнули двое.

– Это из-за тебя нашего брата в тюрьму посадили! – угрожающе начал один, надвигаясь на Птицу.

– Что я тебе говорила?! – торжествуя, обернулась к подруге, Лариска и недолго думая, распылила в лица двух нападавших газовый баллончик.

Бандиты, отчаянно чихая, принялись протирать глаза, но тут, Лариска, зажав нос, чтобы не вдохнуть слезоточивого газа и крепко зажмурившись, прыгнула вперед, наугад тыкая электрошокером, попала в шеи и лица, бандиты рухнули на землю.

– Сюда, сюда! – истошно завопила Птица.

А Лариска, выпрыгнув из облака поражения, по-разбойничьи засвистала. Практически, тут же примчался патруль старушек и полицейские, дежурившие у входа в парк, не замедлили явиться.

Уже в отделе полиции выяснилось, что задержанные за разбойное нападение на девушек, бандиты давным-давно числились в розыске за серию квартирных краж и конечно, запертые в следственном изоляторе, они не единожды пожалели о своем благородном порыве – разобраться с Птицей, из-за которой их недотепа-брат угодил в тюрьму, тем более, что и брат сидел тут же, в камере…

Дело о нападении в парке, таким образом, было закрыто, старшие Птицыны успокоились, потому, как и бесприютную Лариску, они решили взять в дом. Девушки очень подружились, но оставаясь наедине со своими мыслями, по ночам, Елена все же, прислушивалась, страшась услышать тот самый грустный мужской голос, который говорил о ее силе, но какой именно силе, для нее пока оставалось загадкой…

Хроники ужасов монастырской жизни 

(Основано на реальных событиях)

Прообразом матери Леониды послужила мать Павла, настоятельница Рождественского женского монастыря

г. Ростова Великого, которую, как известно, ныне, никто из монахов за настоятельницу не считает и предпочитает делать вид, что такой монахини и не было вовсе в стенах монастыря

Шабашкин

– Шабашкин, моя фамилия! – настаивал светлоусый, неуклюжий мужичок.

Дело происходило в конторе, где бригады плотников, отделочников, маляров, одним словом, представителей славных строительных профессий расселись по стульям, в ожидании заказов.

Телефон, между тем, разрывался от звонков. Секретарша, привыкшая к грубоватым ухаживаниям, сновала с бумажками от кабинета начальника к своему столу и обратно, по пути уворачиваясь от протянутых к ней со всех сторон, почерневших от грязной работы, загрубелых ладоней работяг и беззлобно, привычно отнекивалась на их плоские шуточки.

Шабашкин затравленным взглядом следил за ее перемещениями.

– С такой фамилией и имени не надо! – хохотал не русский, явно представитель кипчакских народов.

– Басмач, – шипел на него, сквозь зубы, Шабашкин, со злобой оглядывая не русского.

– Не поняли! – наклонились к басмачу с соседних стульев его друзья, азиаты.

Басмач перешел на тарабарский язык, объясняя товарищам всю нелепость появления человека с фамилией Шабашкин и где? – в строительной конторе!

И только один человек из азиатов, с суровой внешностью, скрестив руки на груди, стоял в сторонке, глядя на Шабашкина с отстраненной отчужденностью. Шабашкин, посмотрел ему в глаза, разжал кулаки и отвернулся, позабыв о своем намерении наброситься на обидчика.

– Есть несколько заказов! – прервала басмача секретарша и, покосившись в сторону кипчаков, занимавших значительное количество стульев, кивнула, одобрительно улыбнувшись Шабашкину. – Просят только русских строителей!

Азиаты зашумели, вскакивая.

– Это ущемление прав! – неистовствовал басмач. – Я буду жаловаться!

– Клиент всегда прав! – сухо заметил начальник, выходя из кабинета к народу.

– Нам надо семьи кормить! – кричал басмач. – А ты работы не даешь!

Начальник взглянул снисходительно:

– Почему не даю? Есть заказ от одного совхоза, необходимо построить коровник, справитесь?

– А сумма? – сузил и без того узкие глаза, басмач.

Начальник назвал цифру вознаграждения. Азиаты перешли к торгам. Шумно, как на базаре, принялись набивать себе цену. Наконец, договорились, сошлись по деньгам.

Начальник тут же обозначил сроки строительства. Азиаты снова зашумели. Маленькие, коренастенькие, им бы верхом на лошадях и в степь, а не в русское захолустье, отстраивать коровник. Наконец, получив аванс и разнарядку, азиаты сгинули. Последним, покинул контору молчаливый кипчак, с суровой внешностью, напоследок, он одарил Шабашкина подозрительным взглядом и вышел, Шабашкин успел, правда, заметить, раболепные поклоны, которыми его сопровождали прочие азиаты. Ничего не поняв, он пожал плечами и обернулся к русским, занимавшим в конторе, довольно просторном помещении, значительно больше места, нежели кипчаки. С уходом южан, присутствующие вздохнули свободнее.