От действий и решений Флоризеля Богемского по-прежнему зависит судьба множества как будто ничем не связанных друг с другом людей, которым довелось, к их счастью или несчастью, пронестись вокруг этого светила по орбите, хотя бы мимолетно. И сейчас вы в этом убедитесь.

Вот пример того, чем обернулась встреча с бывшим (вы, конечно, понимаете, насколько неуместно это слово применительно к Флоризелю) принцем для одного из членов организации, которую уместно назвать «Орден динамитчиков». Или просто «Динамитчики»

Итак, в Городе Встреч, он же Багдад-на-Темзе, а если точнее – то прямо посреди широкой булыжной мостовой, что ведет к Лестер-сквер с северной ее стороны, после долгих лет разлуки встретились двое. Несмотря на только что упомянутые долгие годы разлуки, речь идет о достаточно молодых людях, двадцати пяти и двадцати шести лет от роду.

Выглядели они очень по-разному. Первый из них был гладко выбрит, аккуратно причесан, облачен в новый дорогой костюм, соответствующий последним представлениям о моде. А второй… Второй представлял собой полную противоположность.

И первый заколебался, не уверенный, что узнал своего товарища в этом помятом, заросшем бродяге. Но второй слегка приподнял очки – не темные, а скорее грязные, – и всякое сомнение исчезло.

– Тс-с-с! – сказал второй, прежде чем первый успел его приветствовать. – Я на нелегальном положении.

– Э-э… – произнес первый (его звали Сомерсет).

– Сейчас, в это тяжкое время всеобщего мрака, у меня как борца за права угнетенных нет иного выбора. Я и мои товарищи – мы все скрываемся под чужими личинами. Можно сказать, что мы единственные звезды, сияющие на небосклоне вечной ночи. И, конечно же, среди нас есть те, кто в этой трудной, полной опасностей борьбе достиг большего, чем я… но немногие, – борец за права угнетенных скромно потупился, на лице его появилась краска смущения, однако стремление к истине пересилило: – да, совсем немногие…

– Охотно верю, – ответил Сомерсет, окинув взглядом своего собеседника. – Также охотно верю…

– Зеро, – быстро назвал тот свое нынешнее имя, вернее сказать, псевдоним.

– Да. Также я охотно верю, дорогой Зеро, что ваша карьера как одного из лидеров радикального движения не лишена захватывающих впечатлений. Игра в прятки, безусловно, очень увлекательна – особенно когда «Я иду искать!» произносит не кто-нибудь, а все общество. Однако – прошу простить, если я сейчас выскажусь с позиций не члена вашей церкви, коим и не являюсь, а, так сказать, мирянина – это и есть игра. Потому что нет ничего проще, чем установить в заранее намеченном месте взрыва адскую машину, запустить часовой механизм – самому же тем временем спокойно удалиться и переждать в провинции, а то и в другой стране те несколько очень насыщенных событиями дней и недель, в течении которых… гм, «империя мрака» предпринимает активные поиски. Увольте, но не вижу повода говорить о «трудной, полной опасностей борьбе».

– Вы действительно говорите «как мирянин», что в данном случае означает «как невежда». – В голосе Зеро прозвучала доброжелательная, прямо-таки отцовская снисходительность. – Неужели вы думаете, мой мальчик, что я… точнее, мы оба не подвергаемся опасности, здесь и сейчас, просто потому, что стоим на лондонской улице? А не привлекая внимания полиции, снять для хранения адских машин дом или хотя бы квартиру в доме – допустим, вот этом – по-вашему, так легко?

– О боже! – Сомерсет перевел взгляд на дом, напротив которого они стояли, и невольно сделал шаг в сторону.

– Кроме того, – продолжал Зеро, – глупо говорить о простоте и безопасности чего бы то ни было, связанного с научными исследованиями. Во всяком случае, на современном уровне развития науки, посвященной изготовлению взрывчатых составов. Неужели вам неизвестно, что химические вещества, с которыми работаю я и мои единомышленники, непостоянны, как… чтобы не искать других слов, как женщины, а капризны, как сам дьявол? Видите глубокие и скорбные морщины, избороздившие мое, как вам известно, совсем еще молодое чело? А серебряные нити ранней седины в моих волосах – вот здесь и здесь, видите? Тут, скажу я вам, дело не только в технологии изготовления динамита как такового, все еще примитивной: взрыватели, часовые механизмы – вот что настоящая головная боль!

На какое-то время голос Зеро прервался. А когда он зазвучал снова – то буквально дрожал от переполняющих динамитчика чувств:

– Нет, дорогой мой Сомерсет. Путь террориста не усыпан розами и не вымощен золотом. Напротив, он требует тяжкого и изнурительного труда, ночных бдений. Усталость и разочарование – наши постоянные спутники. Вдумайтесь только: долгие месяцы я работаю как каторжный, иначе и не скажешь, только для того, чтобы заполнить динамитом сравнительно небольшой чемоданчик или саквояж, снабдить его надежно срабатывающим запалом и безотказно функционирующим часовым механизмом… И вот наконец все готово, взрывчатка – верх совершенства, взрыватель – подлинная мечта, отважный и опытный агент, бледнея от предвкушения, а не от страха, очень тщательно, не побоюсь этого слова, любовно устанавливает адскую машину в идеальном для этого месте… И что же? Мы ожидаем могучего взрыва, а вслед за этим – мятежа, резни, низвержения правительства, гибели многих тысяч, падения Англии, всенародного вопля ужаса и ярости; но увы! Злосчастная судьба! Вместо этого раздается негромкий хлопок, подобный выстрелу детского пугача, из адской машины вырывается облачко неприятно пахнущего дыма – и… И это все. Если бы можно было повернуть время вспять! О, тогда я, немного поколдовав над так скверно проявившей себя адской машиной, в два счета сумел бы заново наладить взрыватель. Ведь почти наверняка дело именно в нем (при этих словах чело Зеро действительно покрылось морщинами, но не скорби и тревоги, а глубокой задумчивости), не в динамите же, право слово… скорее всего… Однако что толку терзаться несбыточными мечтами: все взрывные устройства, даже фактически не взорвавшиеся, оказываются для нас потеряны. В результате наши друзья и коллеги во Франции, потеряв несколько великолепно оборудованных лабораторий (они-то взрываются исправно!) и испытывая почти непреодолимые технологические трудности, уже почти готовы отказаться от этого метода действий. Вы не поверите, мой друг: они пришли к выводу, что нужно не устраивать взрывы на улицах городов, но разрушать городскую канализацию; а дальше, мол, пусть работает брюшной тиф, способный унести гораздо больше жизней, чем тонны динамита. Слепой, бездушный, неприцельный способ борьбы… привлекательный, однако, своей первозданной простотой. Не могу отрицать его эффективность и даже проистекающую из нее элегантность. Однако, сэр, вам известно, что в моей натуре есть кое-что от поэта – а все остальное от народного трибуна; и обе этих сущности противятся грубому примитивизму такой вот желудочно-кишечной борьбы с империей зла. Потому я, насколько от меня зависит, продолжаю отстаивать яркий, эффектный и, да будет мне позволено заключить, более популярный в широких кругах угнетенного люда способ. А именно – взрывы динамитных бомб. Да! – воскликнул Зеро в приступе энтузиазма, пришедшего на смену унынию. – На нашей улице еще будет праздник! И я надеюсь, верю, что мне самому доведется лицезреть грядущую удачу!

– Пожалуй, у меня найдется пара возражений, – заметил Сомерсет. – Первое – и поистине вводящее меня в изумление – звучит так: вы назвали себя одним из лидеров движения динамитчиков, ваши заслуги там, не сомневаюсь, действительно очень весомы. Но… ведь даже вы, если я правильно воспринял ваше чрезвычайно эмоциональное описание ситуации, ни разу не сумели организовать настоящий взрыв. Ведь так?

– Простите, – с достоинством возразил Зеро, – именно я-то как раз и смог. Взрыв судебной корпорации на Ред-Лайон Курт – моих рук дело![43]

– Ну, это можно не считать. – Сомерсет небрежно махнул рукой. – Взрыв ведь, на самом-то деле, произошел не в здании судебной корпорации, а в мусорном баке рядом со зданием судебной корпорации, причем никто, кроме этого мусорного бака, не пострадал. Разве что еще какое-то количество экземпляров газеты «Викли баджет», развеянных волной взрыва по улице без ущерба для торговавшего ими газетчика…